Одержимость

– А почему вы так решили? Что, мои слова не похожи на правду? Впрочем, даже я сам, мой разум, кажется, все еще отказывается верить в реальность происходящего. В то, что я все бросил, пролетел через всю страну, чтобы повидать женщину, которую едва знаю…

– А что с ней, с этой женщиной?

– Она страдает эпилепсией, а сейчас находится в коме. Это все, что мне известно…

– Бедняжка! – искренне проговорила девушка. – Вы сказали, что едва ее знаете, и, тем не менее, приехали издалека, чтобы повидать ее. Почему?

– Это трудно объяснить. В ней есть что-то особенное…

– Она вам нравится?

– Да. Но это скорей любовь брата к сестре, чем плотское влечение. Мне жалко ее – она многое пережила в своей жизни. И, между прочим, побывала в заложниках в театре на Дубровке в 2002 году…

– Я тогда еще не родилась, но о том, что случилось в те дни, слышала. И она пережила весь этот ужас? – девушка покачала головой.

– Более того, ее мать погибла там – видимо, задохнулась, когда пустили газ. Так что Владислава, – это имя моей знакомой, – осталась без родителей (отец погиб в Чечне в 2000 году). Впрочем, все это рассказала мне она сама, но у меня нет оснований не доверять ее словам…

Мы шли по Университетской площади, пока не добрались до главного корпуса МГУ, а потом свернули на проспект Вернадского. Девушка внезапно оживилась, она расспрашивала меня о моей знакомой, а потом сама стала рассказывать о себе. Оказалось, что она совсем не знает своего отца, который бросил ее мать, когда та забеременела. Так что маленькая Лена воспитывалась матерью-одиночкой… В общем, эта девушка поведала мне обычную историю жизни в одной из тех неполных семей, которые в нашей стране не являются редкостью. О своей матери она неизменно отзывалась с теплотой, хотя чувствовалось, что эта женщина явно была строга со своей дочерью и никаких вольностей ей не позволяла. Впрочем, теперь, вдали от родного дома, все могло измениться…

Заговорившись, мы потеряли ощущение времени и пространства, – я даже не понимал, куда иду, а она шла «на автомате» к своему общежитию, где ей предстояло провести следующие несколько лет, – в компании подруг (тех, что теперь порядочно отстали от нас). Я обернулся и с удивлением заметил, что нахожусь на незнакомой широкой улице с многополосным движением, а потом взглянул на часы.

Девушка тоже обратила внимание на время.

– Думаю, испытание вы прошли, хотя, конечно, это все странно. Я сам не состоял в студенческих клубах, но никак бы не подумал, что там предъявляют такие требования при приеме.

Так, оно и оказалось в действительности. (Впоследствии, много лет спустя, Елена сказала мне, что это была лишь шутка ее подруг, – те, видимо, просто разыграли ее!).

– Вот, мое общежитие, – она кивнула. – Я вам благодарна за то, что вы выслушали меня. Иногда, знаете, хочется выговориться, а вблизи нет человека, способного слушать…

– Пожалуйста, – усмехнулся я, оглядываясь по сторонам. – Рад был вам помочь. Ладно. Всего доброго, – я уже хотел отправиться в обратную сторону, но она вдруг остановила меня.

– Как вас зовут? – спросила девушка.

– Василий.

– А фамилия?

– Арсеньев.

– А вы есть в соц. сетях? – осведомилась она, почему-то густо покраснев.

– В соц. сетях… – я задумался. – Да, есть у меня аккаунт, а вот времени на него нет. Да, и не люблю я эти сети!

Я хотел еще что-то сказать, но в этот момент внезапно зазвонил мой мобильный телефон. Тогда я ответил и услышал голос врача из городской больницы:

– Вы просили позвонить, если наша пациентка придет в сознание…

– Так, она очнулась? – обрадовался я. – Спасибо вам за эту новость. А я могу повидаться с ней?

– Она сейчас в отделении реанимации и интенсивной терапии, а туда пускают только родственников, – сообщил доктор.

– Так, у нее ведь нет родни, насколько я знаю. Может, в порядке исключения? Поймите, я приехал сюда издалека и всего на несколько дней. Как же мне быть тогда?

