Страница 3 из 106
Ей было холодно, мокро и страшно. Последнее чувство оказалось сильнее остальных, и Валентина закрыла глаза в безумной надежде открыть их лишь на рассвете, когда все вампиры отправятся на заслуженный покой.
— Открой глаза и возьми мою руку, — голос графа Заполье был спокойный и холодный.
За две недели Валентина так и не научилась понимать по голосу, когда граф смеется, а когда еле сдерживает гнев. Она открыла один глаз, затем второй, но увидела только кожаную перчатку и, приняв ее в свою мокрую ладонь, тут же оказалась на ногах. Но не взглянула на своего спасителя, предпочтя изучать собственные сапоги.
— Добрый вечер, Валентина, — вампир на удивление отлично говорил по-русски.
Или она просто его понимала… Все может быть, только… Почему он? Когда она звала Дору…
— Добрый вечер, граф, — прошептала она севшим от страха голосом слишком громко, поэтому глаз решила не поднимать, так, на всякий случай. — Я бы никогда не решилась побеспокоить вас. Я звала Дору.
В свете фар она видела на снегу длинную черную тень, которая замерла с поднятой рукой и медленно начертила длинным пальцем в морозном воздухе знак вопроса.
— В твоем положении выбирать не приходится, — голос вампира оставался спокойным и холодным. — Где ты пропадала столько времени? Ты разве не понимаешь, что мой сын волнуется за тебя? И я волнуюсь… — и граф тут же добавил: — За него.
Давно Валентина так внимательно не рассматривала свои сапоги, но, увы, не могла найти в них ни одного изъяна, кроме цвета. По закону подлости, в ее размере на распродаже осталась только красная кожа. Но сапоги оказались настолько удобными, что, похоже, она доходит в них до весны, несмотря на ненависть к кровавому цвету. Она думала об этой ерунде, чтобы убить чувство страха, сковавшее все ее существо от близости вампира. Тот молчал, словно действительно ждал ответы на заданные им вопросы. А что она могла ответить: ждала, когда ей запакуют пирожные?
— Я еще вчера сказал, чтобы ты больше не ездила в деревню. Неужели тебе нечем занять себя в замке? Как ты тогда намерена с нами жить?
— Я рисую, и мне надо было купить новой акварели… — Валентина вновь замолчала, испугавшись тона собственного голоса, словно она в чем-то упрекала графа.
Граф смотрел внимательно на ее лоб, к которому прилипли мокрые от снега льняные пряди.
— Замерзла?
Валентине даже показалось, что в его голосе появилась незамеченная ей ранее нежность.
— Отойди в сторону. Только смотри, не рухни опять в сугроб.
Да он даже умеет смеяться.
— Тут скользко.
И вновь эта забота.
Валентина покорно сделала шаг в сторону. Когда снег хрустнул в противоположном от нее направлении, она решилась поднять глаза. Граф Заполье, как всегда, был полностью укутан в байковый домашний халат. Ну да, так и подобает наряжаться классическому вампиру — только с цветом прогадали: халат должен быть красным, а тут он светло-коричневый. Не комильфо, прямо скажем. И содержимое не совсем соответствует канону: граф Заполье высок, но не слишком красив, зато слишком притягателен… Впрочем, это важно на экране, а в жизни вампиров просто не должно существовать.
Только этот стоял прямо перед ней, в Румынии, в декабре, и больше никого не было рядом. Даже волосы начали дрожать, как мышиные хвосты, когда граф Заполье медленно обернулся и подмигнул ей. Да, он это сделал! А потом легким движением вытолкнул машину из сугроба.
— Теперь быстро… — вампир запнулся, заметив, как вздрогнула смертная девушка, встретившись с его темным взглядом, и произнес уже медленно: — Д-о- м-о-й, пока ты не заболела. У тебя уже стучат зубы от… холода. Ведь от холода, правда? Я надеюсь, ты не меня боишься, дитя? — и добавил через секунду: — Мы ведь почти уже семья, моя драгоценная Валентина.
Граф Заполье распахнул водительскую дверь.
— Прошу!
Валентина в три шага оказалась у машины, юркнула под его руку и, прежде чем захлопнуть дверь, спросила:
— А вы как? Своим летом?
