Страница 53 из 78
Посмотрев на девушку, Птах с сожалением отметил некоторую расстроенность чувств на ее лице. Несколько секунд тянулась неудобная тишина. Второй раз за вечер он почувствовал себя неудобно, то ли недоговорив, то ли наговорив лишнего. Прескверное состояние давало о себе знать, тяжесть в висках от заложенности не оставляла. Разговор доносился будто издалека, да и в горле постоянно першило: слова давались с трудом.
- Пойми, я то сюда не сбегала. Это мой дом, где хочется найти себя, заниматься интересной работой среди такого загадочного мира, который спит, залечивает раны и видит сны. Происходящее для меня - досадная гадость, прогрессирующая болезнь, вошедшая в мой мирок под противный аккомпанемент. Что-то большее, чем значится в отчётах, но я не уверена в необходимости тяжелой артиллерии. Не хочу сидеть и ждать, пока бравые воины что-то вытопчут или разнесут. Ты, например, проникся магией планеты. А если корпорация закроет здесь деятельность и определит всех нелегальных поселенцев опасными варварами, живущими по соседству с массой оружия? Я потеряю свой дом, погибнет масса людей.
- А они - это мы. - отозвался Птах. - Кем бы не стали, это часть общества, которой требуется терапевт, а не хирург. Но может уже и слишком поздно, может опасность выше предполагаемой нами?
- Думаю, что шансы малы, но вокруг происходят странные вещи. - заключила Анна. - Я бы хотела разобраться в них, тем более, что нас двое. В спину дышит не одиночество, а уже знакомый человек. Отчёты вообще не заметили организованной внешней угрозы. Жалобу могут не принять всерьёз. Не очень логично в таких ситуациях доверять прогнозам сети, при таком противоречии. Немного осторожности, исправные костюмы и согласованность действий - неплохое сочетание факторов. Главное, тебе я верю.
Всполохи света свечей освещали часть комнаты, которая медленно погрузилась в тишину. Молодые люди молчали, не собираясь пока идти за совершенно остывшим ужином. Им хотелось оставаться в закрытом мирке, внутри тёплого света и защищённости. И в то же время, каждый ловил себя на мысли, что настоящее чудо - выходить в живущий по правилам природы мир. Идти по снегу, вдыхать свежий воздух и не бояться дремучих неизвестных соседей, их ненависти или кровавых привычек. Не бояться, доверяя технологии, человеку рядом и симбиозу с искусственной частью интеллекта. Передышка, после движения в напряжении между этими мыслями, казалась естественной и спасительной.
28
Анна еще привыкала к машине, рассчитывая на аккумулятор в этот морозный день и на навигатор в этой глуши. Второй час стал особенно тягостным, несмотря на сменившийся пейзаж. Петляя среди деревень, девушка всё чаще стала встречать мёртвые дома. Чаще всего на краю деревни стояли тёмные неровные домики, с обвалившейся крышей, битыми или заколоченными окнами. Порой пустые глазницы смотрели на девушку, порой на повороте её провожали обгоревшие останки очередного пустого строения. Бесхозные остовы коровников, панели и обвалы иных оставленных зданий, о назначении которых девушка могла только догадываться, добавляли шарма к разбитой дороге.
Анна спокойно обогнала автобус, который продолжал не спеша покачиваться в утренней белизне дороге, проходящей сквозь поле, покрытое нетронутым снегом. Съехав в рощицу, Аня забеспокоилась, пока не увидела забор и вывеску магазина. Разномастные здания, явно простоявшие не один десяток вокруг, оставляли двойственные ощущения давности лет и разрозненности. Девушка поставила машину и вышла осмотреться.
После тепла салона резко похолодало. Девушка быстро поймала в себе чувство неуверенности. Раскопала в бардачке затёртую за пару месяцев дежурную пачку открыла и извлекла сигарету, которая уже слегка обсыпалась. Спустя несколько минут, в том числе потраченные на бесплодные поиски урны, Анна шла за группой людей, преимущественно женщинами, которые вышли из автобуса и направились на работу. Они обошли двоих мужчин, и вскоре Анна заметила две разящие вещие. Она увидела, как придерживает молодого и несильно тянет за руку его спутник, возможно родственник. И поняла, что женщины даже не обернулись на происходящее, продолжая разговаривать и выпуская пар изо рта.
Выпустив последний клуб дыма в воздух, Анна выкинула мусор в урну возле проходной. Она была готова поспорить, что по слоям краски на ней и на заборе при удачном сколе можно посчитать все годы жизни заведения. Обшарпанные деревянные стулья, с протёртой местами обивкой, стояли около стола рядом с окошком. Кроме неё посетителей не не было, как не были закрыты двери, как не скрывал любопытства упитанный охранник с непривычным говором, списавший данные её паспорта. Стены вокруг были совсем не жёлтые, но всё же изрядно мерзкие и пугающие. Уточнив корпус, через десять минут девушка оказалась по ту сторону забора в пустом и холодном дворе.
Место, пережившее несколько десятилетий, застыло во времени. Если собрать его историю, например, за сорок последних зим, никто не смог бы расставить их фотографии по порядку. Кирпичные здания, окна из прочных ячеек и плотные двери. Внутри нужного корпуса плитка советского времени, служебный лифт того же периода и самобытные железные двери усугубили тяжелое ожидание в одиночестве. Лестница государственного учреждения с железными поручнями, стены нейтрального цвета и пыль на этаже. Среди объявлений, списков, перечней и правил висел график часов посещений. День был приёмный, но время начала пропуска посетителей указывалось на час позже, чем в интернете. Что несколько ухудшило ситуацию. Но и спустя полтора часа железную дверь никто не спешил открывать. Только после стука послышался лязг замков, а затем открылась массивная дверь, обитая деревом с той стороны.
Сидя на стуле за столом и ожидая медсестру с безразличным взглядом, которая увела двух помощников непонятного вида за собой, девушка сменила переживания. Никто не интересовался причиной визита, но картина вокруг становилась хуже с каждой минутой ожидания и рассмотрения. Молодые странные и вполне обычные люди склонялись по коридору. Забытые и малоподвижные старики шаркали ногами с потерянными лицами. Кто-то озирался и прятался, кто-то нагло разглядывал посетителя. Здесь явно были и оставленные родными, и сбежавшие переждать, и запиханные в пыльный и душный угол нездоровые личности. Где-то среди невнятного гомона и причитаний слышались постоянные стоны, кашель и тяжёлые вздохи. Вдалеке, прямо в коридоре, у окна лежал пожилой мужчина. Его безрезультатные попытки встать привлекли внимание девушки, но та так и не смогла рассмотреть, был ли он привязан к батарее или бортики кроватки как-то удерживали непослушное крупное тело.
За этим она даже не заметила пришедших и подскочила, когда рядом с ней довольно резко посадили Михаила. На нем висела плотная рубашка и штаны с оттянутыми коленками, дополнющие непривычный и чужой образ, в большей части состоявший из глупого, отрешённого и незнакомого взгляда. Во всём виде мужчины заключались разительные перемены, из-за которых девушка едва узнала бывшего начальника. Седые волосы прибавились в купе с горстью морщин, добавляя к потерянным мутный глазам ещё больше чудаковатости. Реакции на взгляд девушки не последовало ровно никакой, и после пары минут молчания та всё-таки отважилась начать разговор.