Страница 41 из 130
Лантея скривила губы в жесткой усмешке. Знал бы Аш, что изначально у нее и вовсе не было мысли одаривать его чем-то. Весь план заключался в том, чтобы привезти этого историка в Бархан, заманив сладкими обещаниями о богатстве, а после добыть нужную информацию и избавиться от него. Гораздо позднее она поняла всю ценность знаний профессора, которые могли ей помочь в извечной борьбе с консервативностью матери. А еще позднее пришло осознание того, что Ашарх перестал быть простым инструментом в достижении ее целей, а стал чем-то большим.
В любом случае девушке удалось довести спутника до Бархана, почти не раскрыв свои планы, а теперь он никуда не сможет деться из города. Ему ничего не останется, кроме как выполнить свою часть сделки. А Лантея пока что подумает над тем, как вернуть утерянное доверие профессора и, может быть, действительно убедить его поселиться в Бархане насовсем. Особенно когда она изменит город в лучшую сторону.
Навстречу задумавшейся хетай-ра из соседнего коридора резко выскочил молодой парень. Девушка ругнулась себе под нос и обошла неожиданное препятствие, не отвлекаясь от своих мыслей.
— Лантея!
Случайный прохожий оказался высоким худощавым хетай-ра, в котором дочь матриарха не сразу опознала своего младшего брата. За последние полтора года он сильно вытянулся, но выглядел до сих пор нескладно. Белые волосы нежными волнами обрамляли высокий лоб, пухлые розовые губы смотрелись ярким пятном на бледном лице. Серые глаза излучали радушие и некоторую наивность.
— А, Манс. Не узнала тебя, извини. Смотрю, ты уже достиг совершеннолетия, — заметила Лантея, которая хорошо знала, что по традициям Бархана мальчикам запрещалось свободно общаться с противоположным полом до определенного возраста.
— Да, — юноша зарделся. — Совсем недавно. Сестра, я так рад, что ты вернулась домой! Я услышал новость от Мерионы и сразу поспешил найти тебя.
— И для чего же я тебе была нужна? — девушка не знала, как себя вести с братом, с которым она практически не общалась до этого. Суровые условности воспитания в Барханах считали нормой отдаление мальчиков и девочек друг от друга, но после посещения Залмар-Афи Лантея прониклась совершенно новыми идеями. Однако воплотить их в реальность в условиях застаревших традиций хетай-ра было почти невозможно.
— Я… я… — зажмурился Манс и выпалил на одном дыхании. — На самом деле, я хотел сказать, что очень горжусь твоей смелостью! Ты не побоялась уйти одна на поверхность! И я был безумно рад, когда услышал, что ты сбежала. Но сейчас я рад еще больше, что ты вернулась в целости.
Девушка стояла, чувствуя себя немного неловко из-за того, что ей только что сказал брат. Конечно, она понимала его откровенность: в Барханах многие мальчики и юноши боготворили женщин, своих сестер и матерей. Таковы были особенности матриархального воспитания хетай-ра.
— Я просто хочу помочь тебе, Лантея, — продолжил покрасневший Манс. — Хочу, чтобы ты знала, что я готов поддержать тебя во всех начинаниях. И ты всегда можешь рассчитывать на мою скромную помощь.
— Я не нуждаюсь в помощи, — ответила девушка, но сразу же исправилась. — Пока что. В любом случае спасибо за твои слова, брат. Я обдумаю их. Извини, но у меня еще есть дела. До встречи.
— До встречи, — потеряно пробормотал юноша, очевидно, ожидавший несколько другой реакции на свое признание.
Лантея развернулась и двинулась дальше по коридору. Она никогда не воспринимала Манса всерьез, но это было в прошлой жизни. А теперь она научилась прислушиваться ко всем. И неожиданные симпатии брата могли оказаться полезными для дочери матриарха.
Девушка нашла свою старую комнату в западном крыле дворца. Там практически ничего не изменилось с момента ее побега: слой пыли, куча исписанного и изрисованного пергамента, старые метательные ножи и несколько зачитанных книг из личной библиотеки правительницы. За кроватью даже остались лежать старые письма тети. Лантея взяла их в руки с нежной грустью. Иероглифы, выведенные знакомым аккуратным почерком Чият, на секунду всколыхнули в ее груди приглушенную печаль.
