Храм над обрывом

Дорога, местами посыпанная мелким щебнем, шла под уклон, и невдалеке виднелся крутой подъем, в котором угадывался другой берег речушки, которую Максим назвал как Пижа. Поле обрывалось на линии, по-видимому, подъема весеннего паводка. Там же и заканчивалась прямая полоса лесопосадки. Когда мы подъехали к концу поля и, соответственно, к началу линии заливного луга, я заметил возле насыпи небольшого роста человека. Он собирал вдоль кромки поля высохшие сосенки, которые трактор бороной собирал по полю и оставлял при повороте, и складывал в небольшие кучи. Когда этот человек повернулся лицом в нашу сторону, то меня удивили монголоидные черты лица.

– А ты говоришь приход у вас шесть человек, и работать некому, – начал я, обращаясь к Максиму, решив подколоть его. – Смотри-ка, кто-то гастарбайтера нанял.

Максим посмотрел на меня широкими глазами:

– Он не гастарбайтер. Это в Москве гастарбайтеры работают, а это Денис и фамилия у него Годунов. Вот забыл про него! Нас же уже не шестеро, а семеро: у него, у Дениса, недавно родился сын! Так что, у нас в Лазорево жизнь кипит – видишь?

– А он откуда: из Якутии, из Хакассии, из… откуда еще может быть?

– Бери дальше, – заулыбался Максим. – Он из Китая, и жена у него китаянка. Супругу зовут Леной.

Максим замолчал, и опять на лице это выражение не то грусти, не то радости.

– Они пришли еще при Иване. Все, кроме отца Феликса, собрались к нему. Динг Годун и Лян, которым при крещении дали имена Денис и Елена, пришли сюда позапрошлой зимой. Тогда, перед самой смертью, Иван отлучился для заказа колоколов для храма. И тут остался было только отец Савва – он их и принял. А когда появился Иван, почти без сознания, то он умер в своей церкви на руках у Дениса.

– Постой. Ты сказал: «В своей церкви». Как это?

– Валера, – как-то с придыханием сказал Максим, – это очень долгая история. Ты знаешь, все люди, которые здесь собрались – их как будто кто-то специально приводил сюда. И даже наша встреча – она же, согласись, – случилась из-за, казалось, пустяка. А на самом деле все в жизни гораздо сложнее. Если тебе интересно будет узнать обо всем, то оставайся и живи у нас, сколько захочешь. Скучно будет с нами – приглашай супругу. Впрочем, посмотришь и решишь – тебе решать.

Тем временем наша машина выехала по насыпи на простор небольшого заливного луга, и мое внимание сразу же привлек причудливый храм на гребне крутого склона на противоположном берегу. Если кто бывал в Ярославле, то любовался, наверное, интересным крутым левым берегом Волги, где расположена старая часть города: от кромки воды террасным уступом идет ровная полоса, затем идет крутой обрыв, а сверху опять ровное плато. Местоположение Лазорево почему-то напомнило мне именно этот старый русский город, только все было в миниатюре: сам обрыв в длину был с километр, а высота в самом высоком месте, где и стоял храм, примерно составляла метров семь. Церковь, на мой первоначальный взгляд, была построена вопреки всем законам физики: ее нижняя часть опиралась частично на склон и частично на нижнюю ровную часть берега реки. Чтобы было понятно, скажу так: если заслонить рукой верхнюю часть храма, то нижняя будет напоминать известный храм-мавзолей Эль-Хазне в Петре. Я тогда еще не знал, что скрыто за фасадом нижней части храма, которая по бокам была словно в обрамлении двух симметричных каменных лестниц с комбинированными из металла и дерева перилами, а сверху, словно корона, виднелся парапет в классическом стиле. Собственно сам фасад не имел никаких архитектурных излишеств, и представлял из себя ровную белую оштукатуренную поверхность, где в нижней половине, примерно на две трети ширины, были ворота, куда мог свободно въехать большой грузовик, а с левой стороны от них виднелась аккуратная пластиковая дверь. Над воротами, прямо из проема стены, виднелся не до конца поднятый хвост больших промышленных рольставен. И все это в ослепительно белом цвете. Вначале, глядя издали, я решил было даже, что нижняя часть и сам храм – это разные сооружения. И только подъехав поближе, я весьма был удивлен красотой ансамбля и смелостью архитектора, который это придумал: все это было единым целым! Сколько же труда надо было вложить, чтобы вырыть только котлован! Причем, это на крутом берегу. Это был поистине шедевр, от созерцания которого захватывало дух. А если добавить сюда майское небо и весенний, опалесцирующий глубоким зеленым цветом, лес, то картина получалась сказочной!

