Страница 1 из 11
Вступительное слово
Возможно, из-за того, что я почти всю жизнь пробыл в России и был окружён исключительно русским менталитетом, на мне это отразилось историософическим характером. Этот манер во многом замечался именно в русской философии. Бердяев, Кареев, Данилевский, К. Леонтьев и многие другие занимались оформлением прошлого под стан не настоящего, – этим меньше всего интригует историософская мысль, – а будущего. В XX веке на этот феномен повлияла нестабильность России: революции, коммунизм, становление Советского Союза. Чтобы не стать застигнутым врасплох и хотя бы как-то обезопасить себя в убеждении о наступлении завтрашнего дня, философия в сочетании с историей начала искать закономерности, по которым складывается исторический прогресс.
Если прогнозирование было столь необходимым инструментом для опознания будущего, то каким образом человек раскрывал в себе интуитивный профетизм? Я не претендую стать создателем метода по определению только приближающегося, но вижу своей задачей стряхнуть пыль с одной методологии, которая давно уже не поднималась в современном дискурсе. Я говорю о представлении историософии во взгляде Н. Кареева, расписанная в труде «Основные вопросы философии истории». Структура историософского анализа состоит из трёх составляющих. От истории в общепринятом понимании берётся номологический элемент – поиск закономерностей развития. От философии взимается концептологический[1] момент – ценностная часть явления или, проще говоря, содержание. Синтез истории с философией рождает третий компонент – историку, как «учение о методах исторического исследования»[2]. Такая трёхступенчатая система будет использоваться на протяжении всей книги, но не с упором на воззрения Кареева, а с учётом моего личного предпочтения. В этом скрыта ещё одна особенность отличия историософского мышления от чисто исторического – историософ менее стеснён в своих индивидуальных полномочиях.
Этой трёхступенчатой структуры мы будем придерживаться на протяжении всего, даже не повествования. Номологический подход будет определять: линеен ли процесс развития или подвержен отклонению в сравнении с некогда случившимся; циклично ли явление или единично по своей природе и т. д. Концептология – это метод обнаружения краеугольной ценности, нравственного начала или проблемы, наиболее полно повлиявшей на историческое развитие. Идея «концепта» поднимается и в лингвистических кругах (дискретное ментальное образование, являющееся базовой единицей мыслительного кода человека, обладающее относительно упорядоченной внутренней структурой, представляющее собой результат познавательной (когнитивной) деятельности личности и общества и несущее комплексную, энциклопедическую информацию об отражаемом предмете или явлении, об интерпретации данной информации общественным сознанием и отношении общественного сознания к данному явлению или предмету[3]), и в методологии наук (сопоставление «вскрытого» механизма порождения слова с реальными значениями, словотолкованиями дает возможность проследить особенности мышления, мироощущения человека, народа, особенности формирования и развития культуры[4]), но лучше всего концептуализация выражается философией как словесный проект. Я понимаю концепт и в форме единицы мышления, и фрагмента истории, но ещё и в представлении отражения некогда сказанного на внутреннем плане мысли, т. е. как проекцию слова, трансформированного в образ. Здесь я готов всецело сослаться к первому, употребившему понятие «концепт». Пьер Абеляр говорил: «Понятие, извлеченное из произнесенной речи, мы воспринимаем как концепт в душе слушателя»[5]. Концепт не просто слово, а внутреннее слово – идея – при помощи которой объясняется необъяснимое и высказывается не способное быть выраженным. Подойти к истории концептологически означает дать определение, почему история пошла по такому маршруту, а не по-другому; почему размышления заводили стольких именно в ту сферу, а не в какую-то иную область. Концептуализация ситуации есть нахождение концепта – не оговариваемой и незаметной для всех идеи, но которой все неотвратимо следуют. В настоящем такую «идею» не просто заметить, но на основе концептуального подхода к истории, подобный концепт может быть найден и в нынешнем времени, с учётом, если номологический метод заметит цикличность. Завершающим номологический и концептологический анализ является историка. Она показывает течение, в котором будет развиваться концепт.
