Страница 4 из 17
— А что насчёт разбойников? Кто защищает людей от них?
— Каждый в какой-то мере защищает и себя, и деревню. Но я с этим, скажу не хвастаясь, справляюсь лучше всех.
Йован все больше и больше убеждался в том, что здесь все либо посходили с ума, либо это действительно поселение людей, посвятивших всех себя ролевой игре. И он бы точно поверил во второе, даже несмотря на то, что старикам вроде вдовы должно доживать оставшиеся годы в местечке получше, если бы не обжитые дома. Сразу было видно, что в них рождалось и вырастало не одно поколение — тысячу раз залатанные и перелатанные стены, полы и потолки не могли появиться внезапно, когда кучке людей вздумалось поселиться в заброшенной деревне.
— Не бойся, парень, — прервал его мысли Шериф, — Гай тебя наверняка запугал рассказами о шайке Робина, пока меня не было, но опасаться нечего, если ночью ты сидишь дома.
Йован фыркнул.
— Кто вам сказал, что я боюсь?
Гай резко распрямился, стукнув по столу кружкой, которую за секунду до этого поднял на уровень глаз. Остатки пива выплеснулись на стол.
— Чем чесать языком, лучше бы пошёл запирать двери. Не ровен час, сюда пожалуют разбойники, которых, как ты сказал, нечего опасаться.
— Сам пойди и закрой, — голос Шерифа снова стал строгим. — Вроде не первый десяток лет живёшь на свете, а ума с самого детства так и не прибавилось.
Гай не отреагировал, снова ссутулившись над пустой кружкой, и старик, покачав головой, загремел у двери ключами.
Йован немного помялся у барной стойки, но ни Шериф, ни его помощник не собирались с ним беседовать, поэтому он пожелал спокойной ночи и побрёл наверх. Ступени лестницы неприятно скрипели, будто вот-вот могли провалиться. Вчера он этого не заметил, но теперь ветхость всего в этом доме бросалась в глаза.
Обои держались на честном слове: дотронувшись рукой до стены, Йован почувствовал, что они готовы отслоиться, а штукатурка под ними — рассыпаться. Длинный ковёр в коридоре напоминал тропинку: посередине истоптанный, утрамбованный до твёрдости и посеревший, а с боков более мягкий, мохнатый с ещё не слипшимися ворсинками.
Перед сном Йован сложил все вещи в рюкзак и закинул его на шкаф в надежде, что миссис Мышь туда не доберётся.
«Только попробуй что-нибудь сожрать, — подумал он, — тогда и кот не понадобится».
Ночью его опять разбудил стук коготков по изголовью кровати, но он только отмахнулся и спрятал голову под подушку, чтобы уберечь волосы от крысиного любопытства.
Сон был прерван только на рассвете, когда кто-то неистово забарабанил в дверь. Йован услышал, как Шериф и Гай с громким топотом побежали вниз по лестнице, на ходу перекрикиваясь о чём-то — спросонья он не разобрал слов.
Снизу раздался истеричный женский плач, пришедшая пыталась говорить сквозь рыдания, но понять её было сложно. Йован прислушался.
— …обещали! Вы обещали, что защитите всех!
Первым порывом Йована было закрыть уши и притвориться, будто никаких проблем нет, а если и есть, то он не слышит, продолжает спокойно спать, и ему вовсе не обязательно идти вниз.
Слышен был голос Шерифа, пытавшегося успокоить женщину, но её вой продолжался и, судя по звукам, она начала буянить: что-то разбилось с неприятным звоном, загремел упавший стул.
— Хватит! Уймись, Марта! — заорал Гай.
— Ты виноват, ты! Никчёмный паразит! Пьёшь и валяешься по кустам, пока нас… — она испустила хриплое рычание. — Посмотри! Смотри, говорю! Вот, что они оставили под дверью!
Йован вылез из постели и осторожно покрался по коридору к лестнице. Спускаться на первый этаж он не собирался, хотел только посмотреть, что же там происходит.
Полная женщина с редкими, выгоревшими на солнце волосами стояла на коленях и плакала, закрыв лицо ладонями. Шериф, присев рядом на корточки, что-то тихо говорил, но она явно не слушала, целиком погружённая в своё горе. То, чем был вызван её ужас, находилось в руках у Гая: он разглядывал содержимое небольшого мешочка из тёмно-серого меха, мешочек этот был размером с два кулака и сперва показался Йовану мёртвым зверьком. Гай вынул из него крупную золотую монету и подбросил на ладони. Внутри, похоже, было ещё несколько десятков таких же — целая пригоршня золота!
