Страница 69 из 90
— Чего-о? — старик подался вперед, привстав с кресла. — Царевна Ксения?
— Это я! — Ирина отвела в сторону свечу и шагнула вперед. — Меня похитили из Москвы лихие люди, хотели везти в этот, как его… — Она запнулась. — Путивль! Чтобы продать Самозванцу! Я сбежала от них, и теперь прошу помощи у тебя, Андрей Василич, чтобы добраться до Москвы.
— За то отец мой премного благодарен тебе будет, — добавила она, решив, что это будет нелишне озвучить.
По бледному лицу старика скользнуло странное выражение.
— Да уж, — проскрипел он, — цена благодарности Бориса мне хорошо ведома…
Кряхтя, он поднялся и, прихрамывая, приблизился к Ирине. На этот раз в глазах его светился интерес; он пристально вглядывался в её лицо.
— Что с косами твоими, царевна? — спросил он.
Ирина уже была готова к этому вопросу.
— Обрезали лиходеи, — сказала она. — Чтобы погоню по ложному следу пустить! И одежду мою царскую снять заставили, чтобы внимания на дворах постоялых не привлекать. Но вот что у меня осталось!
С этими словами она извлекла из внутреннего кармана жилета перстень с голубым камнем, припрятанный ею до того, как Беззубцев забрал себе остальные драгоценности.
Михайла присвистнул.
Старик осторожно взял в руки перстень, покрутил его, поднес к глазам и покачал головой.
— Добрый топаз, — проговорил он.
Потом перевел взгляд снова на Ирину. — Стало быть, ты и впрямь Ксения?
— Да, — устало кивнула Ирина. — Так вы мне поможете?
— Как же не помочь, — пробормотал старик, все еще держа в руках перстень. — Слово царской дочери — закон… Вона, старый дьяк Шерефединов и пригодился в кои веки…
Он как-то странно закашлялся, и Ирина не сразу поняла, что это был смех.
— Знать, чутьё меня не подвело! — осклабился Михайла.
— Что ж, царевна, — старик пожевал губами. — Прости, великодушно, что не кланяюсь земно — годы уже не те, боюсь не встану. Тебе, должно, помыться с дороги потребно, да отдохнуть. Михайла, кликни Фёклу, пусть сводит царевну в баньку, да из одежки что ни есть подберет. А там и потрапезничаем.
— Спасибо вам, Андрей Васильевич, — с чувством сказала Ирина. — Отец будет очень рад!
— Не сомневаюсь, — прошелестел старик и снова зашелся кашлем.
На зов Михайлы явилась высокая баба с густыми черными бровями и размалеванными щеками.
Выслушав указания, молча поклонилась и повела Ирину за собой.
Баня располагалась здесь же, в тереме, и представляла собой небольшую клетушку с массивным чаном посередине и печью у стены. Пока Ирина раздевалась, Фекла наполнила чан водой, поклонилась в пояс и ушла.
Погрузившись в теплую воду, Ирина вздохнула. Как же приятно было, наконец, смыть с себя грязь!
И какая она, все-таки, молодец, что успела спрятать перстень. Без него, пожалуй, доказать свое царское происхождение было бы сложнее — уж очень недоверчиво косился на неё старик. Да и вообще, все они тут странноватые. Она вспомнила столбы вдоль дороги и ее передернуло. Скорее бы вернуться в Москву! Как-то там Давид Аркадьевич? И в каком состоянии царь? Только бы ему не стало хуже… Хотя самый опасный период был, судя по всему, позади, прогноз все равно оставался тяжелым. В общем, задерживаться тут, в любом случае, не стоило, и она твердо решила, что будет настаивать, чтобы выехать в Москву сегодня же, в самое ближайшее время.
***
— Кажись, оторвались! — Афанасий, приложив ладонь козырьком к единственному глазу, всматривался вдаль. Сплюнув на землю, он злорадно ухмыльнулся. — С тремя конями не больно-то угонишься ввосьмером!
— Погоди радоваться, Афоня. — Беззубцев жадно припал к фляге, дергая кадыком. — То, мню, разъезд был для разведки токмо, не ожидали они здесь на след царевны напасть. Сей же час гонца верхового отправят на большак, а оттуда уже за нами погоню отправят немалую. Так что надо бы поторопиться на Серпухов — отсюда по старому тракту как раз к ночи управимся…
— Ты бы брагу поменьше глушил, Юшка, — вмешался Муха.
Он выхватил флягу из рук Беззубцева.
