Экспедиция

Тур Бергерюд выглядел озабоченным.

– У нас нет времени на всё это, – ответил он, кивая на палатку.

Он наверняка слышал всё, что было сказано.

– Им следует поторопиться, иначе нам придётся уехать без них.

Глава 2. Просто собака

Кнут нетерпеливо шагал взад-вперёд по льдине – перед вертолётом. У него не было никакого серьёзного повода для тревоги, но его раздражали все задержки и проволочки. Экипаж «Поларштерна», которому пришлось поздно вечером принять вертолёт для дозаправки, вынужденно поменял свои планы. Для себя Кнут уже всё решил. Участникам придётся отменить экспедицию. А ему следует поговорить с начальником полиции. Он понимал, что решение отменить экспедицию вызовет неоднозначную реакцию в администрации губернатора, и ему не хотелось одному брать на себя всю ответственность.

Командир экипажа попытался вызвать на связь Тома Андреассена через радио Шпицбергена, но безуспешно.

– Он отправился в Сассендален[6] вместе с новым сотрудником из экологического департамента. А там нет вышек мобильной связи, – заявили ему в офисе.

– Могу я поговорить с губернатором Харейде?

Тур Бергерюд высунулся из открытой двери вертолёта.

Казалось, что внутри холоднее, чем снаружи. В синей темноте вокруг лагеря ледовые картины напоминали какой-то внеземной пейзаж. Солнечный диск уже давно исчез за горизонтом. Жёлтый свет повис как дополнение к пейзажу, но казался скорее декорацией, чем реальностью.

Кнут колебался.

– Подождите немного. Я должен кое-что сделать.

Ему, конечно, претила эта не слишком приятная часть работы, но всё-таки следовало составить подробный список всех проблем, чтобы обсудить их с губернатором.

– Пойду навестить собак. Попытаюсь, пока я нахожусь здесь, убедить участников экспедиции, что им следует позаботиться о собственном благе.

Он прошёл к люку вертолёта, чтобы забрать винтовки и боеприпасы.

– Чёрт возьми, Кнут, – сказал Тур. – Чем я могу тебе помочь?

У него был грустный взгляд, но он тоже понимал, что нельзя продолжать поход с больными собаками.

Кнут ничего не ответил. Он повернулся и пошёл, тяжело ступая по льду. Для начала он решил сложить развалившуюся палатку. В темноте рваная ткань болталась, каталась взад и вперёд, билась об лёд и издавала зловещие звуки. Кнут считал, что он не слишком пуглив, но вынужден был признать, что очень внимательно оглядывался по сторонам: тени на торосах, какие-то движения. Но белых медведей не видно, только снег, который кружится в воздухе и ложится поверх льда.

Кнут развернул ткань, а потом свернул палатку в чехол, который держал под мышкой. Затем он направился к тёмным теням на льду. Большинство собак уже замёрзло насмерть и окоченело, но три из них ещё дышали. Они по-прежнему излучали тепло, и его руки стали влажными, когда он снял с себя перчатки.

Кнут едва справился со своим гневом. Что это за мужчины – они даже не пошевелили пальцем, чтобы помочь умирающим животным! Было и ещё кое-что, не укладывающееся у него в голове. Полярные ездовые собаки – редчайшая каста четвероногих. Даже если они провалились в ледяную воду, невероятно, что они так тяжело занемогли и многие из них умерли всего через несколько часов. Кнут не мог в это поверить. Наверняка произошло что-то ещё.

Первая собака в упряжке, по всем признакам, умерла только что и поэтому ещё не успела окоченеть. Кнут открыл ей пасть и заглянул внутрь, погладил её вдоль туловища и потрогал лапы. Никаких ран, во всяком случае ничего, что бросалось бы в глаза. Вроде бы на шерсти нет никаких следов от когтей белого медведя. За собакой красовалась лужа блевотины, не видная на расстоянии, так как ветер заметал её снегом. Кнут подошёл ближе и наклонился. Остатки еды, коричневатая желчь, что-то тёмное, похожее на кровь.

