Страница 7 из 8
Сексуальная озабоченность Наташи – проблема, которую мне предстоит помочь ей её решить. Не мешало бы сходить на консультацию к сексопатологу – можно ли рассматривать её обострённые сексуальные потребности нормой, или это – следствие развития у неё невроза? Именно сексопатолог и сможет посоветовать ей, что же делать, чтобы эта проблема не мучила её.
Мужу надо бы тоже проконсультироваться у сексопатолога, возможно, надо полечиться. Но, для этого муж должен откровенно раскрыть специалисту причину своего поведения. Часто бывает так, что, даже придя на консультацию, пациент скрывает от специалиста причины своего отношения к тому или другому члену семьи, вообще, скрывает события своей жизни. Но, консультант всё равно чувствует, что ему дают искажённую информацию или невразумительное, запутанное объяснение причин наличия тех или иных проблем. И я чувствовала, что Наташа что-то от меня скрывает. Но, не торопила её, понимала: она должна «созреть» для того, чтобы понять: ведь я не смогу ей дать рекомендаций по решению проблем, которые измучили её и привели к развитию невроза, если она мне откровенно не расскажет обо всём, что происходит в их семье.
Вообще-то, понять людей можно: у многих случались в жизни события, которые они хотели бы скрыть от «других». Психолог, безусловно, никогда не позволит себе рассказывать кому-то о том, что происходит в той или иной семье. Существует профессиональная этика. Но, ведь события бывают разные, и бывают такие, о которых откровенно не признаешься даже самому себе, не то, что другому человеку. Бывает, что люди должны даже мысли свои скрывать от других, не то, что поступки.
Наташа мне призналась:
– Ведь, я искала партнёра, которому готова была платить деньги за сексуальные «услуги». Но, при этом понимала, что если муж узнает – он меня убьёт. Ведь деньги мне даёт он, но, конечно, не для того, чтобы я себе покупала любовника.
Я ей советую:
– Если Вы поменяете смысл жизни, сделаете своей главной целью заботу о «других», что предполагает выполнение дел, растрату энергии, то, тогда, это приведёт к сублимации нерастраченной сексуальной энергии.
Наташа пробыла у меня на консультации два часа. И я, и она понимали, что это – только начало работы по решению проблем, с которыми она ко мне обратилась. Мы намечаем с ней план нашего дальнейшего взаимодействия.
Дома она должна обдумать идеи и рекомендации, которые я ей дала. В следующую нашу встречу мы обсудим, что она принимает, а что – нет, почему? Начиная со следующей встречи, я начну её обучать умению воплощать в жизнь теоретические основы истинной жизни, о которых мы проговорили с ней два часа.
У людей, которые приходят ко мне на консультацию, я меняю смысл жизни. Все, кто ко мне обращается, начинает рассказ с осуждения действий, слов, поведения в целом, «других» людей. А я в процессе работы с человеком помогаю ему осознать достоинства «других», обучаю умению видеть «других» как средство реализации его целей, помогаю осознать, что без «других» человек не может состояться, не может развиваться, жить.
Старшую дочь надо привести ко мне на консультацию: она уже взрослая и сможет помочь матери начать реализовать новые цели, которые возникнут у Наташи.
Предлагая ей сценарий дальнейших действий, я прекрасно понимала: Наташа привыкла к определённому стилю отношений, а я предлагаю ей начать себя ломать. Скорее всего, идя ко мне на консультации, она ожидала, что я решу её проблемы, как только она мне их назовёт. А я предлагаю ей самой меняться – иначе не выйти из запутанной ситуации, в которую попала их семья. Договариваемся продолжить с ней работу после того, как я встречусь и побеседую с Соней.
Назавтра ко мне пришла Соня. Взрослая дочь, помощница, умница. Бабушка долго болела, и на ней лежали все заботы по дому. Самостоятельность в суждениях, взрослые, продуманные цели:
– Закончила в этом году школу, думаю поступать учиться дальше, приобретать профессию. Пока – в училище, после училища – в институт.
Когда заговорили о взаимоотношениях с мамой, она сказала:
– Мама меня не любит. Но, как мне кажется, мама не любит никого. Вот бабушка меня любила.