«Кажется, я увидел больше, чем стоило», — подумал Йован и попятился обратно.
Вернувшись в комнату, он снова прислушался к происходящему внизу, но больше крика не было — только плач женщины и приглушённый голос Шерифа, слов которого не получалось различить.
Через полчаса всё утихло. Стукнула входная дверь — женщина ушла.
Йован не знал, как поступить: пойти вниз и спросить, что случилось, сделать вид, будто ничего не слышал, или, может быть, даже сбежать от греха подальше.
«Если это действительно настоящее золото, то здесь творится что-то серьёзное и я могу как следует влипнуть».
Он представил, что его запирает в подвале мафиози в тёмных очках, грозя заряженным пистолетом, и говорит, что его труп будет плыть по реке так далеко и долго, что даже мать не сможет опознать своего несчастного сыночка.
— Да ну, это же полный бред! Откуда в таком захолустье взялось бы золото? — Йован непроизвольно снова заговорил вслух. Сперва он поежился, подумав о том, что его мог услышать кто-нибудь опасный, а потом тихо рассмеялся от глупости этих мыслей.
«Пойду и спрошу. Нечего надумывать всякую ерунду» — решил он.
Шериф и Гай обнаружились сидящими с напряжёнными хмурыми лицами за столом в самом углу, затемнённом и сыром. Мешочка с монетами нигде не было видно, сметённые в кучу осколки стекла тускло блестели.
— Я слышал крики… — осторожно начал Йован.
Шериф посмотрел на него одним глазом, не закрытым нависшими непричёсанными волосами.
— Крики… Да. Бедняжка Марта…
Он вздохнул и откинулся назад, запрокинув голову и убитым взглядом уставившись в потолок. Морщины на его лице стали глубже и резче, а бывшие молодыми глаза теперь казались глазами старика, причем куда больших лет, чем можно было дать Шерифу.
— А что случилось-то?
— Робин Гуд случился, — мрачно ответил Гай и выдвинул стул, приглашая Йована сесть.
Глава III. Сбежавшая корова
— Уже очень долгое время здесь обитает шайка разбойников. Всего шесть человек, но нам в этих лесах проходу нет. Сколько бы мы ни пытались их поймать, ничего не выходит — очень уж хорошо эти уроды прячутся. Они орудуют ночью, а по ночам в чаще ничего не разглядеть на два шага вперёд. Побежишь — врежешься в дерево или свалишься в овраг, временами бывает такой туман, что и от фонарей проку мало. А Робин, их предводитель, в темноте видит как кошка, слышит и чует лучше ищейки — от него не убежать. В деревню нос они кажут редко, но когда появляются, то жди беды. Этой ночью они наведались в дом Марты и оставили кое-какое послание, означающее, что за ней и её семьёй началась охота. Стоит теперь кому-нибудь из них выйти в лес — назад он уже не вернётся…
Жили у нас старик с сыном, Джон и Арчи. Парню было всего-то двадцать девять лет, жениться собирался. А чтобы жить с женой и плодить детишек, он взялся за собственный дом — была здесь одна развалюха, из которой он собирался сделать чуть ли не дворец. У них с отцом руки росли откуда надо, год-другой, и доделали бы этот дом. Только однажды ночью их навестил Робин Гуд. Старый Джон чуть с ума не сошёл, хотел всё бросить и забиться в свой подвал доживать жизнь, но Арчи не собирался уступать разбойникам. Через несколько дней он всё же пошёл в лес нарубить дерева для дома, а Джон, хоть и дрожал от ужаса, сына одного не отпустил.
Вернулся Арчи уже один, рассказал, что они заплутали, задержались дотемна и банда напала на них. Только заметив разбойников, Джон испугался так, что бросился бежать в самую глубь. Сын слышал, как он с нечеловеческими воплями рвался сквозь кусты.
Парню стоило бы остаться в деревне, но он решил спасти отца. Кое-как рассказав нам о случившемся, он схватил ружьё и бросился обратно в лес… Невеста его до сих пор носит траур, хоть сама уже состарилась.