— Хотелось бы, — улыбнулся вампир. — Однако ж перспектива всю ночь летать от замка до очередного сугроба меня не вдохновляет.
Валентина не успела захлопнуть водительскую дверь, а граф уже сидел рядом. Впервые она оказалась от него на таком непозволительно близком расстоянии. К тому же, никогда прежде она не оставалась с ним одна, без Дору. Сердце бешено стучало и гнало кровь к лицу, заставляя предательски пылать даже уши. Плечи дрожали сильнее, чем на морозе, потому что откинутый край байкового халата лежал на ее сером свитере.
— Граф, вы халат помнете, — едва слышно прошептала Валентина.
Вампир так же едва слышно ответил:
— Он не мнется…
Руки дрожали, и потому Валентина только с третьего раза смогла провернуть ключ в замке зажигания, но когда нажала на педаль газа, машина отчего-то поехала назад.
— Я перепутала передачи! — взвизгнула Валентина, резко перевела ручку обратно на "паркинг" и заплакала: — Не могу…
Ну вот, дура, только разреветься перед ним не хватало! Все-таки в сугробе она изрядно перетрусила, а слезы — это самый безопасный выход адреналина. Только не здесь и не сейчас. Но именно сейчас она вздрогнула от легкого прикосновения к своим волосам.
— Я бы очень хотел тебе помочь, но я не умею водить машину, прости…
Граф быстро убрал руку. Если вообще его прикосновение не было плодом ее разгоряченной, вернее — замерзшей фантазии.
— Как-то своими двумя привык обходиться. Мне нечего таскать с собой…
Слезы тут же высохли, потому что Валентина вся вспыхнула, когда вампир перевел взгляд на заваленное заднее сиденье.
— В общем, в машине Дору еще хуже, — сказал граф с усмешкой.
— Там все нужное, — едва выдавила из себя Валентина.
— В этом вы с ним очень похожи. Ему нужно все это и еще то, что не поместилось.
— Но там платья, — совсем упавшим голосом возразила Валентина. — Вы же сами сказали…
— А ты меня слушаешься? — вампир поднял удивленно брови и улыбнулся. — Похвально. Я всегда мечтал о послушной дочери, — и тут почти вскрикнул: — Да, господи боже мой, прекрати уже трястись! Если ты так замерзла, поехали быстрее домой.
Валентина сжала губы, чтобы вновь не всхлипнуть, и сумела вырулить на дорогу.
До замка они доехали в настоящей гробовой тишине, которую тут же прорезал вопль Дору, лишь только она заглушила машину. Из мертвой хватки, которая вырвала ее с водительского сиденья, освободиться не представлялось возможным. Когда же Валентина поняла, что не только у нее нет земли под ногами, что оба они парят в воздухе, она завизжала даже сильнее, чем когда призывала Дору на помощь:
— Опусти ее вниз, немедленно!
Сын тут же подчинился отцу, но оступился при снижении и рухнул на хорошо утрамбованную горку снега, сваленную у самых замковых ворот. В последний момент он успел закрыть лицо девушки ладонями и зло прорычал:
— Papa, велите Серджиу лучше чистить дорожки!
Граф ничего не ответил, и Дору осторожно поднялся на ноги, бережно держа псевдо-невесту на руках.
— А теперь поблагодари меня за спасение своего лица. Ну же! Ты что, не успела за день соскучиться?
— Дору, я попросил бы вас воздержаться от проявления бурных чувств до того момента, когда объект оных будет хотя бы согрет. Мне кажется маловероятным, что завтрашний день вы сможете провести у постели невесты, чтобы менять ей компрессы на лбу и отпаивать горячим чаем с малиной, а Серджиу и так есть чем заняться.
— Конечно, papá, я как-то не подумал, — нахально улыбнулся юный граф Заполье и запечатлел на лбу невесты ледяной поцелуй.
— Меня это ничуть не удивляет, — сказал граф сухо и, как показалось Валентине, даже немного зло.
Она оторвала голову от плеча сына и хотела взглянуть на отца, но тот будто растворился в воздухе.
— Я даже не успела поблагодарить графа за спасение, — прошептала Валентина, с недоумением глядя на пустое место, где еще недавно возвышалась величественная фигура хозяина замка.