Страница 69 из 101
Цветы мы всё-таки купили. Нашли по пути другую лавку, где продавцом работала приветливая девушка флорист. Она подобрала нам прекрасные свежие астры на букет. А затем, упаковала их в крафтовую бумагу, и повязала кудрявым бантом из зелёной ленты. Получился не букет, а настоящее произведение искусства. С чувством полного удовлетворения и в приподнятом настроении, за полчаса до премьеры мы вошли с Анной в вестибюль Театра Юного Зрителя.
Просторный зал вестибюля оказался похож на королевскую приёмную. Для полного ощущения дворцового лоска здесь не хватало только трона. Но зато, повсюду вдоль стен стояли роскошные белые диваны в викторианском стиле, с массивными подлокотниками и высоченными фигурными спинками, утянутыми пухлыми ромбами каретной стяжки и простёганные пуговицами. Тёмно-синий потолок высокого помещения обрамляла белоснежная гипсовая лепнина. Он очень эффектно смотрелся в контрасте с яркими малиновыми стенами. Глубокую синеву цвета ночного неба подпирали массивные колонны в форме огромных шахматных фигур. Их гротескное сходство с ладьями, слонами и ферзями, подкреплялось бордовыми и белыми плитами пола, уложенными на манер шахматной доски. Я заметила, что в зависимости от разного местонахождения в помещении, менялось и мое восприятие рисунка пола. С одного места, он выглядел, как шахматная доска, а с другого, мне виделся узор «домино» из белых и малиновых ромбиков. Полагаю, что тот, кто планировал это помещение, был искусным мастером и фантазёром. Подобно озорному арлекину, он сделал его в насмешку над установленными правилами, и бросил вызов приверженцам архитектурных стилей.
Оторвавшись от мыслей, я обратила внимание на то, как здесь было шумно и многолюдно. Анна взяла меня за руку и подвела к большому зеркалу в полный рост. Чтобы, как она выразилась – на премьере, мы не выглядели, как пугала, нам следовало припудрить носики и привести себя в порядок.
- Всё-таки, я не понимаю, как так может получится, - сказала я, наблюдая, как Анна аккуратно подводит алой помадой губы. – Ведь если для всех людей, проводники не видимы - как тогда им удалось изменить буквы на вывеске? Ведь они стеклянные, а стало быть, состоят из материи. И потом, как можно было внести исправления в документы? Ведь они, тоже не эфемерные. А из настоящей, осязаемой бумаги…
- Ну, на самом деле, в этом нет ничего удивительного, – Анна закрыла помаду и спрятала в косметичку. – Они же сказали – исключительно, только магия. А то, что они не видимы, ничего не значит. Волшебство – это тоже, разновидность энергии. И действует оно, одинаково во всех мирах. Да и по большому счёту, на самом деле, они ничего не меняли.
- Как-так, не меняли? – вот теперь я точно ничего не понимаю. – Мы же сами, с тобой это видели.
- В том-то и дело, что видели… – тут мы услышали звонок, пожилая женщина администратор открыла двери, и мы с Анной направились в зрительный зал. – Вывеска и записи, остались прежними. В них самих ничего не изменилось. Просто Вениамин с Милицей изменили всеобщее восприятие этих предметов. Ну это, как гипноз… Только, сам гипноз по сравнению с этим выглядит примитивно. А настоящее волшебство не требует никаких специальных условий. И в отличии от гипноза, при этом человека не нужно вводить ни в какой транс. То, что сделали наши озорники, можно охарактеризовать по-другому – они навели на всех морок. Ты, когда-нибудь, слышала про такое?
- Я читала про это в сказках, - ответила я.
- А теперь, увидела и наяву.
- И как долго он продержится? – мне стало интересно.
- Столько, сколько Вениамин с Милицей пожелают, - ответила мне Анна. – Хотя, думаю, где-то пару дней... Надеюсь, что с нерадивой продавщицы, этого будет вполне достаточно. Они же сделали это не со зла, а только с благими намерениями, чтобы её проучить. Уж в этом, можешь не сомневаться.
С момента открытия дверей, в зрительный зал устремилась детвора. Тут были школьные классы, отдельные группы – те, кто пришел с компанией, кто-то был с бабушками, старшими сёстрами, братьями или с родителями. За короткое время, по большей мере зал оказался полностью заполнен., По многоярусным рядам поднимался и разносился шум детских голосов, и уносился к высоким сводам с огромной латунной люстрой. От обилия ярких нарядов в глазах рябило. Всюду слышался шелест конфетных и шоколадных обёрток. Кто-то бурно делился с соседями впечатлениями о посещении театрального буфета, а кто-то громко смеялся и бегал между рядами. Наблюдая за этим хаосом, трудно было себе представить такую силу, которой бы удалось вразумить и успокоить это бурное море, необузданных эмоций.
Поскольку места в зрительном зале, были указаны в контрамарках и билетах, с Милицей и Вениамином была установлена договорённость, по которой - к началу спектакля, когда все зрители усядутся на свои места, они сами устроятся где-нибудь, по своему усмотрению.
Наши же с Анной места располагались неподалёку от сцены. Как почётным гостям, Ляля выдала нам контрамарки с местами в партере, во втором ряду. Потому как, первый ряд предназначался для «особо» важных гостей. Степень их важности определялась администрацией театра. Но мы не сетовали. Нас и без того, всё устраивало.
Когда мы, прижимаясь к спинкам кресел первого ряда, пробирались к своим местам, Анна увидела Надежду. Она рассказывала мне о ней накануне, и поэтому я тоже её узнала. Рядом с Надеждой сидела опрятная девочка в очках с роговой оправой. Так что мне можно было даже не объяснять, что это её ученица.
Они тоже заметили нас и привстали, чтобы пропустить вперёд.
- Привет, дорогая, – Анна с Надеждой обменялись приветственными поцелуями, у каждой в руках было по букету.
Нас познакомили, и Нина с Анной поменялись местами. По обоюдному согласию было решено, что всем так будет удобней. Надежда с Анной смогут общаться о своём. А нам с Ниной предстояло познакомиться поближе. С учётом, того, что теперь, возможно, мы будем встречаться чаще, неплохо было бы, чтобы бы мы поскорее нашли общий язык и подружились.