Пределы (ЛП)

Тарин стал медленно вдыхать через нос и выдыхать через рот.

— Молодец, — похвалил Гайдеон, аккуратно снимая последний слой бинтов. — Сокорро, подай мне тёплой воды и добавь в неё экстракт чеснока. Мы промоем рану, и, пока он спит, я сошью кожу на месте среднего пальца. Если повезёт, этого будет достаточно. Подготовь мне кетгут*. Самый тонкий. Срежем часть кожи и забинтуем руку, чтобы рана поскорей затянулась.

Тарин почувствовал, как его затрясло, и перевёл взгляд на пол. Если смотреть на кровавые бинты было страшно, то глядеть на торчащий из руки Гаррика кусок кости было просто невыносимо. В комнате стояла тишина, в которой раздавалось лишь щёлканье ножниц, когда Гайдеон срезал лишнюю кожу. Тарин украдкой бросил взгляд на маленькие дырочки, оставленные иглой целителя на руке клювоноса. Мальчика замутило, когда он представил, что это в его кожу втыкают иголку с тонкой нитью.

Сокорро сжал руку Тарина.

— У тебя хорошо получается. Майор Джейдон свалился в обморок, когда увидел, как Гайдеон вправлял сломанную кость одному кадету.

— Помолчи, мальчик, — сказал целитель. — Не стоит болтать о таком, даже если это правда. Прижми здесь пальцем, пока я завязываю узел.

Тарин внимательно смотрел, как Сокорро придерживал кетгут, пока Гайдеон делал последние стежки. Сокорро подал целителю мягкие салфетки из сфагнума**, которые тот наложил на рану и замотал её чистым льняным бинтом до запястья.

Тарин подложил подушку под руку Гаррика.

— А теперь пусть он спит, — сказал Гайдеон. — Когда капитан проснётся, мы проверим, работают ли его указательный и большой пальцы.

Тарин нахмурился.

— Но ведь они целые…

— Возможно, у него повреждены нервные окончания, и пальцы больше не будут его слушаться.

— Хм, — сказал Тарин, задумавшись. Разве такое может быть? Позвоночник «утверждал», что да, и Тарин нехотя согласился.

Рядом суетился Сокорро, прибираясь в комнате после операции Гаррика.

— Гайдеон, ты ещё успеваешь на торжественный ужин в честь Короткого Дня. Ночное песнопение только началось.

Целитель усмехнулся.

— Сокорро, без тебя я никуда не пойду. Какой толк праздновать, когда рядом нет твоего мальчика? Смысл в том, чтобы петь вместе!

— Я останусь, — сказал Тарин.

— За тобой должен кто-то приглядывать. Новенькие мальчишки не могут оставаться одни до Дня Свечей.

— Буду с клювоносом.

Гайдеон рассмеялся.

— Да, мальчик, будешь, но я не это имел в виду. К тому же тебе надо присутствовать на собрании, чтобы понять, что такое Короткий день.

— Хочу остаться.

Сокорро прошептал что-то Гайдеону на ухо.

— Нет, принеси нам поесть и найди кого-нибудь, чтобы проводить Тарина на собрание.

— Тарин всё равно не будет ничего слушать. К тому же, когда Гаррик очнётся, он захочет, чтобы Тарин был рядом. Все мальчишки знают, что он надышаться не может на дважды пойманного. — И целитель, и Тарин одновременно фыркнули, но Сокорро продолжил: — Мы можем позвать охрану. Теперь, когда капитан отдыхает и его рана больше не кровоточит, твоё присутствие здесь не обязательно. Дежурный лекарь справится. Ну пожалуйста. Ты и так уже несколько лет не отмечал Короткий День. И у Джонаса есть для нас новые фильмы.

Гайдеон закатил глаза.

— Вот скажи мне, какой пример ты подаёшь Тарину? Учишь подлизываться к своему мужчине?

— Гаррик и так уже у Тарина под каблуком, — коротко ответил Сокорро.

— Понимаю, о чём ты. Тарин, я знаю, что ты умеешь сидеть тихо. Гаррик рассказывал мне, как ты ловил рыбу голыми руками. Так что оставайся со своим мужчиной, но не беспокой его. Чем дольше он поспит, тем полезнее для него. Когда придут охранники, веди себя хорошо!

Позвоночник Тарина слегка дёрнулся, и он тихо поблагодарил целителя.

Оставшись один, Тарин залез с ногами в кресло и посмотрел на клювоноса. На доброго, толстого, желтобородого клювоноса. Тарин закусил губу. Что бы ни говорил Гайдеон, Гаррик не спит. Ведь он даже не посапывает!