— Пить хочется! — огрызнулся тот. — А тебе что за дело, дьяк?
— Решать с царевной надобно, — промолвил Муха, убирая флягу в свой заплечный мешок.
— А чего с ней решать? — Беззубцев вскинул подбородок. — Дала деру — и черт с ней! Баба с возу — кобыле легче!
— Поленица велела в Путивль ее доставить, — с нажимом проговорил Муха. — Лично государю Димитрию!
Беззубцев сделал грубый жест. — Накось-выкусь! Мне велено крест доставить, а не бабу! А что вы там с поленицей мутите — то ваши дела, я за них не в ответе! Охота тебе — ступай, лови свою девку! А я другой раз в лапы стрельцам не дамся!
— Слушайте, — вмешался Ярослав, — может, правда, оставить Ир… Ксению, то есть, в покое? Она все-равно уже до дьяка этого царского, наверняка, добралась…
Беззубцев одобрительно кивнул, но Муха внезапно насторожился.
— Дьяка? — переспросил он. — Какого дьяка?
Ярослав пожал плечами. — Какой-то татарин вроде…
Он нахмурился, силясь припомнить фамилию. — Шара… Шуру…
— Шерефетдинов?! — ахнул Муха. — Андрей Васильевич?
— Точно! — обрадовался Ярослав. И осекся, глянув на помрачневшее лицо Мухи. — А… что не так?
— Все не так! — с досадой проронил дьяк и покачал головой. — Да уж, выбрала царевна себе помощничка…
***
Ирина придирчиво перебирала одежду, принесенную Феклой. Платье было ей явно великовато — рукава болтались так, что пришлось их закатать. Сверху она надела свою скоропомощную жилетку, а поверх неё — накидку, отороченную мехом.
Тулуп, подобранный в разбойничьей избе, она оставила на полу.
Служанка дожидалась ее за дверью, и также, не говоря ни слова, знаками пригласила ее следовать за собой.
Подходя к дверям залы, Ирина услышала доносящиеся оттуда голоса.
Кроме старика и Михаила, в ней появился новый гость — стоящий посреди комнаты высокий плечистый мужчина в запыленном зеленом стрелецком кафтане.
При появлении Ирины, он обернулся и издал возглас удивления.
— Царевна! — воскликнул он. — Ксения!
Ирина вздохнула с облегчением. Кажется, жизнь стала окончательно налаживаться.
— Ну, что ж, десятник, — проговорил старик, не сводя с Ирины пристального взгляда, — верный ты выбрал путь, Божиим промыслом, пропажа твоя удачей обернулась!
Он снова разразился серией кашляющих смешков.
— Как, говоришь, звать-величать тебя?
— Авдеем Прохоровым, — отвечал стрелец. Он шагнул к Ирине, поклонился в пояс и стрельнул радостной улыбкой из-под густых пшеничных усов.
— Велика радость, царевна, обрести тебя живой и невредимой! По всем дорогам и окрестностям Симеон Никитич погоню за твоими похитителями выслал! Уж, почитай, третий день ищем, не чаяли тех супостатов догнать! Как же вышло, что ты сама здесь оказалась?
— Долго рассказывать, — пробормотала Ирина. — А… когда мы сможем выехать?
— Да хоть сей же час! — с готовностью отозвался стрелец. — Вот только боярин Андрей Васильевич коней ребятам моим снарядит, да карету для тебя, царевна!
— А где же ваши кони? — удивилась Ирина.
Стрелец замялся. — Да то дело такое, царевна, — с неохотой проговорил он. — Свежие нужны, чтобы до Москвы тебя быстрее домчать!
— Увели коней у них лихие люди, пока в корчме прохлаждались, — усмехнулся Михаил, чем заслужил неприязненный взгляд стрельца. — Хороши спасатели…
Стрелец потемнел лицом, голубые глаза гневно сверкнули.
— Ну, полно! — оборвал начинающийся конфликт старик. — Коней дам, и карета найдется. Но сначала — трапеза. Присядь, Авдей, раздели с нами угощение, что Бог послал… И ты, царевна, подкрепись на дорогу-то, и нам милость окажи — чай, не каждый день в царском присутствии трапезничаем.
В глубине души Ирина охотнее отказалась бы от сомнительной трапезы в этом душном и темном зале, но отказываться было явно неприличным, тем более, что без лошадей и кареты ехать было бы все-равно не на чем.
Она присела за стол, с неудовольствием отметив, что пронырливый Михаил оказался рядом с ней.