Бабушка болела, и Лене приходилось заботиться о бабушке, надо было успевать и учиться, и приготовить еду, и за лекарствами сходить, и бабушку покормить, и постирать, и прибрать в квартире.
–А мама со мной обращается, как с прислугой: разговаривает унижающим тоном, кричит, не выбирает выражений, срывает на мне зло. Я готова ей во всём помогать – ведь я всё умею делать. Но, выносить тон и стиль мамы я не могу. Мне кажется, мама ко мне придирается.
Я ей объясняю:
– Мама привыкла так общаться, мало того, ей не всегда нравится, как ты выполняешь какое-то дело. К тому же, у мамы расстроена нервная система. Ей надо помочь изменить цели и смысл жизни, тогда она станет совсем другой.
– Ну, что Вы говорите, она не может измениться!
У неё, в принципе, взгляд на маму отрицательный – влияние бабушки, к тому же, сейчас она сама видит, что мама за человек.
– Но, у тебя нет другой мамы, и, вообще, больше нет близких родственников, и тебе надо начать изучать маму, чтобы её понять, и находить правильные средства взаимодействия с ней.
С младшим братом у неё отношения складываются хорошо, а сестра постоянно «доносит» маме обо всех её действиях, словах, поступках. А иначе и быть не могло – ведь ребёнок усвоил это средство как способ завоевать расположение мамы. Она и на папу «доносит», и папе «доносит» на маму. В этой семье цели, смысл жизни и средства общения надо менять всем! Все домочадцы пытаются путём унижения «другого» возвыситься, занять положение, которое они вообразили в своём сознании. Конечно, главная работа по изменению взаимоотношений в семье ляжет на Наташу, иначе им надо брать в семью домашнего психолога, который будет каждую минуту напоминать о целях, которые они хотели бы реализовать: быть счастливыми.
– Я понимаю, что – не очень желанный член семьи: мама с Рачиком привыкли жить по-своему. Но, тем не менее, нам надо учиться принимать привычки друг друга, надо учиться считаться с традициями, принятыми в каждой из семей. Я пока не знаю, как этому учиться. Наверно, не знает и мама, потому и обратилась к Вам за помощью.
Конечно, это очень непросто, но, другого выхода нет! Так думаю я. А Соня решила:
– Я хочу пойти дальше учиться туда, где мне дадут общежитие.
Поменять благоустроенный дом на койку в общежитии! Она согласна, если так будет лучше для мамы и её семьи.
Общаясь с ней, я всё больше убеждалась, как это здорово, когда человек с детства привыкает заботиться о «других». И как редко в обеспеченных семьях родители понимают простое правило жизни: чтобы жить, надо создавать и отдавать «другим». И не приучают детей удовлетворять потребности «других», считаться, прежде всего, с «другими», идти им навстречу, проявлять о них заботу. Как правило, если в семье материальный достаток, дети растут потребителями. Можно ли в семьях устранить это противоречие? Опыт консультирования показывает: можно. Надо только дать родителям соответствующие знания о жизни, человеке, смысле человеческой жизни. Надо готовить людей к вступлению в брак и к созданию семьи. И тогда удастся избежать многих проблем, возникающих в семье, удастся сократить количество разводов, которое в наше время «зашкаливает».
Наташа пришла ко мне через неделю. До этого звонила: ей так трудно держать себя в руках и постоянно помнить, что она хочет избавиться от невроза. Но то, что она стала спокойней реагировать на различные ситуации, заметили даже в школе. Ведь раньше она и в школе «срывалась» на учеников и коллег.
Она поговорила с мужем: какие у них (у каждого) цели, есть ли общие цели, которые позволили бы им сохранить семью (не видимость, а настоящую семью. Она объяснила ему, что такое семья). Он признался ей, что срывается, грубит, кричит, унижает её именно потому, что чувствует свою сексуальную несостоятельность. И когда не может её удовлетворить, расстраивается ещё больше. Они решили, что ему непременно надо сходить к врачу. И ещё: он сам захотел встретиться со мной.