Суть историософии в приобщении индивидуального к общему. Историософский анализ так же, как и исторический вершится одним исследователем. Далее его труд предоставляется миру, но в отличии от чистой истории, автор не просто показывает историческую ситуацию на данный момент, а утверждает примерные закономерности становления будущего и их допустимость. Тенденция развития – это какая-то историческая модель, некоторый образ мысли, представление о протекании наших мыслей в какой-то сфере познания. Историософская концепция призвана не для праздного вывода прошлого в настоящего, а с учётом обоснования некоторой модели развития и показанием, что придерживаясь её, могут наступить те или иные события, пояснить которые уже задача самого историософа, озабоченного будущим куда сильнее, нежели обыкновенный историк.
Тяга к профетизму вызвана желанием увидеть во всём единство. История актуализирует прошлое, но она не уверена, сколько продержится созданная ею актуальность. Историософия напротив заглядывает куда дальше, чтобы создать в настоящем такой образ, который заведомо ещё будет способен просуществовать какое-то время, без страха о своей недействительности в завтрашнем дне. Историософия не утверждает цикличность истории, но подходя к прошлому, она всё же замечает, что единожды случившееся способно символически повториться в настоящем, следовательно, и в будущем. Уход к прошлому естественен, а возвращение к настоящему есть закономерный возврат. Но в двух временах нет единства и лишь в сочетании с будущим уготовано прозрение истинного единства. Обострённая историософийность связана с русской душой ещё потому, что такие личности как В. Соловьёв, Н. Фёдоров, В. Вернадский, Л. Шестов не оставили без внимания идею о всеединстве. Универсализм запада видился в приравнивании материального и духовного в чём-то усреднённом, вроде концепта. Универсалий русской философии держался на основании исторического единства, где одна идея – это прошлое, другая – будущее, а обобщение обеих в настоящем значило прояснить то, каким будет завтрашний день.
Центральным звеном подготавливаемого анализа берётся довольно многогранная мысль, которой найдётся бессчётное множество интерпретаций. Я же отобрал наиболее близкие представления. В основе всего лежит образ внутреннего мира человека, его скрытая модель существования, таинственная форма идеального бытия под покровом материальной чёрствости.
О том, что внутри нас
Мы точно грезим и полагаем, будто все существующее должно неизбежно находиться в каком-нибудь месте и занимать какое-нибудь пространство, а то, что не находится ни на земле, ни на небе, то будто и не существует[6].
Основа кареевской историософии только способ достижения цели. Это орудие, которому предстоит поразить цель – общественное сознание. Но без «пули» не удастся обратить на себя внимание и общество сочтёт пистолет игрушкой. Сердцевиной или же «снарядом» становится основа уже из другой книги «Двойная спираль истории: историософия проектизма» К. Кантора. Мои мысли родственны идеям Кантора, говорившем об историософии как о выразителе «Абсолютного Духа – субстанциональном предмете историософского анализа». Платформа историко-философского анализа есть некая традиция. Кантор обозначает её «парадигмальным проектом Истории» или «социокультурным паттерном». Все народы с их спецификой, проецирующейся на почву каждой индивидуальности этнически принадлежащей тому или иному диапазону вызываются от воздействия субстанционального двигателя, но неизвестно где именно располагающегося и от этого строятся догадки о существовании таких зон как ноосфера и коллективное бессознательное – областей, что выражают собой устойчивую структуру, ответственную за развитие человека, а вместе с ней и культуры.
1
Историософский анализ, берущий за основу исследование нравственных повадок, основывается на деонтологическом моменте – таков следующий компонент после номологического, но в силу затрагивания большего спектра знаний, не только этических, акцент ставится в отношении изучения концептов.
2
Н. И. Кареев Основные вопросы философии истории. С. 269.
3
Попова З. Д., Стернин И. А. Семантико-когнитивный анализ языка: монография. Изд-е 2-е, перераб. и доп. Воронеж: Истоки, 2007. С. 24
4
Гофман О.В. К вопросу о методе концептуального анализа // Картина мира: модели, методы, концепты. Томск: Изд-во ТГУ, 2001. С. 214.
5
Абеляр П. Теологические трактаты / пер. с лат.; вступ. ст., сост. С. С. Неретина. М.: Прогресс; Гнозис, 1995. С. 121.
6
Платон. Собр. соч. в 4-х томах. Том 3. М.: «Мысль», 1994. – С. 455.