Страница 6 из 12
Как будут вести себя детёныши медведя в лесу рядом с человеком – никто не знал. При работе с медвежатами нельзя было разговаривать, обучать их находить корм, играть с ними и трогать руками. Также не разрешалось и медвежатам трогать человека. Иными словами, нужно было создать особую «семью», в которой медвежата будут предоставлены сами себе и, в то же время, будут оставаться под присмотром человека.
Имея опыт таежной жизни, я с энтузиазмом взялся за выполнение этой новой работы. Вначале потребовалось получить дополнительное образование в области изучения поведения животных. Леонид Викторович предложил пройти краткий курс обучения в его лаборатории. Напряженная учеба в Университете оказалась главной школой, которая позволила в последующие годы выполнить непростую работу по изучению развития поведения у бурого медведя. Для работы нужно было поймать только что вышедших из берлоги медвежат. Опыт отлова медвежат у меня был: в Приморье мне приходилось участвовать в отлове трех медвежат гималайского медведя, и способ отлова я хорошо себе представлял.
Но все обошлось гораздо удачней. В мои руки попали три медвежонка в тот самый период, когда медведица уже должна была выводить их из берлоги. Случилось так, что в конце марта я наблюдал за берлогой, в которой лежала медведица с медвежатами. За километр от берлоги у меня стояла палатка, в которой я жил. А в лесу, недалеко от берлоги в снегу была выкопана ямка, закрытая со стороны берлоги еловыми ветками. Я приходил сюда на лыжах каждое утро, наблюдал за берлогой в бинокль. К вечеру уходил к себе в палатку, ужинал и ложился спать.
Я уже много знал о медведях. Теперь, наблюдая за берлогой, я мог более полно представить себе, что там происходит. Пока медвежата маленькие, хлопот у медведицы немного: пососут молока и спят на её теле, каждый у своего соска. Теперь же подросшие медвежата устраивали в берлоге активную возню: тузили друг друга, боролись, лазали по медведице, цеплялись за её морду, за уши. Особенно они досаждали матери, когда она их кормила. Молока у медведицы немного, и детёныши его быстро высасывали, а потом начинали лазать по животу, отталкивать друг друга от сосков, царапались, рычали, и медведица не выдерживала их борьбы, переворачивалась на живот. Медвежатам ничего другого не оставалось, как размещаться рядом с матерью на холодном полу берлоги.
Холодная процедура действовала на них успокаивающе, и они сразу прекращали борьбу. Это повторялось несколько раз в день. Таким образом, медвежата проходили своеобразную закалку, которая должна была им пригодиться уже в первые дни после того, как семья медведей выйдет из берлоги. Ведь в конце марта и в первой половине апреля, когда медведица выводит своих детёнышей из берлоги, в лесу ещё лежит снег, а на проталинах стоят лужицы с ледяной водой.
В ясную погоду медведица медленно выползала из своего логова и ложилась рядом с берлогой на снег. Она подслеповато щурилась от яркого солнца, поворачивала голову то в одну сторону, то в другую, задирала её вверх, нюхала свежий весенний ветер.
Медвежата ни разу не показались из берлоги. Они видели лежащую рядом мать, но не решались вылезти из привычной темноты на яркий солнечный свет.
В последние дни марта, в снежную, ветреную погоду, медведица вдруг выскочила из берлоги и бросилась к скрадку. Наверное, ветер нанёс на неё запах человека, и медведица не выдержала моего присутствия около берлоги. Она подбежала совсем близко, но напасть не решилась: страх перед человеком оказался сильней её ярости. Испугавшись, медведица ушла от берлоги, оставив медвежат. Что я пережил в эти мгновения объяснить трудно, но испугаться не успел, так быстро все произошло.
Так в Заповеднике появились три детёныша бурого медведя в возрасте около трёх месяцев. Я начал работать с ними по программе, которую составил вместе с профессором еще зимой. Ходил с ними по лесу весной, летом, осенью и в предзимнюю пору и провёл наблюдения на следующую весну, после того как медвежата вышли из берлоги после зимовки. Работа с этими медвежатами продолжалась два с половиной года. За это время удалось узнать много нового. Оказалось, что медвежата-сироты могут сами, без матери, научиться всему тому, что позволяет им нормально жить в дикой природе. Новость эта вызвала споры среди ученых, такое поведение у медвежат и сейчас ещё остается непонятным многим людям.
