Страница 3 из 5
-- Дались мне твои черешни... У меня ноги вон все исцарапанные. И колено болит.
Юстин остановился:
-- Слушай, откуда ты взялась? Среди ночи, под утро? Одна? Отсюда до ближайшего хутора целый день топать, если пешком... А до города все два дня... Где твой экипаж? Где твоя лодка?
-- Лодка?
-- Но ты же сказала, что морем добралась?
Девушка некоторое время пыталась придумать убедительную ложь. Не придумала. Поморщилась:
-- Давай присядем.
И она уселась прямо на траву, требовательно уставилась на Юстина снизу вверх, и он вынужден был последовать ее примеру. Девушка посмотрела, насупившись, Юстину в глаза, вытащила откуда-то из-за пояса маленький ножик и, вспарывая траву и землю, очертила вокруг себя и Юстина широкий круг.
Последовала долгая пауза.
-- Это зачем? -- спросил наконец Юстин.
-- Это у меня привычка такая, -- серьезно ответила девушка. -- Так вот, что же я хотела тебе сказать... У тебя поесть найдется?
-- Хлеб, -- медленно сказал Юстин. -- Сыр... Но это все в доме, а там дед... Деду про тебя говорить или как?
Девушка опустила глаза:
-- Нет, деду про меня лучше не говорить... А у вас в доме нету такой штуки, чтобы погоду предсказывать?
-- Есть паук заговоренный... На сегодня дождь обещал.
Девушка застонала. Помотала опущенной головой, так что коротко -- до плеч -- остриженные волосы закачались светлым шатром:
-- У-у-у... А на завтра?
-- Он дешевый, -- сказал Юстин. -- Только на один день предсказывает.
Помолчали.
-- Ты забыл, как меня зовут, -- сказала девушка.
-- Ага, -- признался Юстин.
-- Анита.
-- Вот теперь точно не забуду.
-- Это хорошо, что я тебя встретила, а не деда, -- серьезно сказала Анита.
-- Дед тоже добрый, -- нерешительно возразил Юстин.
Анита хмыкнула. Некоторое время было очень тихо.
-- Птиц не слышно, -- сказал Юстин. -- Плохо.
-- Наездники, -- сказала Анита. -- Я... Слушай, ночью страшно было. Их в саду вашем гоняло штук шесть.
-- Ага, -- сказал Юстин. -- Мне дед велел сторожок наладить, так они сторожок сорвали...
И опять стало тихо.
-- А вот почему люди наездников боятся? -- спросила Анита. -- Ну ладно, они могут загнать курицу, поросенка там... если не намазать заговоренной смолой. Ну, ворон загоняют... Крыс... А люди почему боятся?
-- Горевестники, -- коротко ответил Юстин. -- И потом... Птиц нет, саранча приходит. Яблоки созреть не успеют, про вишню я уж молчу... А зачем ты круг нарисовала?
-- Это такой символ доверия, -- сказала Анита. -- Ты меня за черешни свои простил... Ну и я тебе благодарна. Так, в общем.
-- А откуда ты взялась?
Анита вздохнула:
-- Слушай... Будь другом. Принеси мне поесть, а заодно посмотри, что там твой заговоренный паук показывает. А я тебя здесь обожду. Хорошо?
Юстин помолчал, потом без слов поднялся и пошел к дому. Дед был в сарае; не окликая его, Юстин потихоньку вошел в дом, отрезал хлеба, сыра и кусочек колбасы, налил в небольшой кувшин молока и, подмигнув Огоньку, пустился в обратный путь.
На полдороги вспомнил, что забыл посмотреть на паука. Возвращаться не стал; тучи, против ожидания, перестали сгущаться и даже слегка разошлись, так что в голубое окошко брызнул на какое-то мгновение луч солнца...
Потом серые перья сомкнулись снова.
Когда Юстин. со свертком и кувшином, добрался до места, где оставил Аниту -- там уже никого не было. Только пустой круг, нарисованный ножом.
x x x
-- Дед... А когда круг рисуют на земле -- это зачем?
Дед скосил на Юстина здоровый глаз:
-- Да разные заклятия бывают... От чужого уха, или от чужого глаза, или от дурного помысла. А тебе зачем?
-- Да так, -- сказал Юстин, и дед не стал расспрашивать. Вздохнул только и вернулся к своей работе -- рубашку штопал.
-- Да так, -- повторил Юстин виновато. -- Девушка тут была...
Дед поднял бровь.
-- Да, -- Юстин поерзал. -- И главное, непонятно, откуда взялась. Ноги нежные, туфли господские, новенькие. Ни экипажа, ни лошади, платье такое, будто только что из дому. На берегу следов нет... Я специально на берег ходил. Песок нетронутый с прошлого дождя...
-- Горевестники, -- сказал дед, пряча лицо глубоко в бороду. -- Так я и знал.
-- Так ведь нету никакого горя...
-- Девушка ниоткуда -- это не радость, сынок. Радость -- это когда девушка настоящая, здоровая, усталая, потом пахнет; когда ты знаешь, чья она и откуда пришла... А это не девушка, сынок, это мара, или русалка, или еще какая-то гадость, ты вот что... Давай-ка оберег тебе сочиню какой-нибудь.
-- Она живая, -- растерянно возразил Юстин. -- Ноги расцарапала... И тяжелая такая...
Дедова бровь поднялась еще выше.
-- Она на меня с дерева упала, -- виновато пояснил Юстин.
Здоровый дедов глаз смотрел пристально, слепой -- отрешенно.
x x x
Всю следующую неделю шел, иногда прекращаясь, дождь. Трава в саду поднялась по пояс; паук-предсказатель упрямо сидел в левом нижнем углу паутины, что во все времена означало облачность, дожди и непогоду.
Дед все-таки уехал на ярмарку. Угнездился в телеге, прикрывшись от неприветливого неба куском рогожки, и Юстин на несколько дней оказался ответственным за все хозяйство и всю скотину.
Поздно вечером, закончив наконец-то все дела и забравшись на холодную печку -- они с дедом никогда не топили летом, -- Юстин долго мерз, кутался в отсыревшее одеяло, стучал зубами и, вспоминая Аниту, сжимал в кулаке изготовленный дедом оберег -- смолистый шарик с торчащими из него перьями.
Наутро небо было чистое, ясное, и прежде чем паук-предсказатель успел перебраться из левого нижнего угла в правый верхний, весь двор и весь мир оказались залитыми солнцем.
-- Стой!
Девушка вздрогнула и остановилась. Платье на ней было уже другое -зеленоватое, с высокими пышными рукавами.
-- Не ходи сюда, -- сказал Юстин. -- Откуда ты снова взялась? С неба?
-- Извини, -- сказала девушка, чуть помолчав. -- Я думала... Ну если я так тебя возмущаю самим своим видом -- я уже ухожу.
-- Погоди, -- сказал Юстин в замешательстве. -- Я только хотел... Ты нежить?
-- Что? Опять?! Королева наездников я, ты сам сказал... Прощай.
-- Да погоди ты! -- рассердился Юстин. -- Я по-человечески с тобой... Я тебе колбасы принес. Я ее сам нечасто ем. А тебе принес -- хлеба, сыра, молока... колбасы... А ты куда девалась? И как после этого поверить, что ты не нежить?