Страница 22 из 48
Оставшись одна, она аккуратно потрогала восковую печать. Один конец веревки печать прихватывала лишь с краю, вынуть и вставить обратно не составит труда. Карты, они теперь так важны. Все, что она слышала и записала можно забыть. Ничего себе, конспирация. Подоленцев мог бы поучиться. На картах наверняка рукой Егорова указаны число, время и направление главного удара. Открыть и сразу бежать? Глупо. После её исчезновения, Егоров с Пневским все переиграют.
Елена прижала карты к груди, направилась к выходу. В дверях столкнулась с начальником Разведупра. Свирчевский сиял, словно медный пятак.
-Вам не тяжело? Могу помочь.
-Каждый должен заниматься своим делом.
-Золотые слова. Как вы карту-то к себе прижали, словно дитя. Так и печатку попортить можно. Ну-ка, не испортили еще?
Кирилл Андреевич схватился за веревку на рулоне, приблизил свои блеклые глаза к печати.
-Нет, все цело. Поздравляю.
-С чем?
-А-а, ну с тем, что вы очень хорошо справляетесь со своими обязанностями. Александр Ильич вас хвалит.
-Жду не дождусь, когда похвалите вы.
-А это, Мария Антоновна, зависит только от вас. Исключительно от вас.
-Я постараюсь оправдать ваши надежды. Для начала пригласите, что ль на кабанину.
-На что? Ах, вы все о том...Я уже объявил товарищу Алексееву выговор.
-Мало. Неплохо бы сразу расстрелять.
-Ух, какая вы кровожадная. С кем же я останусь? Трудно найти профессионального сыскаря. Кругом одни дилетанты, ничего не смыслящие в нашем деле. Так, может, действительно, поужинаем сегодня вместе? Тут есть одно местечко...
-У меня голова болит.
-Голова? А не подташнивает?
-Вы переходите на скабрезности, товарищ Свирчевский.
-Я не в том смысле, вы не так поняли. Штабной повар утром влил в кашу несвежего масла. У меня, признаюсь, живот скрутило. А вы непременно сходите в полевую санчасть, она стоит за мостом на Речной улочке. Обязательно сходите.
Именно это и собралась сделать Елена. У нее созрел план, который казался на первый взгляд абсурдным. Но другого плана в голову не приходило. А действовать нужно было быстро.
Разведчик подошел к двери в кабинет командующего, провел пальцами по ее ребру:
-Надо бы края войлоком оббить, никакой шумоизоляции. Так ведь?
-Не знаю, не подслушиваю.
-Понимаю. А я бы на вашем месте непременно подслушивал.
-Даже не сомневаюсь
-Опять не так меня поняли. Чтобы быть хорошим помощником, надо знать всё, что в голове у начальника, пусть он этого и не хочет. Да-а, уметь бы читать чужие мысли.
Свирчевский приблизил свое лицо почти к самому носу Елены, изобразил приторную гримасу:
-Ну, так как насчет вечера?
-Я подумаю. А вам бы тоже не мешало показаться лекарю, зубки полечить. Не люблю, когда изо рта красивого мужчины плохо пахнет.
Свирчевский застыл, потом в своей излюбленной манере погрозил пальчиком:
-Все-то вы замечаете, все-то вы видите. Красивого мужчины? Это обнадеживает.
Полевой лазарет располагался возле речки Навля за деревянным, в резных фигурках зверей, мостиком. Видно, до войны от души постарался местный мастер или мастера. Парные звери в образе медведей, волков, кабанов и зайцев были не похожими друг на друга, каждый имел индивидуальную особенность. В конце мостика сидел деревянный, смешной мужичок, сжимавший в руках-сучках палку, похожую на двустволку. Елена положила ладонь на его голову из березового полена, улыбнулась: надо же, какие таланты жили когда-то в этой глуши. Удивительно, что, несмотря на войну, в Навле сохранилось такое чудо.
Дальше, за рекой лежала желто-серая поляна, а за ней протирался густой, подпалённый осенью, лес. Возле трех больших палаток с красными крестами сидели, лежали забинтованные раненные бойцы. Возле них хлопотали медсестры в обычной одежде и несколько молодых девушек в белой форме сестер милосердия Российского общества Красного Креста, реорганизованного год назад декретом Совнаркома. Видно, новой формы для красных медсестер большевики еще не придумали, решила Елена.
Солдаты в широких потертых шинелях и папахах с красными лентами по диагонали, переносили раненных на руках и жердинах, перехваченных ремнями. Елена знала, что утром и днем под Глоднево было несколько стычек с дроздовцами, раненные вероятно, оттуда.
Возле одной из палаток, Васнецова увидела Илью. Он о чем-то спорил с медсестрой, размахивал руками. Когда заметил Елену, его лицо скривилось, будто у него внезапно разболелся зуб. Вальяжно подошел, вытер руки об окровавленный фартук, засунул их в карманы синих, непомерно больших для него галифе. "Похож на мальчишку-переростка, решившего заняться взрослым делом, по сути, еще ребенок. Капризный, крайне эгоистичный,- отметила Елена. - То, что его убрали из штаба, несомненно, страшный удар по его самолюбию. Я, занявшая его место - враг номер один, хуже Деникина".
-Пришла полюбоваться на мое унижение?- спросил с вызовом на "ты" Илья. Елена ответила в том же духе:
-Какое же это унижение? Здесь ты реально помогаешь фронту, а в штабе протирал штаны.
-Теперь ты их протираешь.
-Так решил твой родственник Егоров. Как начнется операция, попрошусь на передовую.