В этот момент на пороге комнаты появилась матриарх. На ней был накинут все тот же роскошный шелковый халат, в котором она предпочитала вечерами гулять по дворцу. В руках женщина держала запотевший стеклянный кувшинчик и блюдо с лепешками из лишайниковой муки. Она явно была настроена на долгий разговор.
— Что ты хотела, мама? — сухо поинтересовалась Лантея, складывая письма на место и демонстративно начиная разбирать дорожную сумку. — Я еще не успела привести себя в порядок и сходить к горячим источникам.
— Это все можно сделать позднее. А вот мое любопытство ждать не будет.
Девушка страдальчески поморщилась, но послушно села на кровать, принимая из рук матери блюдо с лепешками. Ее недельный лимит энергии для скандалов был исчерпан благодаря Ашу. А требовательность правительницы Бархана никогда не знала границ.
Мать и блудная дочь долго беседовали. За холодным травяным настоем разговор проходил неторопливо. Больше всего матриарха, конечно же, интересовал мир поверхности, таинственный спутник Лантеи и подробности ее долгого путешествия. И далеко не сразу эта властная женщина решилась снова спросить о гибели своей сестры.
— Змеиный укус, — негромко сказала девушка.
— И ничем нельзя было помочь?
— Мы обнаружили ее слишком поздно.
— Эван’Лин милостива не ко всем своим детям, — тихо изрекла матриарх, ее благородное лицо застыло как маска. — Всегда недолюбливала этих ползучих гадов.
— Да, я тоже, — Лантея вгляделась в величественный профиль матери. — А все же, раскрой мне тайну этой куколки. Почему она попросила принести ее тебе?
— Когда мы обе были еще совсем детьми, то не поделили эту игрушку между собой. Такая детская глупость. Я тогда сказала очень жестокие слова, из-за которых и начался разлад между нами.
— И что это были за слова?
— О том, что если я захочу, то у меня будет сотня кукол лучше этой, потому что я будущая правительница. А сестре ничего не достанется в жизни, кроме этой тряпичной куклы.
Обе хетай-ра замолчали, думая о чем-то своем. Гибель Чият незримой тенью наложила отпечаток на судьбу каждой из них.
На пороге спальни тихо появилась прислужница. Она стояла, склонив голову, ожидая, когда матриарх обратит на нее внимание.
— Что тебе нужно, Дайва? — окинув взглядом девушку, спросила правительница.
— Ваша старшая дочь Мериона просит уделить ей время перед сном. Она ожидает в вашей спальне.
— Мне некогда, — отмахнулась матриарх, недовольно поджимая губы. — Передай, что я занята. Ступай.
Прислужница приложила тыльную сторону киски к груди в знак уважения и так же тихо удалилась. Лантея, все это время внимательно рассматривавшая девушку, неожиданно вспомнила, где могла ее видеть. Всего несколько часов назад на площади именно эту хетай-ра пороли. Удивительно, что после такого она была способна ходить. Хотя в ее движениях присутствовала скрываемая болезненность.
— Мама, а давно у палача Виенны появилась работа? — ненароком поинтересовалась Лантея.
— О чем ты? А… Видела, как сегодня пороли Дайву? Неприятная получилась история.
— За последние десять лет я помню всего три публичные казни в Бархане. И это были крайние случаи. Но прилюдных наказаний, кажется, почти совсем не было. В чем ее вина?
— Это новая прислужница Мерионы. Хотела отпроситься сегодня раньше домой из-за больного брата. За ним некому приглядывать. Но твоя сестра была в дурном расположении духа. Что стало с ней случаться довольно часто в последнее время, кстати, — заметила матриарх. — И приказала ее выпороть на площади. Чтобы Дайва запомнила, что она должна хорошо выполнять свою работу, за которую получает деньги.
— И, дай угадаю, это уже не первый случай? — нахмурилась Лантея.
— Не буду отрицать, что Мериона становится все более жестокой с годами. Она часто начала пользоваться своим положением. С другой стороны, если девочка ослабит хватку, то ее никто не будет воспринимать всерьез. А ведь она займет трон после меня. Подданные должны уважать ее, но и немного побаиваться.