Без края

А потом и вовсе отложила телефон, закрыла ноутбук, выключила свет в комнате и подошла к раскрытому окну. Вэя, которая находилась в каких-то нескольких сантиметрах от ее виска, почувствовала ее так близко. И этого уже было так много, что Вэе стоило большого труда сдерживать поток нежности, что переполнял душу.

Шая все стояла и стояла у окна, впервые за долгое время получая удовольствие от запахов, легких порывов ветра. И впервые за долгое время думала не о работе, хотя о чем она сейчас думала, она и не смогла бы сказать. Вдруг появилось место в душе для чего-то еще, но для чего? Пока было просто удивительно и необычно наблюдать за этим, и Вэя сохраняла свое тихое, теплое свечение – теплела тихо рядом, мерцала как свеча, лилась как молитва, и это было самое лучшее, что она сейчас могла сделать для Шаи.

Ночью Шае приснился сон. Флайя помогла Вэе, чтобы сон этот был гораздо дольше по ощущениям, чем на самом деле длился по времени. Шае снилось, будто она была на море в огромной прозрачной сфере. Сфера вращалась, и Шая видела, как за ее оболочкой переворачиваются море и небо, и это было так грандиозно и захватывающе. Шая знала, что это она заставляет сферу вращаться, и как будто ей было знакомо это чувство, но с чем оно было связано, она не могла уловить…

На следующий день Шая и Ник поехали встречаться с Федей, а Вэя в это время, подключив Влаза и Кёльне, почистила ее квартиру. Кёльне все время пытался не просто очистить пространство от мусорной и застоявшейся энергии, но и привнести в него какую-нибудь красоту – сделать более тонкими и яркими запахи, вплести в пространство крохотные серебряные колокольчики, задевая которые люди чувствовали беспричинную радость, наполнить комнаты энергией легкости, безмятежности.

– Ты сильно не увлекайся, – попросила Вэя, – Шая, может, и почувствует это все и ей будет приятно и полезно, а вот Ника это точно будет только раздражать. А раздраженный Ник нам тут не нужен.

И хорошо, что Кёльне послушался ее, потому что вернулись Ник и Шая взвинченные, и ссорились они, как сразу стало понятно, из-за Феди.

– И что, – вопрошал Ник, – ты теперь перестанешь общаться со своим сыном? Или будешь делать вид, что у него нет семьи, нет ребенка? Не будешь говорить с ним об этом, не будешь видеться с внуком?

– Или внучкой, – внешне бесстрастно поправила его Шая.

– Тань, не передергивай! Я сейчас не об этом говорю!

– А я вообще не хочу говорить, не о чем тут говорить, – бросила Шая. – А ты мог бы и постыдиться и хотя бы не защищать ее так.

– Да я только сына своего защищаю! – возразил Ник. – Федьке тридцать лет, да слава богу, что он наконец-то решил обзавестись семьей!

Но Шая уже ушла в спальню и хлопнула за собой дверью.

Вэя проследовала за ней и была ошарашена тем, что увидела в Шае. Никогда не подумала бы, что до сих пор все дело в ней, в Вэе, и что причина, из-за которой мучается ее светлая мудрая Шая, так банальна. Но в этом и заключается коварство человеческой натуры – эмоции способны увести так далеко от сути, на многие годы, на жизни даже.

Мысли и эмоции бурлили в Шае, поэтому Вэя наконец без труда увидела все, что искала так долго.

У Вэи в той жизни остался ребенок, дочка Аня. Она была не от Ника, а от ее бывшего мужа, с которым они прожили совсем недолго. После ее ухода Аню воспитывала бабушка, и это они были между собой родными душами – Аня, бабушка и уже умерший дедушка, который помогал им из поднебесья. Именно поэтому Вэя и ушла от них относительно легко, и после ухода думала о них мало – это была какая-то их история, из-за которой все должно было сложиться именно так.

Теперь Федя собирался жениться на Ане, потому что она была беременна от него. А Шая не могла принять это – она была готова отвергнуть собственного сына из-за того, что до сих пор, как оказалось, не простила Вэю ни за измену, ни за ее уход, и это отношение перекладывала на ее дочь.

