Страница 7 из 11
– Нет, благодарю. Мой зад вполне доволен, – скривилась Лиза.
– Рада за него, – фыркнула Клара и испарилась в воздухе.
И наступила тишина. Из освещения только канделябр на шесть свечей, что стоял рядом на длинной ножке. В помещении подозрительно подвывал сквозняк. По ногам особенно несло, плечи замерзли. Как тут соблазнять, когда скоро сопли потекут? Где же этот хрен моржовый?
– Прошу прощения за задержку, – раздалось из темноты.
– Да ну что вы, право… могли бы не торопиться, – и принялась дышать себе на руки.
В этот момент на свет вышел Генри. В черной рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами, отчего взору явилась весьма соблазнительная поросль черных волос, в брюках, что обтянули его стройные бедра. На пару мгновений Лиза даже трястись перестала, а к красному носу добавился еще и румянец на щеках. Мужчина в свою очередь внимательно осмотрел девушку.
– А, позвольте поинтересоваться, вы зачем надели ночную рубаху?
– Ночную?
– Она вам к лицу, конечно. Оттеняет синеву ногтей, – и ехидно ухмыльнулся.
Однако в ту же секунду щелкнул пальцами и вдали у стены зажегся камин. Пламя мгновенно вспыхнуло, весело затрещало поленьями. А окоченевшая соблазнительница метнулась к спасительному огню. Лиза бы уже с радостью вернулась в свою спальню и, так и быть, провела еще одну ночь в плену, закутавшись в теплое одеяло. Когда лицо отогрелось, повернулась к камину спиной. И надо же, обнаружила стол со стульями в метре от себя.
– Вы на отоплении что ли экономите? – посмотрела на Генри, который без какого-либо стеснения разглядывал ее.
– Мне не требуется столько тепла. Например, сейчас мне уже очень душно и жарко. Но ради тебя, принцесса, я готов потерпеть.
– А еда-то будет? – вот и попа отогрелась, тогда же организм напомнил о пустом желудке.
– Знаешь, чего я понять не могу до сих пор?
На что Лиза изобразила заинтересованность.
– Ты совсем другая, нежели твоя мать. В тебе слишком много непосредственности, наивности. Конечно, на детях природа часто отдыхает, но…
– Что?! – и глаза ее вспыхнул точно так же, как пять минут назад огонь в камине. – Тогда искали бы себе принцессу покачественней! – встала руки в боки. – И я очень сомневаюсь, что прихожусь дочерью какой-то там Снежной королеве вашего Зимовья, которая даже подтвердить не сможет сего факта, потому что ласты склеила! – и поспешила сделать глубокий вдох. – У меня есть мать, точнее, была. Она меня родила, растила до девятнадцати лет, а потом… – теперь в глазах заблестели слезы. – Иногда приходится улыбаться тому, над чем на самом деле хочется плакать, Генрих. Кому-то это покажется недалекостью и наивностью, а для меня это единственный способ не загнуться от одиночества и тоски.
– Браво! – захлопал в ладоши негодяй. – Вы еще и театром увлекаетесь. Для начала, ваша якобы мать вас не родила, а всего лишь переправила в другой мир, где да, вырастила. И еще, я Генри, а не Генрих.
– Что-то наелась я… – подобрала подол платья или ночнушки и хотела уже покинуть мерзавца в лучших традициях голливудского кино, но и шагу ступить не успела, как Генри оказался перед ней.
– Сядьте, Лизавет. Не пыжьтесь так, а то лопнете.
– Вы и правда отмороженный, – покачала головой, но обороты сбавила. Н-да, хотела соблазнить, а в итоге закатила истерику. Да и кто он есть, чтобы его еще соблазнять?
Остаток вечера Лиза довольно громко сопела и с особым пристрастием скрежетала приборами по тарелке. Решила, если уж не вышло очаровать, так хоть взбесить удастся. А Генри изображал спокойствие и лояльность, хотя на самом деле пленница своего добилась, мысленно он уже и заморозить ее успел, и сбросить со скалы, и забить ею дымоход камина. Пусть она и не такая, как Олькен, но заноза в заднице еще та. Лиза же оказалась изощреннее в фантазиях, мысленно девушка метала в него ножи, потом голым гоняла по ледяной пустоши, а в довершение тоже сбросила со скалы, но внизу бедолагу ждали острые обледенелые камни. Что сказать, женщины куда более мстительные и жестокие создания.
Когда она очередной раз проехалась ножом по тарелке, Генри не выдержал.