– Ладно. Приходите завтра после обеда, что-нибудь придумаем, – он повесил трубку, а мне хотелось поделиться своей радостью с новой знакомой, но… той и след простыл. Я огляделся по сторонам – она, видно, скрылась за стенами своего общежития.

Тогда я поспешил в обратную сторону, а вскоре забыл о курьезном случае с этой девушкой, как и о ней самой, так что много лет спустя, при нашей новой (и весьма драматической) встрече, узнал ее далеко не сразу…

На другой день я снова пришел в больницу. После некоторой заминки меня все-таки пустили в палату к больной, которая накануне вышла из комы. Палата эта была рассчитана на несколько человек, но теперь в ней находилась только одна Владислава. Она лежала, бледная, заметно похудевшая, с усталыми глазами, которые при виде меня вдруг вспыхнули огоньками. Она явно была удивлена моему появлению.

– Это вы? Когда мне сказали, что какой-то мужчина спрашивал о моем состоянии, я никак не могла подумать, что увижу вас. Неужели вы пролетели через всю страну ради меня?

– На самом деле, после того, как мне позвонили из этой больницы и рассказали о вашем состоянии, я не мог усидеть на месте, – не глядя на ее изможденное лицо, проговорил я. – Но, надеюсь, теперь с вами все будет в порядке. Врачи говорят, вы идете на поправку. Главное – не надо нервничать и все близко к сердцу принимать. Ничто в этом мире недостойно ваших страданий!

Я умолк.

– Спасибо, – тихо отозвалась Владислава, и у нее на глазах при этом вдруг выступили слезы. Я испугался, заметив, что у нее участилось сердцебиение (судя по показаниям одного из тех приборов, которые бывают только в отделении реанимации). Потом она немного успокоилась, а я собрался уходить и спросил на прощанье:

– Вы вернетесь в наш «маленький Париж», когда поправитесь?

Она ничего не сказала в ответ, только слегка качнула головой, улыбаясь при этом…

На другой день я покинул столицу и ночью отправился в обратный путь, возвращаясь в тот городок, который годом ранее стал моим временным пристанищем.

Конец первой части

Часть вторая. Демон

Глава первая. Ночной спектакль

Прошло два месяца. Стояла теплая зима, когда дожди чередовались со снегами. О Владиславе не было никаких известий. Я не знал, выписали ее из московской больницы или нет, и где она теперь. Но, по крайней мере, в нашем городке я ее не встречал и начинал уже забывать о вышеописанных событиях.

Однажды мне нездоровилось, – заразился от студентов или простудился, доподлинно неизвестно, но мое состояние было таким, что пришлось идти за больничным листом. В последующие дни я почти не выходил из своей квартиры и лечился как таблетками, так и народными средствами.

Дом, где я жил, был панельного типа, советской постройки, а квартира, которую нанимал как арендатор, была однокомнатной, но довольно просторной; в ней имелась гостиная, что одновременно служила мне спальней, небольшая кухня, санузел и прихожая. В гостиной многое осталось еще с советских времен: диван, который раскладывался и собирался, ковер под ногами, мебель, даже телевизор без пульта управления, – на всем можно было поставить знак качества и слова «сделано в СССР».

В то утро я встал с постели поздно, уже в десятом часу, – сначала сделал физ. зарядку, потом на кухне приготовил себе завтрак, а, утолив голод, вернулся в гостиную, где снова лег на диван, под одеяло, – легкое недомогание и сильный озноб заставили меня укутаться теплее. Я лежал и смотрел телевизор, где шла какая-то утренняя передача на одном из федеральных каналов, – картинка шла, но я ничего не слышал, и мне совсем не хотелось вставать и прибавлять звук (тем более что и без слов было понятно почти все!). Так продолжалось некоторое время, потом вдруг ожил мой мобильный телефон. Меня редко, кто тревожил звонками, а потому я не торопился подниматься из-под одеяла, – в надежде, что вскоре мне перестанут докучать. Однако, поскольку звонивший не унимался, я все-таки встал и подошел к тому месту, где лежал телефон. Номер был скрыт, и я удивился, когда, поднеся к уху, услышал в своем мобильном незнакомый женский голос, назвавший меня по имени и отчеству.