Крест

– Сынок! – голос мамы вырвал Матвея из задумчивости. Сознание вновь наполнили звуки и ощущения домашнего утра. Светлана Николаевна тревожно заглядывала сыну в глаза. У Матвея закружилась голова – переход из воспоминаний к реальности был слишком резок. К тому же мамины глаза смотрели точно с такой же добротой и сочувствием, и на мгновение оба этих лица соединились в одно бесконечно любящее его существо. «Бог, мой…» – мелькнула мысль и пропала. Матвей встряхнул головой, успокаивающе улыбнулся.

– Все в порядке, мам… задумался просто…

Он встал, чмокнул маму в щеку и, выходя из кухни, крикнул:

– Спасибо, мамуль! Очень вкусно!

Светлана Николаевна улыбнулась и уже в спину спросила Матвея:

– Ты чай еще будешь?

Матвей развернулся, схватился за турник в проеме двери, который давным-давно соорудил для своих детишек отец Матвея, подогнул колени и повис на нем. Дверная коробка угрожающе затрещала. Матвей слегка подтянулся. Сдавленно пробормотал:

– Не… – он встал на ноги и с сомнением посмотрел на свои руки. Пожал плечами, – я к папе поехал, ты что-нибудь будешь передавать ему?

Мама покачала головой.

– Сейчас соберу, сынок… – неожиданно стукнула себе ладошкой по лбу, – вот дура старая! Забыла! Тут с утра тебе уже Сережка звонил – просил тебя ближе к вечеру ему позвонить…

Лицо Матвея расплылось в довольной улыбке. Он по-кошачьи прищурился:

– Серый…

Глава 2

Неугомонный город не хотел успокаиваться. Схлынули, казавшиеся бесконечными пробки, улицы опустели, а воздух посвежел и разогнал дневную хмарь. Состав прохожих кардинально изменился – вместо сцементированного потока серьезных и суровых менеджеров, вечно спешащих по городским своим делам, появились небольшие группки смешливой молодежи, флиртовали влюбленные парочки, мамы катали своих малышей…

Матвей, чертыхаясь и ругая Серого, назначившего встречу именно здесь, пробирался по забитой под завязку автостоянке возле нового торгового центра «Астория». Солнце давно уже село, а огромную площадь освещало только несколько слабеньких фонарей и свет фар паркующихся автомобилей. Игра света и резких теней создавала иллюзорную картину, в которой совсем терялась ориентация несовершенного человеческого зрения.

Глубокие тени, таящие в себе неприятные сюрпризы, то и дело предъявляли свои права на разные части тела Матвея. Он то ударялся коленкой о незамеченный столбик ограждения, то вмазывался бедром в торчащее зеркало машины и каждый раз опуская ногу, терялся в неизвестности – какой сюрприз ожидает его еще.

Неожиданный и резкий порыв ветра обдал его влажной волной. Начал накрапывать легкий дождик. Матвей наконец вышел на свободную площадку и растерянно оглянулся. Он совсем заблудился в этом стойбище лоснящихся автомобильных туш. Вокруг, куда хватало глаз, рядами стояли неузнаваемые в резком свете фонарей средства передвижения, всегда находящихся за гранью выживания российских граждан. Это была конечно не Москва, но среди машин Матвей не видел ни одного «Жигуля» или иного представителя российского автопрома. Сплошь иномарки.

Матвей на секунду задумался – вот ведь странная до иезуитства вещь. Казалось бы, из каждого утюга сообщают о падении уровня жизни россиян, о кризисах, волнами накатывающих на страну, о цене на бензин, в очередной раз перешедшей психологическую грань. Но это нисколько не влияет на желание соотечественников передвигаться на собственном автомобиле. И непременно импортном. Хотя само понятие импортное, в связи со сборкой мировыми автопроизводителями основных своих моделей в России давно уже стало проходным. И тем не менее люди находят деньги и на покупку, и на содержание своих железных коней. Люди беднеют, машины становятся дороже, но все странным образом совпадает в их желаниях.

