Страница 99 из 100
- Но зачем?!
- Иногда из неё рождается что-то прекрасное.
- А что?
- Это только ты будешь решать, дорогая. У кого-то из боли рождается только немощь и ненависть, а у кого-то – прекрасные отношения, стихи, картины, музыка, здания, скульптуры или замечательные новые идеи.
- А если нам станет страшно?
- Мы с тобой спрячемся, дорогая.
- Где, мамочка?
- Под кронами кипарисов, - вздохнула мать.
Она взяла дочь за руку, и они вдвоём вошли в полуразрушенный домик на окраине Парижа.
Камера начала двигаться снизу вверх – по зелёному стволу кипариса – и вышла на ослепительно чистое голубое небо, а потом снова вниз – на лавандовое поле и пыльную сельскую дорогу. А по дороге к дому уже шёл мужчина, который понял, что его счастье – в них, в странной женщине, в голове у которой из боли и одиночества постоянно рождаются новые мысли, которые она облекает в слова, и пишет истории, и в ребёнке, который не его, но уже стал роднее родного…»
После премьеры кинокартины, пропитанной крымскими легендами, духом мировой классической литературы и экзистенциальными идеями человеческих страхов, избранности и одиночества все искали для интервью автора сценария, но её на премьере не было…
***
Настоящее богатство семьи определяют не деньги, не статус, и даже не дети, а серые будни. Если они превращаются в тяжкую ношу, состоят из скандалов и склок, если совместный быт вызывает отчуждение или бесконечные пререкания, то семьи опускаются и нищают. И только благословенная тишина по утрам и вечерам, совместное поддержание скудного или благоустроенного быта, умение поддержать друг друга одним взглядом являются золотым запасом любого дома.
Маленькая женщина с распущенными тёмными длинными волосами, покрывающими спину чёрным плащом поверх белой ночной сорочки, босиком прокралась через весь дом в детскую, напоминающую дворец восточной принцессы. Тихонько распахнув дверь, она быстро проскользнула внутрь и подошла к двум кроваткам, стоящим у стены, расписанной восточными узорами.
- Да вы ж мои красавицы, - еле слышно прошептала она и присела в кресло, специально поставленное рядом с ними на толстом мягком ковре.
Дверь в детскую снова бесшумно распахнулась и закрылась, и в комнату вошёл мужчина в черных пижамных брюках и белой майке. По мускулистым плечам рассыпались длинные тёмные волосы с серебряными прядями.
- Так я и знал, что найду тебя здесь, Аля, - шёпотом сказал Рашит.
- Они ангелы, правда?
- Чудо! Каждая в отдельности, а вдвоём просто всё волшебство мира.
- Не зря я назвала дочь Феей. Видишь, каких красавиц нам ещё наколдовала!
- Так, это что ещё за партсобрание? – вошла в комнату заспанная Фея.
- Доченька. Мы просто на малышек полюбоваться, мы тихонько.
- Что ж вам не спится?
- Сон – временная смерть, - заявила госпожа Альфия, - Так всю жизнь проспать можно, а мы всего на неделю приехали – на премьеру.
- Ага, приехали на премьеру, а на премьере не были. Костик бесится.
- Ещё как бешусь, - подтвердил Костик, входя в детскую, - сорвали мне пресс-конференцию, чокнутые бабушки и дедушки.
- Я посмотрю, каким ты сам будешь дедушкой, - сказала Галина Михайловна, заходя к ним и уже не закрывая дверь.
- Если доживёшь, - хихикнул Костик, обнимая жену, - разбудили тебя?
- Хам, - возмутилась госпожа Альфия, - не слушай его, Галечка. Иди к нам. Прелесть, правда?
- Чудо! Я вот тут для них пинеточки связала, днём пойдём гулять, наденем.
- А мы им чепчики привезли, - подхватил Рашит, - кружевные, монашками вручную сделанные, - они у нас принцессами будут.
Костик и Фея переглянулись.
- Вообще-то, днём у нас деловая встреча, - заметил Костик.
- Это у вас дела, а у нас – внучки, - отмахнулась от него госпожа Альфия.
- Вот именно, - подтвердил Рашит, - сам справишься.
- Да я и так один со всем справляюсь, но ты же на меня ещё цифру свесил.
- Мне некогда. И потом, ты умный, разберёшься, что-нибудь придумаешь.
- Да. Костик, - подтвердила госпожа Альфия, - вот только с именами – могли бы и посоветоваться. Назвали бы их Нурбану и Нурбахар.
- Мама! – воскликнула Фея, - ну, ты представляешь себе, Нурбану Константиновна и Нурбахар Константиновна – это ж не выговоришь!
- Да, сватья, - подхватила Галина Михайловна, - Роза и Муза лучше звучит.
- Звучит, - расплылся Костик в довольной улыбке.
- Смотрите-ка, опять возгордился, - показал на него Фея, - аж поплыл!
Костик смутился, но тут же весело кивнул.
- Горжусь, да. И дочками, и именами. И тобой, моя красавица! – и он чмокнул жену.