Страница 3 из 10
В офисе царила привычная суета, разве что слегка разбавленная ожиданием заветных выходных. Кабинеты, переговорные, обставленные добротной массивной мебелью, дорогие костюмы, сшитые на заказ, и длинноногие миловидные секретарши – все было подобрано специально, чтобы внушать доверие таким, как недавно оставленный мною горе-торговец недвижимостью. Зачастую среди моих клиентов встречались и куда более крупные рыбы. Одним словом, я вынужден был содержать свой пышный, практически королевского вида двор, хотя и ясно осознавал его бесполезность в подавляющем своем большинстве.
– Галь, есть что-то срочное для меня? – осведомился я у своей помощницы – едва ли не единственного ценимого мною сотрудника.
Она посмотрела на меня с плохо скрываемым раздражением и даже с каким-то презрением, а потом отрывисто, с нажимом ответила:
– Нет.
Если бы кто-то другой из моих подчиненных посмел вести себя подобным образом, я бы тут же, не задумываясь, его уволил. Но поступить так с Галиной у меня не хватило бы совести. Быть может, была этому и кое-какая другая причина, но о ней я и сам старался не думать.
Безусловно, зная об этой моей слабости, она ею иногда пользовалась. Хотя, надо отдать ей должное, происходило это не так уж и часто. Я остановился и уставился на нее, силясь понять, что могло вызвать подобные эмоции. Но она повернулась к своему монитору и принялась лихорадочно стучать по клавиатуре.
– Так не годится! – заявил я, когда так и не смог понять причину. – Пойдем поговорим начистоту.
Едва скрывая злость, теперь уже явно заметную, она молча встала и прошла к двери моего кабинета. Я поспешил открыть ее и пропустить Галину вперед.
– Максим, я помню тебя робким, чистоплотным мальчиком, который не вступал в сделку с собственной совестью, – начала она, как только за мной закрылась дверь. – Когда ты успел превратиться в такую мерзкую тварь? Что вообще ты возомнил о себе?
Впервые я слышал от нее такие слова. Конечно, у нас и раньше случались некоторые разногласия, но чтобы дошло до такого… Нельзя было списать этот всплеск и на истерику: говорила она ровно, явно сдерживая себя. Я стоял в полном недоумении.
– Ну что же ты молчишь? А? Расскажи мне!
– Да что ты вообще несешь?! – не выдержал я беспричинных нападок.
– Ты еще спрашиваешь?!
Тут ее нервы сдали. Задрожал подбородок, предательски заблестели глаза, плечи затряслись в такт рыданиям. Все еще не понимая, что происходит, я подошел к ней и коснулся плеча.
– Убери свои руки! – выкрикнула она и, словно стряхивая с себя вызывающее лишь отвращение насекомое, сбросила мою руку. – Я увольняюсь.
Тут уже не выдержал я сам. Рывком поднял ее лицо и заставил посмотреть на меня.
– Что происходит, в конце концов? Объясни мне!
Казалось, после этого она пришла в себя.
– Я многое терпела: и когда ты в самом начале прикрывал задницы автоподставщикам, и когда защищал этих, с позволения сказать, букмекеров, и даже когда связался с нефтяниками. Да мало ли что еще! Но тут! Самохин, ты в своем уме? Это же детский дом! Дети! Понимаешь?
Меня словно мокрой рыбиной по лицу ударили. Я искренне не понимал причину этой истерики:
– Но это же не то здание, где они живут…
– Да какая разница?.. – прервала она меня и, наверное увидев в моих глазах непонимание, махнула рукой. – Я не хочу тебя больше видеть.
И она ринулась к выходу. А возле него все еще стоял я, поэтому преградить ей путь не составило никакого труда. Мною овладел гнев.
– Ты не хочешь меня видеть? Ты? Да наоборот! Скройся с моих глаз! Ты уволена!
Я мог бы еще продолжить бушевать, но она не предоставила мне ни единого шанса: вскинув голову, улыбнулась и, грубо оттолкнув меня, словно какую-то грязь, вышла. Хлопнула дверь.
Весь мой заряд злобы моментально улетучился. «Скатертью дорожка!» – проговорил я сквозь зубы и, пройдя по кабинету, уселся за свой стол. Спустя несколько минут работа уже полностью поглотила меня. А через пару дней и место Галины заняла новая секретарша.