– Может, потанцуем? – вскочил со стула.
– Почему бы и нет, – допилила-таки оставшийся кусочек говяжьего стейка. – После сытного ужина поплясать самое то.
А Генри клятвенно пообещал себе, что поплясать он ее еще заставит.
В этот момент за ними во все глаза наблюдали лепреконы, такого накала страстей во дворце давно не наблюдалось.
– Может, горох не доварил, – прошептал Гурчик.
– Нет, – вступила Клара, – это из-за меня, я ее напугала несколько раз.
– Да при чем здесь вы? – глянул на них Горг. – Просто у нашего хозяина долго женщины не было.
– А-а-а-а, – прикрыла рот рукой лепреконша, – вот почему он со своим носком никак не расстанется. Я все ищу-ищу второй, а оно вон, в чем дело.
На это Горг лишь печально вздохнул.
– А мне кажется в горохе дело, – и Гурчик искренне расстроился, – рановато вынул.
Генри тем временем сопроводил пленницу в соседнюю залу, с елкой которая. Опять щелкнул пальцами и тотчас загорелся свет. Огромная люстра вспыхнула свечами в количестве, неподдающемся счету. Лиза аж зажмурилась.
– Под какую музыку изволите плясать? – сжал ее руку.
– Под Лазарева хочу.
– Нет таких.
– Может, Барских имеется?
– Кто все эти люди? – уставился на нее.
Тут к ним подскочил Горг.
– Полагаю, госпожа желает нечто подобное?
И послушалась музыка, коя сменилась весьма странным голосом, но приятным.
– М-м-м, – закивала Лиза. – На Егорку Крида похож.
– Что… что это такое? – Морозовский окончательно растерялся.
– Это самый популярный певец Снежной долины, Ваше Добрейшество. Девчонки наши от него с ума сходят.
– Ладно. Сгинь с глаз долой, – махнул на лепрекона и тот сгинул. – Иди сюда, – подтянул к себе девушку, прижал к себе, что у бедняжки позвоночник хрустнул в грудном отделе.
– Грубиян.
– Скоро ты станешь моей женой, и все сразу встанет на свои места, – проговорил скорее себе.
– Я не знаю, что у вас там встанет на свои места, но ждите больше.
Генри вел девушку уверенно, но это не мешало Лизе без конца наступать ему на ноги, впрочем, Морозовский после первого удара пяткой па пальцам заподозрил, что делает это мерзавка специально. Он уже сто раз пожалел, что решился на вечер с ней. Вроде хотел контакт наладить, а на деле еще сильнее захотелось выкинуть чертову наследницу на мороз. Но тогда его грандиозному плану не суждено сбыться. А значит, надо терпеть.
Музыка продолжала звучать, местный селебрити продолжал вытягивать какую-то бессмысленную песню, Лиза старательно продолжала топтать ноги хозяину дворца. Градус безумия продолжал расти. И чтобы это прекратить, Морозовский решил добить обнаглевшую пленницу, он взял и поцеловал ее. Ледяными губами! Проник в рот языком, отчего у Лизы зубы свело, как раз последние полгода два зуба особо остро реагировали на холодное. Девушка попыталась оттолкнуть от себя изверга, но тот еще сильнее прижал ее к себе. Да этот черт студеный зацелует сейчас до воспаления гланд, а еще хуже до фолликулярной ангины. Надо что-то срочно делать! И Лиза ответила на поцелуй, пока губы еще двигались. Ответила боязливо и скорее вторила его движениям. Такого Генри никак не ожидал, потому скоро сменил гнев на милость. Губы его стали горячими, а дыханием теплым. Притом он не отстранился, не ослабил хватку, да и целовать не перестал, просто поцелуй этот из наказания обратился в нечто другое. А Лиза закрыла глаза, расслабилась.
– Ты прав, Горг, – прошептала Клара. – У хозяина давно не было баловства. Смотри, как присосался к ней. Того и гляди душу высосет.
– То ли еще будет, – усмехнулся старый лепрекон.
А Гурчик сидел рядом, прислонившись к сухой ели, и тихонько храпел.
Вдруг по зале пронесся треск. Ель резко поджала ветви, после чего как тряхнет ими, что засыпала иголками бедного повара по самую макушку. И уже через минуту вместо страшного сухого изогнутого дерева взору явилась зеленая пушистая ель. Лепреконы так и сели от восторга. Тогда и Генри отстранился от пленницы. Что он, что Лиза уставились на преобразившееся дерево.