Страница 88 из 90
Вокруг погруженного в темноту города, причудливыми созвездиями, горели сотни походных костров, раскинулись тысячи шатров. Десятки тысяч людей, казалось, сливались в единый огромный муравейник, в котором кипела жизнь — до них доносился запах дым, лязг металла, отзвуки голосов, и ржание лошадей.
— Со всех концов к Димитрию люди идут, — хвастливо отозвался Ворон. — Москва сама перед ним ворота откроет и челом бить будет!
Несмотря на поздний час, городские ворота были открыты, никто не препятствовал движению людей в город и обратно.
На улицах было шумно и многолюдно — здесь были и царские стрельцы, и шумные казаки, и напыщенные польские солдаты в сверкающих доспехах.
Отовсюду доносились взрывы хохота, крики, хмельные песни и визги, словно в городе царил какой-то безумный праздник.
Резиденция Димитрия располагалась в самом центре Тулы, в высоком тереме, служившим, по словам Ворона, ранее домом местного воеводы.
Перед крыльцом, за сдвинутыми бочками расположились несколько поляков и казаков. Судя по их раскрасневшимся лицам и массивным деревянным кружкам в руках, они тоже принимали живейшее участие во всеобщем ликовании. Рядом с ними, прямо на улице, горел огромный костер; двое холопов крутили вертел со свиной тушей.
Один из казаков, при их приближении, поднялся на ноги и, пошатывающейся походкой, направился к ним.
— Кто идёт? — заплетающимся языком вопросил он, кладя руку на эфес сабли.
— Свои, Сивый! — ответил Беззубцев, ухмыляясь.
Казак старательно нахмурил брови, вглядываясь в гостей.
— Атаман? — неуверенно вопросил он.
— Ну!
— Юшка! — ахнул казак. — Братва! — завопил он, поворачиваясь, и взмахивая рукой. — Юшка Беззубцев вернулся!
Казаки отозвались нестройным гулом.
— После, после, ребята! — отмахнулся Беззубцев в ответ на приглашения выпить по случаю возвращения. — Не до того сейчас! Дело у меня срочное к государю!
Оставив Афанасия снаружи, они миновали широкие сени, потом большую горницу, где их шумно встретили очередные казаки; поднялись по деревянной лестнице, и оказались в горнице, где за широким столом сидела довольно пёстрая компания.
Ярослав во все глаза смотрел на человека, сидевшего во главе стола.
Очевидно, это и был тот самый царевич-самозванец, ради которого они проделали весь этот долгий путь. Невысокого роста, гладко выбритый, с рыжеватыми волосами и двумя крупными родинками на лбу и щеке, в небрежно накинутой собольей шубе, он широко улыбался, держа в унизанной перстнями руке золотой кубок.
При виде Беззубцева на его лице появилось изумление, тут же сменившееся радостным восторгом.
— Юшка! — воскликнул он, поднимаясь. — Беззубцев! Живой!
Беззубцев довольно осклабился. — Меня так просто не похоронишь! Здравствуй, государь!
Димитрий вышел из-за стола, стремительно подошел к нему и порывисто обнял.
— Вернулся, стало быть, — проговорил он. — Как все прошло?
— Удачно, государь, — подмигнул Беззубцев и, склонив голову, снял с шеи крест, переданный ему Шуйским.
— Прими, государь, — произнес он, с поклоном передавая крест Димитрию. — Се, крест твой крестильный, который мать твоя у себя хранила, а после передала князю Шуйскому, как залог твоего возвращения!
Димитрий замер. С благоговением приняв крест из рук Беззубцева, поднес его к губам, и торжественно надел на шею.
— Благодарю тебя, Юшка, — с чувством прошептал он.
— Многая лета государю! — крикнул в ответ Беззубцев.
Сидящие за столом поддержали его нестройными возгласами.
— А это кто с тобой? — спросил Димитрий, поворачиваясь к Ярославу и Ирине.
Беззубцев ухмыльнулся.
— Это — Ярослав, лекарь, искусством волхвования владеющий! Спутник мой и товарищ — изрядно помогал мне крест сей тебе доставить.
Димитрий благосклонно кивнул.
— А это, государь, — Беззубцев выдержал паузу, — дочь Бориса Годунова, царевна Ксения!
Гул в зале стих, взоры всех устремились на Ирину.
Димитрий отступил на шаг, воззрившись на Ирину в изумлении.