3
– Куда ты лезешь?! – опустив стекло, крикнул я какому-то олуху на ржавой «девятке», пытающемуся перестроиться прямо передо мной. – Жди своей очереди!
Рыкнув мотором, мой «порше» продвинулся вперед в пробке, не дав обруганной мною «девятке» завершить маневр. Мне, естественно, никто не возразил: с водителями таких машин обычно не спорят. Раздалась мелодия телефонного звонка.
– Да! – Я ответил, прикрыв окно, чтобы не было посторонних звуков.
– Максим Сергеевич, у нас возникла одна проблема. Требуется ваше участие, – встревоженно проговорил один из моих сотрудников.
– Неужели сами не справитесь? А, Эдик?
– Боюсь, что нет.
– Рассказывай, – смирился я, вздохнув, но, оценив излишнюю официальность тона, которым он со мной разговаривал, спросил: – Или мне лучше самому подъехать?
– Я думаю, это будет правильнее всего. – И после небольшой паузы как-то немного странно добавил: – И чем быстрее, тем лучше.
– Хорошо. Еду.
Задаваясь вопросом о причине, вызвавшей столь срочную необходимость моего вмешательства, но, впрочем, не сильно переживая на этот счет, я, включив поворотник и не обращая никакого внимания на двигающиеся с черепашьей скоростью другие машины, развернулся прямо через двойную сплошную и покатил в обратном направлении.
Той самой причиной стал визит следователя из отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Подобные визиты были не настолько редкими, чтобы вызывать панику у меня или моих сотрудников, но я предпочитал принимать в таких беседах, одна из которых должна была сейчас состояться, личное участие.
Прежде чем зайти в свой кабинет, где меня, должно быть уже позевывая, дожидался отнюдь не долгожданный гость, я выслушал короткий рассказ Эдика.
– Пришел. Представился. Сказал, что хочет поговорить с вами. На вопрос, могу ли я чем-то помочь, ответил отрицательно. Я вызвал вас и проводил его в кабинет, чтобы не терся в приемной среди клиентов.
– Молодец. Все правильно сделал, – потрепал я его по плечу и, попросив новую помощницу сделать мне кофе, глубоко вдохнул и отворил дверь.
Картина, которая предстала перед моими глазами, несколько меня обескуражила и заставила насторожиться. Следователь практически лежал в моем кресле, взгромоздив ноги на стол.
Само по себе такое поведение не сильно противоречило естеству некоторых типажей, нет-нет да и встречающихся в органах следствия. Странным было другое: уж больно дорогими были ботинки моего визитера. Они были явно не по карману не то что простому следователю, но и любому живущему честно генералу. Этот факт хоть и говорил о многом (например, о том, что взятка возможна и даже весьма желанна), но наряду с этим ставил и множество других, уже безответных вопросов о ее размере и способах получения. Все эти мысли молниеносно пронеслись в моей голове, вызвав живой интерес, с которым я и рассматривал гостя.
Он, в свою очередь тоже окинув меня оценивающим взглядом с ног до головы, нехотя опустил ноги на пол и хозяйским жестом указал на пару кресел, предназначенных для посетителей. Я проигнорировал этот жест и подошел к окну, остановившись вполоборота к гостю – давно вышел из того возраста, чтобы с радостью исполнять чужие прихоти.
– Удобно? – едко поинтересовался я, поняв, что начинать разговор первым визитер не собирается.
– Признаться, минуту назад было гораздо удобнее, – отозвался он ленивым голосом. – Меня зовут Григорьев Михаил Иванович. Следственный комитет. А вы так и будете стоять у окна, Максим Сергеевич?
– Ну, это зависит, в частности, от того, какое дело вас привело ко мне, Михаил Иванович.
– Тогда вам лучше присесть. – Он повторил свой жест.
Ситуация, и без того непонятная, превратилась в совершенно глупую: оставаться вот так вот дурачком стоять у окна дальше представлялось совершенно невозможным, но и выполнить, по сути, команду следователя (или кем он там на самом деле являлся) означало заранее без боя признать свое поражение. Мое положение спас кофе, который как нельзя более кстати принесла секретарша. Небрежно взяв единственную чашку с серебряного подноса и не выказывая никаких эмоций, я подошел к своему столу и сел прямо на то место, где еще совсем недавно покоились ноги непрошеного гостя. Таким образом, первый раунд был сыгран вничью.