Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 12 из 18



– Эй, эй, Фёдор, чего лапаешь, заплати сначала, потом лапай…

Это вызывало смех в столовой. Забавный городок Губаха.

Сумерки спускались быстро. Чем южнее, тем быстрее день сменяет ночь. В столовой уже негде было сесть, за стол к Горохову давно подсели два рыбака, понемножку пили, говорили про рыбалку, готовились к дальнему выходу на Широковское водохранилище. Дважды предлагали выпить ему, но он дважды вежливо отказывался. У него были запланированы дела на этот вечер. Стало жарко и душно, и тогда он стал собираться. Уже оделся, встал и допивал воду.

– Так вы что, уходите? А койку снимать не думаете? – У его стола остановилась Ёзге. Как она только за всем поспевала? – Вы что, у нас койку снимать не думаете?

– Позже приду. – Ответил Горохов, беря обрез.

– Так что, мне вам койку стелить или комнату возьмёте? – Кричала девочка.

– Пока не знаю, – отвечал он, идя к двери.

На улице уже не так тяжко, как днём, тридцать четыре, а может, тридцать три. В воздухе стрёкот – это саранча вылезла из песка и пыли. Летает, трещит своими жёсткими крыльями. Жрёт тлю, колючку, кактусы, мотылька. Всё жрёт, что сможет найти. Ночной мотыль летает бесшумно, и его сейчас много. Сезон.

Жирный и липкий мотылёк шлёпнулся ему на очки. Он стряхнул его, протёр стекло перчаткой и пошёл по дороге на север, к выходу из города.

Дом Адылла он толком помнить не мог. Не в том он был тогда положении, чтобы что-то запоминать, но ориентировался Горохов везде хорошо. И в пустыне, на незнакомой местности, и в незнакомых городках.

Левая от дороги халупа стоит на отшибе первая. Это и есть тот дом.

Он прошёл по дороге на север, нашёл небольшой бархан метрах в тридцати от дома. На таком маленьком бархане пауки почти никогда не селятся, но всё равно нужно быть острожным, получить к ранам ещё укус белого паука совсем не хотелось бы. Он, подобрав полы пыльника, сел на песок.

Нет, торопиться он не будет, пусть люди улягутся спать, пусть луна выйдет. Тогда он всё осмотрит, уже тогда будет действовать.

Ветер был южный, поэтому он не волновался, отодвинул респиратор и, пряча пламя, закурил, держа сигарету в кулаке «по-солдатски», чтобы в ночи огонька никто не увидал. Дом был отсюда немного виден. Не дом, а лачуга. Щели у двери такие, что даже здесь видно выходящий через них свет. Не спит Адылл, жжёт электричество, не на его ли деньги, не на деньги Горохова жирует вор?

Дым подхватывался ветерком и улетал на север. А он ждал, пока чуть посветлеет. Луна вот-вот должна была выйти.

А вокруг шла жестокая жизнь большой степи: саранча шуршала крыльями, то и дело перед глазами пролетал жирный мотылёк. Глупый, едва различимый в темноте геккон подбежал к его ботинку. Геодезист кинул в него горстью песка. Тот проворно убежал, а тут и луна вышла.

Это хорошо, что он подождал луну. Торчок говорил, что Адылл работал на «бетонке» и что он рыбак, а значит, худо-бедно, но со взрывчаткой знаком. Горохов это помнил. Он сначала обошёл дом с востока. Постоял, присмотрелся. Тут барханы кругом мелкие, колючка, через них он и подошёл к дому. Дошёл до дома, снова остановился, снова стал присматриваться и нашёл. На углу, как он только сумел разглядеть в темноте – нитка натянута. Горохов бы так делать не стал. Не то, не так и не там. Дурак этот Адылл.

Но нужно быть аккуратным, нужно быть уверенным, что это не единственный сюрприз от Адылла. Пройдя немного, снова остановился, приглядывался, приглядывался… Так и есть, перед домом ещё одна нитка. Пошёл, ведя по нитке пальцами, и удача… РГДшка прикручена к стеблю колючки и присыпана песком. Идиот, а если кто пойдёт вечером из соседей? Ведь прямо перед дверью поставил. Видно, не любит человек гостей. Или к нему никто никогда не ходит?

Он нащупал чеку. Нет, этот болван даже взвести гранату не мог нормально, чека сидела плотно. Он легко обезвредил ловушку. РГД-5 ему пригодится, да и крепкая капроновая нитка тоже.

