Второгодник

Отец не оставил заметного следа в моей жизни, и я его плохо помню, но две фразы мне врезались в память на всю жизнь: "Валентина, кончай ржать, спать хочется" и "Ты ему не мать — ты ему младшая сестренка". В этом была вся моя мама. Самый любимый и дорогой мой человек.

После обеда, мысленно вздохнув и перекрестившись, начал тяжелый для меня разговор:

— Мам, нам надо серьезно поговорить.

— Сыночек, ты о чем? Плохо себя чувствуешь?

— Да нет, мам. Наоборот, чувствую себя великолепно.

— А что тогда? Слушай, не томи, излагай, — мама сложила руки на груди, делая жалобно-взволнованное лицо.

— Мам, я умею читать, — начал я издалека и с мелочей. — А еще знаю всю таблицу умножения.

— Давай температуру померяем, ты заговариваться стал. Ты от силы две буквы можешь узнать в лицо, — серьезность ситуации пока не стала очевидной, и мама по привычке собиралась свернуть к шуточкам.

— Давай почитаю "Анну Каренину", — предложил я, беря с полки книжку.

"Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Все смешалось в доме Облонских. Жена узнала, что муж был в связи с бывшею в их доме француженкою-гувернанткой, и объявила мужу, что не может жить с ним в одном доме. Положение это продолжалось уже третий день и мучительно чувствовалось и самими супругами, и всеми членами семьи, и домочадцами… — начал я читать, а потом, передав маме книгу и уперев пальцем в то место, которое читаю, продолжил уже по памяти. — На третий день после ссоры князь Степан Аркадьич Облонский — Стива, как его звали в свете, — в обычный час, то есть в восемь часов утра, проснулся не в спальне жены, а в своем кабинете, на сафьянном диване. Он повернул свое полное, выхоленное тело на пружинах дивана, как бы желая опять заснуть надолго, с другой стороны крепко обнял подушку и прижался к ней щекой; но вдруг вскочил, сел на диван и открыл глаза".

Сначала мама следила по книге, а потом, уставившись на меня, скрипучим голосом спросила:

— Что это значит? Ты выучил наизусть весь текст?

— Нет мама, но я могу прочитать тебе наизусть всю "Анну Каренину". Ты только не волнуйся, но я теперь много чего знаю. Ну, например, могу говорить на английском языке…

— Сынок, что все это значит? Ты меня разыгрываешь?

— начал я читать наизусть отрывок из "Гамлета", потом, не останавливаясь перевел –

Когда я остановился, и взглянул на маму, она неотрывно смотрела на меня, прижав руку ко рту, а глазах у нее плескался ужас.

— Что же это… как же так? когда все это? что же делать? — она шепотом произносила довольно бессвязные фразы.

— Мам, — я сел радом и, обняв, стал объяснять, — это началось, когда я упал с дерева. С тех пор мне кажется, что живу уже вторую жизнь и очень много знаю. Правда, очень много. Я сегодня отдал директору школы заявление с просьбой сдать все экзамены за девять классов и зачислить меня сразу в десятый.

Мама смотрела на меня и, по-прежнему, отказывалась понимать происходящее.

— Сынок, как ты себя чувствуешь?

— Никогда раньше не чувствовал себя так хорошо.

У мамы в глазах что-то изменилось.

— Шестью восемь?

— Сорок восемь.

— Семью девять?

— Шестьдесят три.

— В честь кого Америка названа Америкой?

— Америго Веспуччи.

— Самое большое в мире озеро?

— Каспийское море.

— Сынок, и что со всем этим делать? — спросила мама и, спустив воздух сквозь зубы, снова поникла, как старушка.

Я еще раз ее обнял и поцеловал.

— Будем просто жить, а ты будешь мною гордиться. Вот только маленьким ребенком мне, похоже, уже не удастся стать.

Мы сидели обнявшись, наверное, час, может, больше и молчали.

— Давай, сынок, попьем чаю, — вяло сказала мама и, встав как-то на автомате, пошла на кухню.

Я тоже расслабился — главное сделано. Теперь маме нужно время, чтобы все осознать и смириться со случившимся.

Я сидел в кабинете директора школы, и мы с Нонной Николаевной пили чай. Чаепитие получилось довольно странным, теплоты и уюта, на которые намекали сушки и малиновое варенье, не было. Скорее мы напоминали двух человек, которые очень хотят поговорить, но не знают, с чего начать, чтобы не спугнуть то небольшое доверие друг к другу, которое еще только начало зарождаться.

— Нонна Николаевна, скажите, пожалуйста, вы позвали меня, чтобы просто поговорить или мы кого-то ждем?

— Где-то в течение часа должен подъехать мой друг, который в данный момент возглавляет РОНО Василеостровского района. Он может помочь нам решить проблему аттестата о среднем образовании для семилетнего ребенка. Во всяком случае, он знает, насколько это возможно.

— Ух ты!!! Было бы здорово!!!

Повисла увесистая пауза. Ее не удавалось разбавить ни людям, сидящим в кабинете, ни даже солнышку, которое играло за окном и резвилось в кронах деревьев.

— Нонна Николаевна! Давайте расскажу немного о себе. Похоже, вас очень смущает несоответствие того, что вы видите, с тем, что слышите. Когнитивный диссонанс в чистом виде…

— Ну откуда… откуда?! ты можешь что-то знать о когнитивном диссонансе? — воскликнула, перебивая, Нонна Николаевна.

— Так я же и пытаюсь ответить вам на эти вопросы, хотя до сих пор вы их и не задавали. Отвечаю — НЕ ЗНАЮ!!! Просто полторы недели тому назад с дерева упал ребенок, а очнулся старик, которому уже шестьдесят лет. Как это возможно, кто со мной это сделал, кто я такой, когда я родился — Н-Е З-Н-А-Ю. Знаю, что мама — моя, только девчушка совсем, тело — мое, я в нем всегда жил, но не знаю, где жил, кем работал. На эти темы могу только фантазировать, впрочем, как и вы, и те ваши коллеги, которые на меня набросятся, когда я вернусь в Ленинград. Думаю, что Господь Бог вмешался, а зачем? Неисповедимы его Пути. Даже предположить не могу, за что мне выпало такое счастье. Вы ведь даже близко не можете себе представить, какое это счастье для старика — попасть в детское тело!!! Вам ни за что не представить, как волшебно пахнет ваше малиновое варенье, а я этот аромат почувствовал, еще когда только входил в школу!!!

Нонна Николаевна сидела, замерев и прижав руки к груди. Со стороны создавалось впечатление, что она абсолютно выпала из реальности.

— Игорь, но как такое может быть?

— Отвечу вам не слишком разнообразно — не знаю. Думаю, в моем случае, что-нибудь понять принципиально невозможно. Мне не избежать всяких медицинских обследований, но даже если изучить мой кал и мочу под микроскопом, ответов больше не появится — современная наука не способна даже просто правильно поставить вопросы.

— Подожди, подожди… Игорь, подожди! — на каждое свое слово Нонна Николаевна кивала головой и усугубляла это движение легким ударом ребра ладони по столу — чистый пони, — Но если твоя мама для тебя слишком молода, то тогда…, - она прикрыла рот рукой и увеличила глаза вдвое, — тогда ты из будущего!? Машина времени?