— Прибегла к тебе, как законному государю и наследнику трона, в поисках защиты и покровительства, — продолжал Беззубцев. — Неспокойно ныне на Москве, государь! Народ ждет настоящего царя, и не хочет Годуновых на троне!
Ярослав бросил тревожный взгляд на Ирину, ожидая вспышки гнева, но та смотрела на Димитрия, казалось, с не меньшим изумлением, чем он на неё.
— Царевна Ксения! — Димитрий опомнился первым. — Хотя этот титул не принадлежит тебе по праву, я все-равно почитаю визит твой за честь, и готов оказать тебе всемерную поддержку и покровительство! Обещаю, ты ни в чем не будешь иметь стеснения, или недостатка!
Он поклонился Ирине и добавил, обращаясь к слугам: — Отведите царевну в баню, и принесите лучшие одежды — пусть займет достойное место на моем пиру!
Казалось, Ирина собиралась что-то сказать в ответ, но (редкий случай!) промолчала, и лишь кивнула, не сводя с Димитрия глаз.
Ярослав проводил ее задумчивым взглядом. Реакция Ирины его озадачила.
— Ну, а теперь — за стол! — распорядился Димитрий. — Будем пировать!
***
— Государь! — Коган поклонился Федору, стоявшему у окна, прижавшись лбом к слюдяному стеклу. — Нужно укрепиться во дворце, перекрыть все доступы и вооружить всех верных людей! Мятежники скоро будут здесь!
Федор устало покачал головой. — Я не собираюсь позволить им загнать себя в нору, словно барсука! — бросил он. — Они сомневаются в праве моей крови на престол — что ж, пусть приходят и убедятся лично!
— Они убедятся лишь в том, что кровь Годуновых можно пустить точно также, как любую другую, — тихо сказал Коган. — Прошу, государь… Не нужно рисковать! Мы сможем изменить ситуацию в свою пользу — у меня есть… мощное оружие, которое образумит их. Но нам нужно время…
— Я — законный царь! — отчеканил Федор. — Патриарх благословил меня на царство, совершил священный обряд. Если эти безумцы посмеют обратить против меня оружие — их всех ждет анафема! Они не дерзнут.
Коган вздохнул. — Позволь хотя бы вооружить верных стрельцов, — проговорил он. — И поставить их охранять твои покои…
Федор вздохнул. — Будь по-твоему.
— Приведи ко мне начальника охраны, — обратился он к стрельцу, стоявшему у дверей залы с бердышом в руке.
Тот кивнул и удалился.
— Федор! — в зал торопливо вошла царица. Она тяжело дышала, в глазах ее плескался страх. — Они идут сюда! Толпа, которую ведут Шерефединов и Шуйский!
Лицо царя помрачнело. — Значит, все-таки, решились, — глухо вымолвил он. — Что ж… — он проверил, как вынимается из ножен меч.
— Нужно уходить, — скороговоркой заговорила царица, — пока есть время — бежать отсюда, в Лавру! Там монахи и святой Сергий, там мы будем в безопасности и сможем собрать верный народ…
— Какой верный народ? — с тоской в голосе ответил Федор. — Все ненавидят нас! Самозванец уже под Тулой, наше войско почти полностью переметнулось к нему, люди винят отца в голоде, смерти сына Годунова и бог весть в чем еще… Нет, мать, никто не заступится за нас. Или ты забыла, кто мой дед и твой отец?
Царица побледнела и перекрестилась. — Что же делать? — прошептала она.
— Выход есть! — вмешался Коган. — Мы сможем дать отпор бунтовщикам, я обещаю! Мне нужен только десяток стрельцов — и мы сможем отразить любой натиск!
— Будут тебе стрельцы, Яган, — грустно улыбнулся Федор. — Вот и они!
Действительно, в залу, в сопровождении солдат, уже входил воевода, имени которого Коган не помнил — его назначили совсем недавно.
— Вот, Яган, — сказал Федор. — Это — воевода Василий Голицын…
Воевода ухмыльнулся и сделал шаг навстречу царю.
— Здрав будь, государь! — сказал он.
В ту же секунду Коган насторожился — он услышал шум, доносящийся из коридора.
— Государь! — позвал он, но, в следующий миг, удар кулака отшвырнул его от двери.
— Вот они! — прокричал над ним чей-то голос.
Приподнявшись на локтях, Коган увидел, как в залу врываются вооруженные люди, среди которых был старик, виденный им сегодня в соборе, и двое его спутников — цыган и бандит.