С момента, как я заметил храм, и до того, как мы подъехали к нему по нижней дороге, я весь был под чарами этого строения, забыв на время и про загадочного Максима, и про его не менее таинственную супругу. И вот машина остановилась на площадке перед фасадом нижней части храмового ансамбля. Двигатель замолк, и я почувствовал прикосновение руки Максима.

– Валера, ты живой?

У меня не было слов для ответа. Я открыл дверь и сделал попытку выйти, но ноги перестали слушаться после долгого сидения.

– Вот ведь как: погулял полдня – ноги отваливаются. Эх, где мои молодые годы? – сказал я, когда с трудом сполз с сиденья.

– Слушай, Валера, ты ж деревенский – как насчет хорошей бани, к тому же по-черному, а?

– Я бы с удовольствием.

– Ну, тогда к вечеру сделаем. Ты есть хочешь?

– Нет, спасибо. Меня тетя Рая накормила так, что я до ужина вряд ли что смогу запихнуть в себя.

Пока я разминал ноги, к нам подъехал тот черный джип «Мерседес», который маячил постоянно всю дорогу за нами, то появляясь, то исчезая. Из него вышли трое мужчин крепкого спортивного телосложения. Двое, с виду лет 30-40, остались возле своего авто, а третий, который сидел за рулем, направился к нам. Внешне он выглядел на 45-50 лет, хотя морщины на лице и на руках говорили о том, что ему около 60. От его взгляда веяло спокойным леденящим холодом. Такой же взгляд был у Бенгура, когда он встал на моем пути в первый раз. Но надо же – по мере приближения этого человека к Максиму, его выражение лица менялось. И когда он подошел к моему молодому другу, то в глазах этого пожилого человека был не страх, а какое-то благоговение. Такое выражение лица, такой взгляд я видел у глубоко верующих людей перед иконой. В это время из кабины «Тойоты» выпорхнула Соня и кинулась на шею подошедшего мужчины. Я не успел даже удивиться быстро меняющейся череде необъяснимых событий.

– Вот, Валера, – обратился ко мне Максим, показывая при этом рукой на обнимающуюся пару, – это отец Сони, Олег Яхно. Он же начальник службы безопасности… или как лучше сказать – не знаю.

– Скажи лучше, что мой тесть – мне будет приятнее, – сказал мужчина, отстраняя нежно от себя свою дочь.

Олег подошел ко мне и подал руку.

– Рад нашему знакомству, Валерий Ильич.

– Вы знаете меня?

– Служба такая: знать про всех, кто рядом с моим шефом и… с моей дочерью.

– Только я пока ничего не знаю и ничего не понимаю.

– Если не возражаете, будем на «ты» – устроит?

– Вполне, – сказал я, радуясь тому, что мне почему-то стало очень тепло рядом с этим, казалось бы, холодным человеком.

– Ребята, мы с Соней поехали наверх. Мы проголодались сильно. Ты как, Олег, и твои ребята тоже – целый день, пожалуй, не ели?

– Да, не обедали, но вы, Максим, поезжайте – мы за вами.

– А ты разве не голоден, Валера? – спросил Яхно меня, отпуская мою руку.

Я отрицательно покачал головой.

– Тогда осмотрись тут. Зайди в церковь – тебе понравится. Советую. Вот поднимись по лестнице и иди левее. Там будет вход. Я вижу, что у тебя накопилось много вопросов за сегодняшний день – в храме найдешь начало для всех своих ответов. Тебе Максим ничего про себя не говорил?

– Нет, ничего. Мне неудобно было спрашивать. А он сын какого-то влиятельного чиновника? Ну, или миллиардера?

– Давай договоримся так: ты иди, осмотрись в храме, там и лавка есть удобная – найдешь, а я через полчаса, минут через сорок, подойду к тебе и расскажу немножко об Иване Левкове и Максиме Колесникове. Кстати, я тут посмотрел про тебя информацию, которая есть в открытом доступе: ты же родом с этих мест, да?