Страница 30 из 37
Проснулся он незадолго до заступления на дежурство Сногга. Хеймдалль не находил себе места -- пока они прохлаждались в тюрьме, посыльный Сурта был уже в пути, дабы потребовать в качестве выкупа меч под названием Голова.
Увы -- вскоре выяснилось, что имея дело со Сноггом, торопиться не следует.
-- Скучаешь, небось, по дому, по реке своей Фьерм? -- спросил Ши у тролля, когда тот присоединился к игрокам.
-- Ей-ей, -- отозвался Сногг. -- Часто. Люблю ее. Рыбу.
-- Вернуться, поди, мечтаешь?
-- Нескоро это будет.
-- А почему? Сногг скривился.
-- Господина Сурт -- она суровая хозяин.
-- И всех-то делов? Неужели других причин нет?
-- Н-нет... Моя любит тролльшу Ильвагевю... Эх! Но что же это моя делать? Зачем толковать с узник про мой личный жизнь? Хватит! Играем!
Ши счел за лучшее прекратить расспросы, а когда Сногг сменился с поста, заметил:
-- Нам крупно повезло. Не представляю, как это можно влюбиться в женскую особь троллиной породы, но он наверняка...
-- Наблюдателен ты, человек из иного мира! Нетрудно читать его мысли, блуждающие у самых уст. Ильвагевю отказала ему, поскольку нос его чересчур велик.
-- Вон оно что! Теперь я знаю, за что его можно ухватить. В общем, сегодня вечером...
***
Открыв вечером очередной тур тараканьих бегов, Хеймдалль несколько изменил заведенный порядок и несколько придерживал таракана Сногга во время первых заездов. Последовавшая полоса удач быстро создала у тролля нужное настроение, и пока счастливый Сногг похихикивал, пощелкивал пальцами и подскакивал от радости. Ши вкрадчиво начал:
-- Дружище Сногг, ты так к нам добр. Как бы нам отплатить тебе за доброту? Что бы нам для тебя сделать? Может, мы в силах устранить препятствие, что мешает тебе вернуться к Ильвагевю?
Сногг вздрогнул и уставился на него подозрительным взглядом.
-- Невозможно, -- проговорил он хрипло.
Хеймдалль уставился в потолок.
-- Одна маленькая надежда на освобождение, -- пробормотал он, -- и узники начинают творить чудеса.
-- Господина Сурт -- она очень плохая, когда сердится, -- выдавил Сногг, беспокойно поводя глазками.
Хеймдалль кивнул.
-- Но руки коротки у него схватить в стране троллей одного-единственного ее жителя, который ушел к любимой.
Сногг понурился и стал похож на какую-то птицу с огромным клювом.
-- Трудно уйти от руки Сурта, -- сопротивлялся он. -- Опасно.
-- А если изменить внешность, избавиться от какой-нибудь приметы? -включился в дискуссию Ши. -- Так скрыться куда легче. Ведь тогда этого тролля никто не узнает!
Сногг погладил свой чудовищный румпель.
-- Вот слишком большой... Ваша смеяться, да? -- рявкнул он со внезапно вспыхнувшим подозрением.
-- Вовсе нет, -- успокоил его Ши. -- Там, где я жил, в моей стране, одна девушка меня отшила, потому что у меня глаза слишком близко к носу. У женщин всегда странные представления о красоте.
-- Это есть правда! -- Сногг понизил голос настолько, что его было едва слышно. -- Ваша исправлять мой нос, и я ваш! Все для вашей моя сделает!
-- Не хочу ничего обещать раньше времени, -- заявил Ши, -- но думаю, что смогу кое-чем тебе помочь. Вообще-то я угодил сюда безо всяких волшебных приспособлений...
-- Моя достать, -- засуетился Сногг, который уже жаждал перейти от слов к делу.
-- Попробую сообразить, что тут может потребоваться, -- заверил его Ши.
На следующий день, когда Стегг собрал после завтрака миски. Ши с Хеймдаллем опросили остальных узников, готовы ли те принять участие в деле их освобождения из темницы. Ответы были разнообразны:
-- Коли беду на нас не накличете -- чего бы и не помочь...
-- Ей, а меня-то возьмете?
-- Давай, ежели по-тихому.
-- Ингви -- гнида!
В общем, понимание они встретили. Ши погрузился в сочинительство. Требовалось заклинание, которое звучало бы достаточно убедительно. Он напрягал мозги, вспоминая, как Чалмерс формулировал законы магии, и клял себя за то, что слушал тогда недостаточно внимательно. Закон распространения? Нет, этот, похоже, никаким боком... А закон подобия? Это уже близко. Для тролля, самого немного сведущего в волшебстве и заклинаниях, попытка применения этого принципа не должна выходить за рамки общих магических закономерностей. Дело за малым: подкрепить все это шарлатанство каким-нибудь убедительным фокусом. Главное -- заставить Сногга поверить, что совершается нечто из ряда вон выходящее. Узники должны хором закричать, что нос тролля резко уменьшился в размерах. Их восхищение завершит дело.
-- К кому принято обращаться в заклинаниях такого рода? -- спросил Ши у Хеймдалля.
-- Скудны познания мои в мелочном волшебстве смертных, -- ответил Хеймдалль. -- Вот Спутник Зла и заклинаниям бы тебя научил, и прочим пустякам. Я же скажу, что имена предков-колдунов были бы не бессильны.
-- Как их звали, господи боже ты мой?
-- Прародительница ведьм всех -- Витольф, предок всех ворлоков -Вилльхарм, Свартхед -- первый певец-заклинатель, а основатель рода великанов -- Имир. Ну, чтобы убедить Сногга, можешь добавить и ныне здравствующих -Андвари, короля гномов, и правительницу троллей, Старуху из Железного Леса. Жуткая тварь, но к себе подобным, думается, благосклонна.
Когда Сногг появился снова. Ши уже в целом разработал методику фальшивого колдовства.
-- Мне понадобится пчелиный воск, -- сказал он, -- горячая жаровня с углем, кусок выловленного из воды дерева, расщепленный на лучинки не толще твоего большого пальца, фунт зеленой травы и какая-нибудь доска на подставке, чтобы поместить над жаровней.
-- Время близится, -- сообщил Сногг. -- Великаны собираться. Когда нужны эти вещи?
Ши услышал, как Хеймдалль позади застонал от ужаса, уловив первую фразу, но, тем не менее, спокойно сказал:
-- Да как соберешь, так и тащи.
-- Может, завтра в ночь. Будем играть?
-- Нет... то есть да, -- проговорил Хеймдалль.
В неясном свете факелов на его худом, заострившемся лице было ясно написано напряжение. Ши представлял, как сгорает он от нетерпения с его-то чуть ли не болезненным чувством персональной ответственности. Скорее всего, причина именно в этом, -- убеждал он себя. Судьба мира, богов и людей, да и самого Ши тоже, по словам Хеймдалля, зависит от одного лишь звука Ревущей Трубы. Он все никак не мог этого осознать, терзаясь странным ощущением нереальности всего происходящего -- сколько бы ни повторялись совершенно неопровержимые доводы.