Эскул. Бытие

Я прошёл по просёлку от шоссе положенный километр и, подходя к дому, заметил сизый дымок, вертикально поднимавшийся из-за елей. Слегка поёжившись, к вечеру температура падала до минус десяти, я открыл калитку на резинке и вступил на лужайку перед домом.

В торжественном молчании на ней творилось настоящее священнодействие, которое, наверно, и по прошествии тысячи лет не оставит равнодушным ни одного настоящего мужчину. Серьёзный, уважаемый мангал, который пережил не одно поколение Респовых, дымил и сыпал искрами прогорающих дров. Специально припасенные поленца орешника, дикой вишни хранились в специальном коробе у веранды. Золотой фонд. И упаси боже использовать банные дрова для шашлыка. Виновный мог быть строго наказан отлучением от бани на значительный срок.

На отдельный стол был водружён чугунный чан с крышкой, в летнее время используемый для приготовления шулюма или хаша. Сейчас в нём дожидались своего часа кусочки подготовленного мяса для будущего шашлыка, приготовленные по особому семейному рецепту. Когда-то у каждой соседской семьи был свой рецепт, и споры, который лучше, не затихали ни на одном застолье. Сейчас же из соседей осталось всего несколько стариков. Дети их навещали не часто, спеша вернуться в город к своим нейрованнам. В посёлке вирткабель был подведен только к дому деда. Мой подарок из лучших времён, ему на пенсионный ценз.

Дед с дядей Мишей как раз занимались ответственной стадией – готовили шампуры, да не какие-нибудь. А настоящие, ручной ковки. Дед, к слову сказать, в своё время ездил за ними к чёрту на кулички, куда-то под Тулу. Я так и думал, что шеф уже здесь. Опередил.

– О! Какие люди! – дед обрадованно распахнул объятья и двинулся ко мне.

– Пенсионного полку прибыло, а ты не спешил… – хмыкнул дядя Миша, вытирая руки и разливая гранатовый сок в эмалированные железные кружки, ещё один дедовский раритет. Я их ещё с детства помню, с картинками – смородиной и черешней.

– Ну как ты, Тёма? – спросил дед, обнимая меня за плечи правой рукой и пытаясь заглянуть мне в глаза.

– Не дождётесь! Ныть не буду! – как можно тверже ответил я, хотя вот так и хотелось завыть. Опять напомнила о себе пустота в груди, вцепившись своими холодными коготками в сердце. И тягучая, как баблгам, тоска попыталась завладеть моим настроением.

– Ты опять играл в транспорте? – тревожный взгляд деда мазнул по жёлтому индикатору МКИПА. – Ты знаешь, чем это для тебя может закончится? – в его тоне стали слышны стальные нотки.

– Знаю. Не лечи уже, сам доктор! – огрызнулся я, но потом мягко похлопал по плечу деда. – Не переживай ты так, теперь уже не буду, не по средствам. Только из нейрованны и по социальному аккаунту. Да здравствует, Корпорация!

– Ты бочку на Андрея Анатольевича не кати, пенсионер новорожденный, – недовольный тон дяди Миши прибавил напряжённости беседе. – Он, Андрюха, квест редкий отхватил, вот терпения до нас доехать и не хватило!

– Да ты что, Мишаня? Нашему балбесу, наконец, удача улыбнулась! – дед снова был в хорошем настроении, тучи развеялись.

– Ну и отхватил, только чего мне это стоило! – что-то внутри заставило попридержать язык и, как бы гордость не распирала, я решил не рассказывать подробности моего эпического приключения. Дядя Миша тот ещё жук. Примажется, клещами не оторвёшь. Потом деду наедине всё расскажу.

– Ну, и чего стоило? – дед равномерно распределял куски мяса по шампуру, слегка сжимая их в кулаке. – Только не говори мне, что опять всё пролюбил. Всё, что нажито тяжким трудом: три кинокамеры, три куртки замшевых…

– Я разберусь, дед, реал тратить не буду! – как можно увереннее ответил я, хотя на самом деле особой убеждённости в своих планах не испытывал.

– Слышь, Миша, разберётся он, пенсионер… Ну да ладно, поглядим… Повод у нас сегодня двойной. Поэтому, на сухую шашлык в горло не полезет. Давай, Артём, займи себя чем-нибудь, а лучше – дров наколи, запас никогда не помешает. Мишаня, а ты на веранду сходи – там в серванте внизу наши заветные стоят, принеси одну.

