Седьмое знамение

Вообще-то именинник планировал и сам станцевать с королевой бала, а потом пригласить ее на очень важный разговор в другую комнату или на кухню. Но куда уж было ему, школьнику, соперничать с более опытным приятелем. Он сделал было шаг к ним, но остановился, решив отложить разговор с Раей на другое время, хотя ему и стало не по себе от заигрываний Бориса с ней – тот даже отставил бокал на стол, чтобы не отвлекал, и теребил мишуру у нее на поясе, она щекотала руки и мешала ему обнять девушку покрепче.

От созерцания сладкой парочки именинника оторвал Игорь Белояр. Вот уж кто не нуждался ни в водке, ни в сигаретах, чтобы самоутвердиться! У этого парня не было ни влиятельного отца, ни знаменитого старшего брата, более того, у него вообще не было никакого отца и братьев и сестер, и все равно вся школа знала твердо: Игорь Белояр – самый сильный мальчик в городе. Причем не только физически.

– Эдик, ты обещал спросить у своего папы гражданский кодекс, – напомнил Игорь. – Но я не удивлюсь, если ты забыл об этом в праздничной суматохе.

– Не забыл, – спохватился Эдгар. – Папа принес вчера. Хорошо, что ты подошел сейчас, а то бы я точно забыл отдать. Пойдем наверх, она у меня в комнате, эта книжка.

Они поднялись по лестнице на второй этаж, где находились спальни. У Эдгара в комнате была наряжена еще одна елочка, маленькая и зеленая, и главное – живая. Это была макушка большой ели, которая не вмещалась по высоте в гостиной. На самом видном месте в спальне сына стояли рядами аудиокассеты с лучшими записями. Из книг же здесь имелись лишь учебники – родители не разрешали делить большую семейную библиотеку на части, поэтому все книги хранились на стеллажах в кабинете отца. Зато на стенах и двери своей комнаты Эдгар развесил плакаты и фотографии любимых «звезд»: Виктор Цой, Джон Бон Джови, Юрген Клинсманн, Роберто Баджо, «Наутилус Помпилиус», Брюс Ли. Игорь слегка улыбнулся. Почти такой же набор знаменитостей висел на стенах и в его комнате, разница была лишь в пропорциях, у Игоря было намного больше Брюса Ли, чем Джона Бон Джови.

– Кроме RADIORAMы, записал еще что-нибудь? – спросил Игорь, пока Эдгар рылся в ящике стола в поисках гражданского кодекса.

– Угу. Fancy и даже «Санкт-Петербург». Еле успел – отрывают с руками!

– Дашь «Санкт-Петербург» послушать?

– Бери прямо сейчас, если хочешь. Мне сейчас не до него. Слушай, я ведь своими руками клал его сюда – такая книжка розовая. Посмотрю еще раз.

И он с удвоенными усилиями зарылся в стол.

– Кстати, – вспомнил Эдгар, – ты не говорил с Райкой сегодня?

– Нет, а что?

– Да так. Интересно просто, зачем она притащила сюда Фаину. Ведь все знают, что Файка вечеринки только портит. Госпожа проповедница, ну то ей здесь делать?

Игорь пожал плечами, проводя пальцем по ровным рядам аудиокассет.

– Понятия не имею. Прикалывается над ней, беднягой, наверное, ну что ты, Раиску, не знаешь, что ли?

Эдгар извлек из-под стопки тетрадей толстую брошюру в розовой обложке, радостно провозглашая:

– Вот, нашел! Нет, просто ее действительно жалко, ведь, по ее понятиям, она совершает грех, даже находясь на таком празднике, как у нас. Я видел, у нее в глазах такая мука, словно она не на вечеринке, а уже в аду на сковородке.

Игорь взял у него книгу и присовокупил к ней кассету.

– Надеюсь, ты еще не уходишь, – с намеком произнес Эдгар. – Если ты оставишь меня одного в этом вертепе, я с тобой поссорюсь.

– Я не ухожу! – засмеялся Игорь. – Но ведь ты здесь не один. С тобой Борис.

Эдгар скривился.

– Борис, Борис… – пробормотал он. – Сказать по правде, он мне надоел. Корчит из себя невесть что, а сам-то пустой, как пивная бутылка. Ему не нравится музыка, он ничего не умеет делать, кроме как болтать по-немецки, он не интересуется спортом, он даже в газетах читает только телепрограмму. С ним так скучно, что я зеваю.

– Ну, Эдик, на тебя не угодишь. Он только начинает учиться.

– Он на третьем курсе.

