Страница 11 из 130
— Ты прими это в дар. У меня вдалеке есть любимая дивной красы. У нее синим жаром пылают глаза, так похожи они на твои.
Лантея неуверенно взяла подарок, она попробовала посвистеть, и из птички вырвался нежный переливчатый звук, трелью разнесшийся по лесу. Девушка выглядела потерянной, она повернулась к своему спутнику, все еще разглядывая свисток.
— Аш… У меня в детстве точно такая же была… Только из кости, а не из дерева. Я ее очень любила, а потом где-то потеряла…
Профессор с сомнением посмотрел на подарок. Все это выглядело очень странно и подозрительно.
— Нам пора двигаться дальше, — Ашарх произнес это негромко, обращаясь только к спутнице. Но менестрель, попутно складывая свои товары обратно, сразу же пропел новые строки.
— Так куда держат путь двое лучших друзей? Я поехать за вами бы рад! На дороге всегда может быть веселей, если с вами отправится бард.
— Куда мы идем, это не твое дело, менестрель. Повторюсь, попутчики нам не нужны, — Лантея сурово осадила шута, вешая птичку себе на шею. — За подарок благодарю, поэтому прошу по-хорошему. Иди своей дорогой.
Бард, не переставая мягко улыбаться, закинул кузовок за спину, поднялся, и его руки опять пробежались по струнам.
— Вам тогда дам совет — не сходите с пути, здесь во мраке блуждает кошмар. От него в темноте не так просто уйти, это быстрая жуткая тварь.
— Спасибо, конечно, за предупреждение, — хмыкнула Лантея, вкладывая оружие в ножны. — Но мы уже на собственной шкуре испытали всю радость встречи с этими созданиями.
Ашарх ненавязчиво взял девушку за локоть и отвел в сторону, подальше от странного барда. Хетай-ра еще держала ладонь на рукояти одного из своих ножей, но незнакомец все больше и больше казался ей обычным блаженным.
— Лантея, как бы ни был лес опасен, но нам нельзя идти в Уце, лучше сойти с тракта здесь и срезать путь. Провизию можно купить в какой-нибудь деревне, их тут достаточно. А вот идти напрямую в Уце — чистой воды безумие.
— Вы не правы́, — внезапно раздался певучий голос из-за спин собеседников.
Ашарх не сумел уловить момент, когда хетай-ра успела вновь выхватить нож, развернуться и направить его на барда, тихо подкравшегося к паре. Движения девушки смазались, она была напряжена как струна, и голос ее стал угрожающе низким.
— Тьма тебя побери! Да кто ты такой?! Люди не умеют двигаться так тихо! — Лантея буквально прокричала это в спокойное лицо барда.
Улыбка замерла на губах менестреля странной маской, почти пугающей. Он вплотную подошел к девушке и, глядя в ее широко распахнутые глаза, негромко пропел:
— Не отводишь зря свой взгляд ты кристально чистый. Люди не умеют ведь двигаться так быстро.
Лантея промолчала, но профессор заметил, как его спутница нервно сглотнула. Похоже, не одному ему удалось с первого взгляда опознать в девушке чужачку.
— Скажи, менестрель, почему мы не правы по поводу Уце? Раз уж ты все слышал, — Аш поспешил развести руками двух спорщиков. Бард был странным, но вряд ли он представлял опасность.
— В городе который день ярмарка большая, люд с окрестных деревень стекся весь туда. Стража пропускает всех, цель не вопрошая. Мимо воинов пройти можно без труда.
Преподаватель прищурился и окинул незнакомца холодным взглядом.
— Как ты понял, что мы не хотим попадаться на глаза стражникам?
— Я и сам такой как вы, братья по несчастью! Неугоден стал давно городской молве. Уце я не поделил с ненавистной властью. Потому и помогу вам с радостью в беде.
— Если ты всегда так общаешься, то и неудивительно, что из города тебя выгнали, — заметила Лантея, медленно растягивая слова.
— Вас, позвольте, провожу! Вашу дружбу заслужу! — вновь с приклеенной улыбкой пропел менестрель, терзая пальцами гусли. Он отошел подальше от пары и занялся настраиванием инструмента.
— Меньше всего мне хочется, чтобы он за нами пошел, — тихо проворчала девушка профессору, быстро подбирая свои вещи и палкой раскидывая тлеющие угли костра. — Он очень подозрительный.