Тарин поёрзал на сидении. Теперь, став цивилизованным, сидеть спокойно стало очень сложно. Тарин внимательно посмотрел на своего мужчину. Казалось, что клювонос заснул тем глубоким сном, в который впадают дикие животные в зимний период. Довольный, что во всём разобрался, Тарин уселся поудобней.

В медицинской комнате было теплее, чем в остальных помещениях. Однако, если сидишь смирно, начинаешь потихоньку замерзать.

Тарин потёр руки. «О! И если ты лежишь смирно», — догадался он. Его клювонос может замёрзнуть. Обычно Тарин не сомневался в том, что его мужчина горячий, но не сейчас. Тарин встал, босиком подошёл к тому, что Сокорро назвал шкафом, и стал искать одеяло. Затем он укрыл ноги Гаррика и, подумав, завернул капитана в одеяло, словно в кокон, осторожно подогнув его под раненой рукой.

Закончив, Тарин сел и, несмотря на замечания Сокорро, засунул палец в рот.

— Тарин.

Тарин зарычал и вскочил со стула. К нему кто-то подкрался!

— Это я, — сказал Офер. — По такому полу очень просто передвигаться тихо. К тому же ты, наверное, думал о своем мужчине.

Тарин смущённо фыркнул и снова сел. Офер молодец, правильно всё объяснил.

— Это суп, — сказал Офер, подавая Тарину чашку. — И поскольку у меня нет мужчины, с которым я мог бы отпраздновать Короткий День, мне разрешили остаться с тобой.

Тарин отхлебнул немного супа и поставил чашку.

— Я выпил успокаивающий отвар. В животе булькает. Поем потом. — Тарин покосился на друга. — Сокорро сказал, что будут песни и DVD. Разве ты не хочешь посмотреть DVD?

Офер пожал плечами.

— Останусь с тобой.

— Хм, — сказал Тарин и хмыкнул ещё раз, когда в дверях показался Эдон.

— Я буду твоим охранником, Тарин. И заодно присмотрю за своим другом.

Несмотря на все переживания, Тарин еле сдержался, чтобы не усмехнуться, когда заметил, как Офер и Эдон пытаются скрыть радость от того, что проведут канун Короткого Дня вместе.

Эдон взволнованно посмотрел на Гаррика.

— Матушки! Охотник потерял руку!

— Вот дерьмо! — сказал Тарин, когда до него наконец дошло, что его мужчина должен пользоваться оружием на охоте.

Гаррик застонал и пошевелился.

— Тихо, — прошептал Офер. — Сокорро говорил, что пациенты, которые находятся в глубоком сне, могут слышать.

— Чёрт! — сказал Тарин. — Я веду себя хорошо, клювонос!

Офер хихикнул.

— Ешь суп, Тарин.

— Мы можем поговорить о приятных вещах, — сказал Эдон. — У нас будет свой канун Короткого Дня! Споём песни, поделимся историями, и подготовим Тарина в завтрашнему дню.

— Так что не унывай, цыплёнок, — весело сказал Офер.

— А курочки разве грустят? — слегка раздражённо спросил Тарин.

— Так говорят Матушки, — успокоил его Эдон. — Офер споёт нам несколько песен, а потом я расскажу вам интересные истории вместо просмотра DVD. А ещё я захватил для вас леденцы, но дам их только после того, как ты поешь суп.

Тарин взял кружу и отхлебнул. Офер подошёл к шкафам и достал оттуда два одеяла.

— В канун Короткого Дня должно быть тепло и уютно. — Он накинул одно на плечи Тарина, а второе отдал Эдону.

— А ты? — спросил сержант.

— Одеяла кончились, — ответил Офер.

Тарин больше не мог терпеть такое отношение Офера к самому себе.

— Будь с Эдоном, — без задней мысли выпалил он. — Я знаю. И клювонос тоже.

Эдон нахмурился.

— Вы нас обсуждали?

Тарин покачал головой.

— Я смотрел на вас. И видел, что Гаррик тоже смотрит на вас. Сюда никто не придёт. Укройтесь одеялом оба.

— Тарин, ты мальчик. Не указывай мне, что делать, — сказал Эдон и приподнял руку, под которую тут же поднырнул Офер. — Сегодняшний вечер будет нашей тайной, мальчики.

Тарин допил бульон, замотался в одеяло и сел рядом с Гарриком.

— Спой песенку Фу-Фу, — предложил сержант. — Тарину она понравится.

— Но она глупая, — сказал Офер. — Нам надо что-то весёлое, но спокойное. Лучше спою одну из тех песен, что я напевал, когда был садовником.