– Видишь, он еще долго у вас проживет. А почему его отец не снимет ему квартиру?

– Да у них есть. Но мои родители почему-то думают, что он хорошо на меня влияет, вот он и живет у нас. Прямо-таки мой старший брат. Кошмар какой-то.

Они спустились вниз. Там продолжались танцы, у Бориса уже заплетались ноги, а Рая Белова висела на нем, чтобы не упасть на пол. Она смеялась не переставая, с ее плеча сползало платье, а она его не поправляла. Когда Эдгар увидел это, его передернуло с ног до головы. Он начал подумывать, что очень важный разговор с Раей лучше не отложить, а отменить совсем. Или, может быть, это всего лишь временное явление, праздничный кураж плюс немножечко водки? Нет, Эдгар так долго готовился к этому разговору, что ему стало жаль усилий. Скорее всего, разговор все-таки состоится, только в другой раз.

– Спасибо за кодекс, – сказал Игорь, отходя от него туда, где стояли еще ребята.

– Не за что, – рассеянно ответил Эдгар. – Мне не трудно.

Вскоре танцевать стало уже невозможно – все устали и упились до отвала, как комары. Расселись по диванам, креслам, лестнице. Уменьшили звук у магнитофона, и «Кар-Мэн» играл едва слышно. В доме стало тихо и даже уютно. Каждый задумался о чем-то своем, либо задремал. Но такое положение дел не устраивало Раю Белову, которая сразу исчезла в серой массе и искала повод выделиться.

– А давайте гадать! – предложила она, почувствовала какими-то сенсорами одобрение толпы и мгновенно оживилась. – Да, правда! Сегодня Новый год, полночь уже давно прошла, самое подходящее время для гадания!

Борис смотрел на нее со снисходительным превосходством:

– И как же ты собираешься гадать?

– А как мы гадали в прошлый раз? Впрочем, ты не был тогда с нами. Мы писали на бумажках всякие события, кидали эти бумажки в мешочек, а потом тянули, каждому доставалось какое-нибудь предсказание.

– Прекрасная идея, – одобрил Сеня Шевченко. – Надо попробовать. А кто будет писать на бумажках предсказания?

– Боря, – ответил Эдгар. – Похоже, он среди нас единственный скептик.

– Не единственный, – с усмешкой возразил Игорь. – Но раз он скептик, он вам напишет всяких приколов, и вы достанете себе что-то вроде «Медведь наступит на ухо» или «Весь год вас будут кусать мухи».

Несколько минут все озадаченно молчали

– Тогда писать будет не Боря, – задумчиво протянул Эдгар, водя взглядом по лицам своих одноклассников и выискивая наиболее подходящую кандидатуру. И каждый раз он дольше всего смотрел на Игоря. Тот заметил это и шутливо замахал руками:

– Ради Бога, Эдик! Опомнись! Если хочешь знать, я еще больший скептик, чем Борис. Вы занимаетесь ерундой, честное слово.

– Ты скептик, я знаю, – настаивал Эдгар. – Но ты намного серьезнее Бориса, и поэтому напишешь нам нормальные предсказания, а не приколы.

– Да не хочу я ничего писать! Что за чушь!

– Напишешь, напишешь, – Эдгар схватил его за локоть и потащил к столу, затем бросился наверх, в сою комнату, за тетрадкой и ручкой. Игорь понял, что ему не отвертеться от участия в этом показательном выступлении, и с видом фаталиста присел к столу. Эдгар принес ему бумагу и ручку, и он обреченно принялся сгибать и рвать листы на части, по числу участников гадания. Спросил:

– Алё, мужики! А нас всего сколько? Я насчитал тринадцать. Вам еще не страшно?

Воцарилась абсолютная тишина. Каждый пересчитывал присутствующих, убеждался, что их действительно тринадцать, и медленно мертвел от пьяного ужаса.

– Вот это да… – протянула Рая Белова, уже готовая отказаться от своей затеи. И хотя это была мелочь, пустячок, но от этого пустячка в сердцах компании прошелся холодок. А Игорь знай себе усмехался:

– Бойтесь, бойтесь, дуралеи. Нас тринадцать человек в новогоднюю ночь! Классно! Пишите и читайте «The Omen» и трепещите, несчастные! Ха-ха! Я вам сейчас такого напишу, что от ваших причесок ничего не останется, и вы протрезвеете, не успев и глазом моргнуть.

– Что ты несешь! – возмутился Эдгар. – Не пугай моих гостей! И вообще, что вы понимаете? Тринадцать – это счастливое число. И только суеверные глупцы придумали ему такую характеристику плохую. Все будет нормально.