Вэя и подумать не могла, что Шая могла застрять на такой элементарной, много раз пройденной задаче, как прощение. Но так и бывает – мы переживаем что-то много раз и, кажется, обретаем мудрость, которая всегда будет защищать от таких испытаний, но возникает ситуация, что-то нас цепляет, уводит в сторону, и вот мы опять споткнулись, смешались и ушли в обиду. И очень часто такие ситуации связаны с самыми близкими – они дают самую большую силу, но и наиболее уязвимыми делают тоже они.

В ту ночь Шае снова приснился сон – словно она маленькая девочка, и она знает, что у нее нет мамы и никогда не будет. Но тут приходит Федя и говорит, что он будет ее папой, и он такой добрый, такой хороший, девочке так хочется, чтобы он был ее папой, но почему-то она знает, что не может согласиться на это, надо отказаться, не может она позволить ему быть его папой…

Шая проснулась со слезами на глазах и весь день ей настойчиво вспоминался этот сон, хотя думать о нем за всеми срочными делами, которые навалились на нее с понедельника, было категорически некогда. Сон вызывал досаду, смутное чувство вины, доставлял дискомфорт, потому что принимать Федину невесту и ребенка она по-прежнему не собиралась, но при этом у нее все-таки было ощущение, что она что-то делает не так.

В этот момент Вэе снова потребовалась помощь Флайи.

Прошлое исправить нельзя. Испытывая сожаления относительно событий, имевших место быть в прошлом, мы только мучаем себя, но при этом ничего не меняем. Однако что мы действительно можем сделать, так это думать с теплом, с мудростью о тех моментах и о тех людях, на которых нам когда-то не хватило этого тепла и этой мудрости. Словно посылать эти добрые чувства в прошлое, представляя себе, что мы находимся там и помогаем участникам происходящего своей незримой поддержкой, участием.

Так вот Флайя помогала оказаться там, в прошлом, в тех моментах, в которых нам когда-то не хватило сил на то, чтобы быть добрыми, щедрыми, любящими. Хотя если быть точнее, она не возвращала в прошлое, а словно создавала петлю, в пересечении которой сходилось настоящее и нужный момент прошлого, как два проезжающих мимо друг друга поезда. И можно было помахать из своего поезда тем, кто проезжал мимо, – своим близким или самому себе.

Сначала Вэя отправилась туда, где Шая чувствовала себя особо одиноко. Уже прошло какое-то время после ухода Вэи, боль притупилась, Шая снова понемногу возвращалась к обычной жизни. Но однажды она шла через парк в ресторан, где ее ждал Ник, и вспомнила, как они когда-то гуляли там с Вэей. И Шая вдруг с жестокой ясностью осознала наконец, что никогда больше не будет как раньше. Раньше она могла обижаться на Вэю, в чем-то винить ее, отвергать, но теперь она не может даже этого, потому что Вэи просто нет.

От этого нового осознании Шая почувствовала себя такой навсегда потерянной, что у нее даже потемнело в глазах. Ей пришлось остановиться у скамейки и присесть. Слез не было – была только такая невыносимая тоска и мука в душе, что просто не хотелось жить. Исчезнуть бы, подумала Шая тогда, просто раствориться бы в воздухе вместе со всем, что на душе… К сожалению, иногда наши желания начинают сбываться просто-таки с буквальной точностью.

Именно в тот момент и направилась Вэя. Создала из своей любви и нежности облако настолько тончайшее, насколько смогла, наполнила его запахом елей, которые стояли рядом со скамейкой, куда присела Шая. Недавно прошел дождь, и хвоя пахла влажно и свежо. И этим облаком, этим запахом Вэя окружила Шаю. Даже не мысль в него вложила, а только чувство, едва уловимое ощущение – я с тобой, я всегда с тобой…

Флайя замедлила время, Шае показалось, что она целую вечность просидела на этой скамейке, хотя на самом деле прошло не больше десяти минут. Ник даже не хватился ее, не начал названивать и выяснять, где она, не потревожил ее. Зато когда Шая поднялась со скамейки и продолжила путь через парк, она уже могла жить дальше.

И был еще один момент, когда Шая осталась совсем одна. Федя тогда переехал от них, пошел работать, снял квартиру, сказал, что хочет жить один. Для Шаи оказалось неожиданным оказаться наедине с Ником, Федино решение казалось чуть ли не предательством, и снова так отчетливо вспомнился уход Вэи.