Матвей давно уже не имел своей машины – хватало и тестевой старенькой «Тойоты», на которой они по очереди ездили на дачу. Да и не чувствовал он нужды и желания торчать в изматывающих пробках Москвы. Как-то так складывалось, что особо передвигаться по городу ему не было нужды – все необходимое находилось рядом…

Эх, Измайлово… При всей своей, честно сказать не очень крепкой любви к Москве, Матвей трепетно относился к двум ее районам – наполненному московским волшебством Останкино и зеленому, доброму Измайлово. И если в Останкине он любил просто гулять, особенно теплой ранней осенью, когда земля покрывается густым слоем павших дубовых листьев, а в воздухе ощущается тот тонкий, почти уловимый аромат старой Москвы, то в Измайлове он чувствовал себя просто дома. Выйдя из метро, проходил по узким, зеленым улочкам и попадал на Первомайскую улицу, где всегда останавливался, завороженно глядя по сторонам. Неширокая и тихая, застроенная разномастными домами всех времен и эпох, разделенная ровно наполовину двойным лезвием трамвайных путей она каким-то волшебным образом переносила Матвея совсем в другое место.

Не становилось шумной, суетливой Москвы, глох ее вечный гул, исчезало ощущение давления многих человеческих душ. И в наступившей тишине появлялась усадьба боярина Никиты Романовича Захарьина-Юрьева, брата Анастасии, первой жены Ивана Четвертого. Которого позже нарекут «Грозный». И еще деревенька вокруг – сонная, дремлющая в полудневной жаре.

Именно отсюда и пошел знаменитый российский род Романовых, тех самых, императорских. Владеющих этой самой деревенькой вплоть до перехода ее в Царский приказ.

Был еще Измайловский остров на Серебряно-Виноградном пруду, где юный Петруша, будущий основатель русского флота, на маленьком ботике совершал свои первые плавания. Этот ботик он бережно сохранил и даже перевез его в Санкт-Петербург. И называл не иначе как «дедушка русского флота».

Все это было в восторженных глазах Матвея. И даже каким-то неведомым образом проявлялось в современном бестолковом облике этого района. Москва для него всегда была местом соединения несоединимых понятий.

В этом районе Матвей и жил последние годы, стараясь без нужды не выезжать за границы столь любимого им места. Собственно говоря, это было нетрудно – дача тестя находилась недалеко. Сразу за МКАД существовал поселок Восточный, где в Горенском лесопарке так любили гулять Матвей с Антошкой.

Все это мелькнуло и пропало из озабоченной Матвеевой головы. Становилось все прохладнее, и он начал замерзать в тонкой куртке. Еще раз растерянно оглянувшись, он с облегчением заметил надпись на металлическом щите – «Линия 7. Проход к Центру». Сгорбившись и засунув руки под мышки, двинулся в нужном направлении.

Перед самым выходом со стоянки, где стояли совсем уж дорогие машины, в кармане Матвея зазвонил телефон. Мельком глянув на незнакомый номер, он поднес трубку к уху.

– Алле? Слушаю!

После небольшой паузы из динамика, раздался тихий, приглушенный голос.

– Ты принес деньги для выкупа? – и добавил уже совсем зловеще: – Если нет – мы убьем твоего друга…

Матвей с сомнением отодвинул трубку и еще раз глянул на номер. Неуверенно пробормотал.

– Ладно, Серый… хорош прикалываться…

Непонятность происходящего рождало неприятное чувство в животе. Из трубки тем временем жестко продолжали:

– Сергей в наших руках! А его жизнь – в твоих… Медленно повернись… так. Покажи руки…

Неожиданно для самого себя Матвей понял, что боится. Сюрреалистическое ощущение – внешняя обыденность окружающего мира и грозные, невозможные слова из телефона. Наверное, это происходит не с ним? Откуда это ощущение одновременно пустоты и холодного липкого комка внутри? Он – просто человек, идущий на встречу к однокурснику. Никогда не имеющий проблем с полицией и властями. И все же – какая-то мелкая, виноватая часть его естества задрожала и эта противная, стыдная дрожь передалась всему его телу.

Он медленно повернулся и увидел свое растерянное отражение в тонированном окне стоящего на обочине автомобиля. Матвей не успел разглядеть марку машины, да и было совсем не до того. Презирая себя, он протянул руки вперед. Стекло медленно поехало вниз.