Он постоял, прислушался. В доме тихо, но свет горит. Тогда геодезист взял обрез подмышку и концом тесака стал выковыривать твёрдые куски грунта.

Наковырял штук десять кусков, величиной с половину кулака.

Геодезист встал и кинул кусок на крышу дома. Крыша у него из старой жести, плохо сваренная, бугристая, со щелями. Во время осенних самумов Адыллу на голову, наверное, песок сыплется. Кусок грунта покатился по крыше, негромко грохоча.

Горохов один за другим кинул ещё два куска грунта и замер. Да, кто-то в доме стал переговариваться. Тогда он кинул ещё пару кусков грунта. В доме снова заговорили. Он бесшумно прошёл к двери, прислонился к стене рядом, прислушался. Нет, разобрать, что говорят, было невозможно. Он опять стал кидать на крышу куски сухой земли. Теперь кто-то подошёл к двери и замер. Так они и стояли какое-то время с двух разных сторон двери, не шевелясь и слушая друг друга. Нет, этот хитрозадый Адылл не собирался открывать дверь и выходить, чтобы узнать, кто ходит по его крыше.



Ну, что ж, ладно. Горохов снова зашёл за угол, так же осторожно переступил через натянутую нитку, которую обнаружил первой, и пошёл на восток. Там, у прогалины, заросшей пустынной колючкой, он выбрал самый длинный стебель. Полтора метра, ему хватит. Не без труда, одна рука-то почти не работает, срезал его и обрубил ветки, оставив одну небольшую у самого основания. Получился полутораметровый крюк.

Привязав к этому крюку нитку, он аккуратно зацепил крючком за растяжку и зашёл за угол дома. Ну, теперь-то ты откроешь дверь Адылл? Он кинул один за другим оставшиеся комки на крышу дома. Могло показаться, что кто-то не очень тяжёлый бегает по ней. Например, дрофа собирает там саранчу. А что, дрофа легко могла запрыгнуть на крышу. Дрофы такие. Потом Горохов потянул за нитку.

У РГД-5 хлопок несильный, он звонкий, короткий, после него, если ты был рядом, звенит в ушах, но слышно его не очень далеко. Стоя за углом дома, Горохов никакого дискомфорта не почувствовал. Но в том, что взрыв слышали все соседи Адылла и он сам, можно было не сомневаться. Но геодезист боялся, что и сейчас дверь не откроется. На месте Адылла он бы не открыл.

За то дверь в доме на противоположной стороне улицы открылась. На дорогу упал свет, на который тут же полетели мотыльки. Какой-то мужик встал в дверях и крикнул в ночь:

– Это у кого хлопнуло?

Горохов присел у стены дома. Замер. Секунды шли, но было тихо. Никто мужику не отвечал.

– Адылл, это у тебя? – Продолжал орать в ночи мужик.

Только теперь за дверью, совсем рядом с Гороховым, зашуршали.

«Ну, открывай, тебя, сволочь, соседи спрашивают».

Лязгнул засов. Скрипнула дверь. Появился луч фонаря.

– Адылл, ты? Что там у тебя? – Не унимался мужик. Горохову показалось, что он пьяный.

– Иди спать, Яша, – Горохов узнал этот голос, это орал Адылл.

– А что там хлопнуло? Может, мне подойти?

– Не ходи сюда, – орал Адылл раздражённо. – Спать иди Яша, спать.

Горохов сидит тихо, в тени дома его не разглядеть, а луч фонаря на него не светит. У него-то глаза к темноте привыкли, он всё видит и ждёт.

Он видит, что Адылл, стоя в дверях, держит не только фонарь. У него ещё и охотничий карабин, который снят с предохранителя.

– Ладно, – орёт мужик, теперь понятно, что он точно пьян. – Пойду.

– Иди, Яша.

А теперь главное, что бы этот вор не выстрелил. Нужно всё делать быстро и с первого раза. С первого раза, иначе поднимется шум. Он прекрасно видит руку Адылла, правую, что сжимает цевьё карабина. Она ему и нужна. Горохов быстро встаёт, делает шаг и с размаху обрезом бьёт по большому пальцу руки, что сжимает цевью. Тяжёлые стволы обреза попадают как раз по пальцу.

– Ах, ты, – негромко вскрикнул Адылл.

Он не роняет, а бросает оружие на землю, этого Горохову было и нужно, пока дурак растерян и корчит гримасы от боли, геодезист локтем правой руки резко бьёт его в бороду.

В Горохове девяносто килограммов, в Адылле шестьдесят. Он роняет фонарик и, ударившись об косяк, влетает в дом.