Страница 6 из 9
Кейс Игнасио Кастильо Уллоа, напротив, представляет более удачный исход битвы за совместность. Кастильо рассматривает, как городское движение Сан-Хосе (Коста-Рика) смогло получить доступ и к начальной школе, и к общественной библиотеке, и к городскому парку; теоретическую рамку анализа задают работы Фуко и Лакана. Городские планировщики маркировали район как «исключенную периферию», судьбу которой должны решать централизованное управление и традиционные политические партии. Кастильо же отстаивает точку зрения, согласно которой описываемый случай «радикального производства совместности» (radical commoning) становится возможным благодаря «разломам Реального». «Реальное» планировщиков и надзорных органов, как показывает Кастильо, не смогло полностью поглотить (обитаемую) «реальность», что открыло «неустранимую возможность противодействия, мобилизации местных знаний и языков для воображения альтернативного будущего в настоящем времени».
Агнес Катарина Мюллер исследует конфликты вокруг пространства Гляйсдрайек (Кройцберг, Берлин). Она прослеживает всю историю споров и трансформаций пространства, из маргинального «белого пятна» у Берлинской стены превратившегося в объект желания застройщиков, каковым оно стало уже в эпоху объединенной Германии. Долгая история споров за территорию вынуждала различных акторов, вступающих в борьбу, имея различные виды на пространство, заключать союзы и вступать в коалиции, противостоящие официальному городскому планированию. Мюллер предлагает рассматривать данные коалиции как попытки создания совместности: им удалось заместить принципы планирования, используемые государственными чиновниками, – партисипаторным методом «снизу вверх». В какой-то степени этим коалициям удалось и защитить Гляйсдрайек, и вынудить местную администрацию закрепить за ним статус общественного пространства.
Производство совместности как «акт неповиновения» исследуется в тексте Мелиссы Гарсиа Ламарка. Эта статья посвящена спекуляциям на испанском рынке недвижимости, бум которого пришелся на 2007 год, а также выселению людей. Ламарка внимательно рассматривает общественное движение против арестов имущества, называемое «Платформа пострадавших от ипотеки» (PMAP). С 2009 года «Платформа» постоянно разрастается: ее образуют 200 отделений, она успешно заблокировала 1130 выселений и заново «заселила» 1150 человек в 30 восстановленных зданий. «Коллективное выздоровление» рынка недвижимости произошло через построение отношений, которые оккупирующая группа выстраивала с социальным и физическим окружениями, проживая совместно и самоорганизуясь. Размышляя о будущем «Платформы», исследовательница задается сложным вопросом: что в долгосрочной перспективе позволит движению оставаться освободительным и не исчезнуть?
Четвертая секция, «Ресурсы», посвящена ресурсному измерению городской совместности. Она открывается исследованием швейцарской и немецкой моделей жилищного рынка, которые рассматривают Иво Балмер и Тобиас Бернет. Авторы описывают континуум, заданный двумя ключевыми критериями оценки совместности, а именно степенью декоммодификации и степенью самоорганизации. Несмотря на то что вмешательства государственных политических институтов в дела жилищного рынка обычно расцениваются как необходимые и оправданные, Балмер и Бернет указывают на политическую беззащитность государственного механизма с точки зрения стратегий приватизации. Альтернативу представляет «хитроумный взлом» прав на собственность, которому авторы симпатизируют и который позволяет превратить многоквартирный дом, принадлежащий частной компании, в коллективно управляемый ресурс общего пользования.
В книге рассматривается и еще один значимый городской ресурс – инфраструктура, обеспечивающая подачу энергии. Серен Беккер, Росс Беверидж и Матиас Науман анализируют гражданские кампании недавнего времени в Берлине, призывающие к возвращению электросетей в статус общественного ресурса, которого их лишили в 1997 году. Проблема энергоснабжения буквально наэлектризовала граждан, став точкой отсчета для обсуждения других актуальных для города сюжетов, таких как защита окружающей среды, сохранение ресурсов, демократическая вовлеченность и социальное равенство. Рассмотренные кампании за вызволение электросетей из рук частных предпринимателей опирались на разные политики совместности: одна основывалась на модели кооперативного владения, другая – на модели общественного контроля и отчетности.
И наконец, последний текст сборника – по очередности, но не по значимости – фундаментальное и провокативное исследование совместности, за которое принялся А. К. Томпсон. «Битва за Некрополь» расширяет наше представление о том, что является ставкой в любой попытке производства совместности (commoning). Томпсон пишет, что «нам необходимо вернуться к темам политики как войны и упорства мертвых», если мы хотим сколько-то продвинуться в борьбе за совместность и не оставляем намерений наконец сдвинуться с нынешней позиции, на которой нам доступны лишь ожидание и предвкушение; позиции, на которой приятно жаждать социальных трансформаций и невозможно воплощать поставленные цели». Томпсон описывает «прошлое» и «территорию» как жизненно важные ресурсы, которые необходимо захватывать проектам, производящим совместности, – если, конечно, этим проектам нужна хоть какая‐то политическая значимость.
Надеемся, что это издание вдохновит читателей на дальнейшие скрупулезные и взвешенные разговоры о том, что значит и из чего складывается коллективный захват повседневности. Мы рады быть частью этого процесса – процесса создания совместностей.
ПЕРСПЕКТИВЫ
Городская совместность: диссидентские практики в эмансипаторных пространствах
Бриджит Кратцвальд
Есть ли смысл так подробно говорить именно о «городской совместности»? И почему последние несколько лет эта дискуссия набирает обороты? Укажем несколько причин, объясняющих пристальное внимание к городской совместности. Во-первых, анализ демографического развития показывает: через несколько десятилетий бóльшая часть мирового населения будет жить в городах, и это лишь усилит споры о постоянно сокращающихся ресурсах пространства. Во-вторых, усиливающаяся эксплуатация городов приводит к возникновению особых форм огораживания, обособления пространств. Неолиберальная перестройка общества влияет на города, в которых она наиболее заметна; «социальные утопии и альтернативные способы общественного устройства всегда становятся альтернативными способами построения городов»40. Наконец, теоретическая дискуссия о городской совместности – относительно новый феномен, которому еще предстоит выстроить собственное основание.
Города были центрами торговли, а затем – и промышленности. Они были и остаются местами сосредоточения политической и экономической власти. Практики производства совместности (commoning practices) всегда бытовали в городах; однако в отношении городской совместности не существовало ни законодательных положений, ни прав, спущенных сверху, – в отличие от сельскохозяйственных земель. В городах действовали права торговцев и ремесленников; беднякам же прав не полагалось, и они могли лишь рассчитывать на чью-либо милость. Во времена раннего капитализма «законы о бедных» (poor laws) приводили к криминализации и подавлению городской бедноты41; неимущим крестьянам везло больше городских собратьев – до какой-то степени они могли обеспечивать себе независимое и достойное существование, притязая на ресурсы общего пользования, пусть даже это теоретически существующее право постоянно оспаривали помещики и правители.
40
Andrej Holm and Dirk Gebhardt, eds., Initiativen für ein Recht auf Stadt. Theorie und Praxis städtischer Aneignung (Hamburg: VSA Verlag, 2011), 9 [перевод – Мари Делленбо].
41
Giova