Следующая собака, сука, была мертва уже несколько часов, так, во всяком случае, это выглядело. Кнут приблизился к ней. Собака лежала на боку, как будто спала, у неё был белый с золотым окрас, глаза закрыты. Длинноногая, стройная, прекрасная собака, предназначенная скорее для ездовых задач, чем для тяжёлых нагрузок. Изучить её более тщательно не представлялось возможным – она полностью замёрзла. Кнут оставил её лежать, как она лежала. Скоро она сольётся со снегом и обретёт вечный покой на просторах Северного Ледовитого океана.

Кнут выпрямился и посмотрел на упряжку – ему оставалось обследовать ещё восемь собак. Он видел, что три из них ещё двигались. И стиснул зубы. Первая собака, к которой он подошёл, кажется, ещё была жива, но её явно мучили сильные боли. Крупный кобель, породистый, тёмно-коричневого окраса. Он едва смог поднять голову, но напрягся и поморщился, когда Кнут дотронулся до живота и боков. Из пасти лились кровь и слизь. Кнут зарядил автомат, он не мог этого больше видеть. К счастью, собака не поняла, что должно случиться. У неё были тусклые и пустые глаза.

Следующие две собаки погибли, а одна выжила. Это тоже была большая собака, но она настолько ослабла, что не могла даже поднять голову. Язык свисал у неё из пасти, и дыхание казалось напряжённым и хриплым. Выстрелы эхом прокатились по льду, два раза подряд, друг за другом.

Кнут прошёл дальше – мимо четырёх замёрзших трупов. Обследовал их. Та же история, что и с другими. Никаких видимых признаков укусов и травм, только рвота и кровь. Напоследок он подошёл к последней собаке в упряжке – это был огромный рыжий кобель. Он был жив, но дышал с трудом. Кнут присел на корточки и взглянул на него. Он вроде бы выглядел бодрее всех остальных, и глаза блестели ясно и ярко. Он изо всех сил попытался встать, откинул голову, туловищем распластался по льду. С трудом, но всё-таки поднялся на дрожащие ноги. Закачался, но не упал.

И эту собаку рвало – недалеко от неё, в метре или около того, видна была лужа. Кнут подошёл поближе и обследовал её. Не похоже, что это была рвота с кровью.

Когда Кнут вернулся к собаке, она ещё держалась на ногах. Конечно, это был вопрос времени, сколько она ещё протянет. Но Кнут почти ничем не мог ей помочь. Он отложил винтовку и немного подвинул собаку. Двух предыдущих он застрелил через лопатку прямо в сердце. Затем повторил – контрольный выстрел в шею. Не потому, что собаки могли бы пережить первый выстрел, просто он хотел поскорее прекратить их страдания.

Большая собака смотрела на него. Глаза у неё были тёмно-карие, но ясные. Кнут развернул её слегка, чтобы сразу попасть в лопатку. Собака склонила голову и лизнула ему ботинок.

У вертолёта штурман и механик деловито готовились к вылету. Они открыли люки, грузили снаряжение и устраивали места для большего количества пассажиров, чем они обычно берут на борт в Лонгиере. Часть пассажирского салона была переоборудована для эвакуации заболевших и раненых.

Свейн Ларсен лежал на носилках и спал, его укутали в спальный мешок и тёплые шерстяные одежды. Остальные участники экспедиции вышли из палатки и свернули её. Они стояли у саней – маленькая команда бравых стойких оловянных солдатиков.

Кнут не взглянул на них, он сразу подошёл к Туру Бергерюду.

Командир экипажа грустно покачал головой. Да, конечно, у них есть кое-какие проблемы, с этим не поспоришь. Руководитель экспедиции Карстен Хауге решительно заявил, что они не собираются возвращаться в Лонгиер. Они намерены продолжить свой путь – на Северный полюс, без собак, взяв только одни сани и минимальное количество снаряжения. Губернатор не имеет права вынуждать их прервать свой маршрут. Ведь они оплатили свои страховки. Они не совершили ничего наказуемого, за исключением того, что проявили халатность. Это просто неблагоприятное стечение обстоятельств. Особенно для Свейна Ларсена, который не достигнет Северного полюса, и, кроме того, он потерял всех собак. После всего пережитого ему, вероятно, придётся долго приходить в себя от шока.

– Нет ничего постыдного в том, чтобы отказаться от своих планов, если ты заболел, – сказал Карстен Хауге.

6

Сассендален – долина на Шпицбергене. Её пересекает река Сассенэлва.