– Ух ты! Андрей! И впрямь праздник, – дядя Миша потер ладони в предвкушении.

Я хорошо их понимал. Уважаемый всеми соседями напиток, все ингредиенты которого знали только мой дед и дядя Миша, почитался как божественная амброзия. Его приготовление, как и потребление, всегда превращались в таинство познания вселенской истины. И эта сбалансированная смесь спирта, жжёного сахара и трав гордо именовалась «Мяу!» по вполне понятным причинам. Старые алкаши.

Топор для колки дров отнюдь не был раритетным, а представлял собой шедевр эволюции колунов. Тоже один из подарков деду от благодарных пациентов – малый скандинавский колун, чуть менее полувека служивший семье Респовых. На совесть закаленная сталь с запасными сменными, пропитанными маслом рукоятками. При должной сноровке этот инструмент сам рубил дрова так, что возникало мистическое чувство одушевлённости топора.

На умопомрачительный аромат шашлыка подтянулись немногочисленные соседи – Аркадий Петрович, профессор МГУ и Назар Матвеевич – жутко секретный полковник в отставке. Знавшие заранее о юбилее, гости пришли не с пустыми руками. Подарки обсуждались шумно, обмывались неспешными и по-кавказски длинными тостами. Застолье протекало своим чередом. Я почувствовал накатившее умиротворение и отстраненность от мирских забот, хотя и не прикасался к спиртному.

Не хотелось отключать МКИП, который до сих пор светился желтым предупреждающим сигналом. Поймал себя на мысли, что жутко завидую этим старикам. Для меня они были целой эпохой. Прошли по жизни с честью, не уронив достоинства, преодолевая трудности. Теряя близких и друзей, они находили в себе силы идти вперед.

А к чему пришёл я на сегодняшний день? Как метко назвал меня дядя Миша, новорожденный пенсионер, игроман без семьи, живущий на транквилизаторах. Что же убивает меня сильнее? Страх смерти или страх жизни?

– Чего приуныл, Темка? – дед отнёс очередную порцию шашлыков на стол, подкинул дров в мангал, так, немного, для уюта, и подошёл ко мне. Я устроился чуть поодаль в любимом кресле-качалке деда, не поленившись притащить его с веранды.

– Привыкаю к статусу пенсионера, дед. Подумываю, может переехать к тебе, вдвоём оно веселее. Опять же, в баню буду ходить чаще, – усмехнулся я.

– В баню оно, конечно, хорошо, – тоже улыбнулся дед, наверно, вспомнив, как впервые меня мальцом затащил на полок, – только вот чего это ты вдруг решил, что жизнь на этом заканчивается? И хватит кокетничать! Тебе не идёт.

Стемнело рано, отблески огня со стороны мангала падали на спины сидящих за столом собутыльников. Громче всех раздавался голос дяди Миши, скорее всего рассказывающего очередной пикантный анекдот. Лицо его раскраснелось, он размахивал в так словам длинными сухими руками, делая ладонями волнообразные движения, как бы обрисовывая фигуру, скорее всего, героини рассказа. Собеседники его периодически хохотали как мальчишки, вставляя иногда ёмкое солёное словцо.

– А кому я теперь нужен, Андрей Анатольевич? Я ведь не маленький давно и понимаю, что только благодаря дяде Мише имел доступ к врачебной практике. Не знаю, как ему удалось, но хотя бы в городском департаменте у меня не было проблем с анкетой. А то ведь с моей психиатрической картой теперь только в городские ассенизаторы! – я досадливо стукнул кулаком о подлокотник кресла.

– Мебель не сломай, ассенизатор. В коммунальные службы тебе тоже не попасть, там уже давно живые только начальники участков, да в трудоёмких зонах африканские гастарбайтеры всю деятельность под себя подгребли. А у них мафия покруче узбекской. Они в Москве даже китайцев из этой сферы вытеснили. Ты раньше времени панихиду по диплому не заказывай! Сходи в центр занятости. Отметься. Не сиди сиднем.

– Ладно, схожу, дед, не сердись! Вопрос по другой теме можно?

– Валяй, – дед шагнул к столу, взял серебряную чарочку с легендарным напитком, другой рукой подтащил плетеный стул к моему креслу.

– Я по Игре посоветоваться хотел, – полушёпотом сказал я, придвинувшись к деду.