Бурый медведь – животное умное. Этот крупный хищный зверь питается в основном растительной пищей: травой, листьями многих деревьев, кореньями, ягодами и орехами. Но если ему повезёт, то он не упустит случая напасть на лося или кабана, а иногда «ломает» и домашний скот: коров, овец и даже лошадей, громит пасеки, поскольку очень любит мёд. Не случайно во все времена крестьяне считали медведя своим врагом и старались от него избавиться. Строили в лесу специальные ловушки из брёвен – кулёмы, щемихи; ставили на медвежьих тропах пудовые капканы, хитроумные заступы. При всяком удобном случае стреляли по медведю из ружья.
Значит, чтобы выжить на воле, бурый медведь должен очень бояться человека и кормиться той пищей, которую найдёт для себя в лесу. Кроме того, нужно научиться распознавать запахи и звуки— опасные и не опасные, находить нужную дорогу, суметь убежать от крупного зверя, который может напасть на молодого медведя. Поэтому, люди думали и сейчас думают, что медвежата обязательно должны учиться лесной жизни у своей матери, а медведица-мать терпеливо и настойчиво занимается их обучением.
Эксперимент, проведенный с медвежатами-сиротами, показал, что медвежата способны без матери приспосабливаться к жизни в дикой природе. Для этого нужно только, чтобы несколько медвежат жили вместе вдали от человеческого жилья. Ходили в лес и не получали еду от людей после того, как подрастут. Медвежата очень общительные и им обязательно нужны контакты друг с другом. Поэтому, выращивать одного медвежонка, для того чтобы потом выпустить его на свободу, никак нельзя. Он будет стремиться к общению с человеком и не сможет вырасти диким зверем.
Маленькие медвежата, конечно, нуждаются в защите, и человек, который ходит с ними по лесу, представляется им большим и сильным существом, которое может защитить их от опасностей. Он становится членом их группы и как бы заменяет им мать. Медвежата запоминают запах этого человека. Оказывается, каждый человек на земле имеет свой, только ему присущий запах. Звери, которые способны различать тонкие запахи, звери-макросматики, умеют это определять: например, собаки, волки, медведи и многие другие.
Медвежата привыкли к моему запаху, тогда как запах других людей вызывал у них страх. Значит, после выпуска на волю они должны бояться людей. И что еще оказалось особенно важным в первой работе с медвежатами-сиротами, так это то, что они сами, без всякого научения построили берлогу, как только начались морозы и выпал первый лёгкий снежок! Вот тогда и появилась надежда на то, что медвежат-сирот, которые попадают в руки человека в раннем возрасте, можно вернуть обратно в дикую природу.
Работа по изучению жизни взрослых медведей и развитию медвежат в возрасте до двух лет в Заповеднике была выполнена. Но в Заповеднике не проводится охота, не рубят лес, не занимаются сельским хозяйством, территория Заповедника особо охраняется. В Заповеднике было легко выращивать медвежат, потому что можно было много дней ходить с ними по лесу, в котором нет людей. Как поведут себя подрастающие медвежата-сироты там, где по лесу ходят люди, никто не знал. Выяснилось также, что поведение у взрослых медведей в заповедном лесу совсем не такое, как в тех лесах, где ходят и работают люди, и где на медведей проводится охота. Мы решили провести такой же опыт с медвежатами в обычном, не заповедном лесу. Тогда по поведению подрастающих медвежат можно будет узнать, как они будут относиться к запаху «чужих» людей. Если будут бояться людей и убегать от них, как они делали это в Заповеднике, то таких медвежат можно смело выпускать на волю. Медвежата не пой дут к человеческому жилью и смогут начать самостоятельную жизнь. А если не будут бояться людей, то не смогут жить в дикой природе и придут к человеческому жилью. Тогда их нужно будет отловить и посадить в клетку, или их убьют. Таких медвежат выпускать на волю нельзя.