— Боюсь, избавиться от него у нас тоже не выйдет. Пока ничего дурного он не сделал. Но надо быть настороже.
Конечно же, незнакомец не собирался никуда отпускать своих попутчиков. Когда огонь затоптали, а сумки были собраны, то он радостно представился, назвав себя Самвелом. Бард сообщил, что проводит их прямо до города, а в пути порадует новых друзей своей музыкой и пением. Он преподнес это как извинения за то, что не дал им выспаться.
От стоянки до тракта группа добралась быстро, хотя Ашарх был уверен, что из-за вчерашнего инцидента они в потемках отошли очень далеко от дороги. Когда Самвел уходил немного вперед, что-то вкрадчиво напевая себе под нос и поглаживая гусли, профессор и Лантея невольно начинали шепотом обсуждать своего неожиданного попутчика, сплотившись против подозрительного барда.
— Как-то все это дурно пахнет. Может, он нас ведет в засаду бандитов? — Ашарх нервно дергал ремень своей сумки.
— Меня больше настораживает то, что я не услышала, как он утром подобрался к нашему лагерю. Да и не заметила, как ему удалось подойти к нам за спину во время разговора. У меня очень острый слух и чуткий сон.
— Он весь какой-то неправильный. Посмотри на его одежду. Или он донашивает вещи своего отца или просто не менял гардероб последние двадцать-тридцать лет. Все эти разноцветные ленты… как на пугале.
В этот момент менестрель обернулся. Пара мгновенно сделала вид, что они даже не думали шептаться за его спиной.
— Позвольте исполню романс свой один, его создал я у подножия вершин. Границы страны обрываются там, трясина подходит вплотную к горам. В болотном краю углекопы живут и «Черное золото» песню зовут.
И, не дожидаясь ответа своих спутников, бард поудобнее перехватил инструмент, пробежавшись пальцами по струнам. Мелодия полилась волной меда, окутывая путешественников своей магией.
Давно, в былые времена, что пеплом памяти укрыты,
Когда Богов бессмертный сонм над миром и людьми царил,
Бродил по свету Полубог, отцом и матерью забытый,
Лишенный прав, как человек, имел лишь часть небесных сил.
Не знал препятствий на земле, он вечным путником скитался,
Желая место отыскать, где люди б приняли его.
Но Полубог всегда чужим для этих смертных оставался,
И на пути своем давно уж не встречал он никого.
Однажды думой поглощен с тропы свернул он в край болотный,
И был трясиной пойман в плен, по членам скован Полубог!
О, неужели суждено погибнуть в щупальцах холодных
Стоячих вод, на глубине, не в силах сделать новый вдох?
Уже сомкнулась пелена в пустых глазах, и жизнь уходит,
Но чья-то крепкая рука его хватает в краткий миг.
И снова воздух! Снова мир! Светило жизни вновь восходит.
Его из гибельных болот сумел освободить старик.
И молвил Полубог ему: «Скажи мне, кто ты, о спаситель?»
«Я житель этих мрачных мест», — ответил смертный человек.
«Хочу тебе я в дар принесть тепло и жар в твою обитель,
Чтоб больше холода болот ты не боялся весь свой век.
За то, что вытащил меня, отняв от горла когти смерти,
Тебе я уголь отдаю, что мной со дна трясин поднят.
Ты мне помог опять ожить и вновь стоять на этой тверди,
Возьми же этот черный дар. А мне пора — ветра манят».
И Полубог ушел блуждать по миру дальше без надежды,
Оставив старику с болот великий и бесценный дар,
С которым смог дожить свой век он в теплоты объятьях нежных,
Он «черным золотом» прозвал его за ценность и за жар.
Когда последние слова песни замолкли, то Ашарх и Лантея еще долго не могли прийти в себя. У Самвела был чудесный мягкий голос, ласкающий разум, а гусли в его руках словно оживали. Да, менестрель действительно преподнес своим попутчикам настоящий подарок: на несколько минут он позволил им побывать в дальнем холодном регионе, своими глазами увидеть старинную легенду.
Профессор невольно почувствовал расположение к этому нелепому улыбчивому человеку, который обладал настоящим талантом. И уже не казалась его одежда смешной, а повадки подозрительными. Тем более, что чем меньше километров оставалось до города, тем больше груженых обозов стало попадаться на пути, что подтверждало слова барда о ярмарке.