Страница 2 из 19
А ведь сколько её били за эту правду! Наверно, она из тех, кто умеет сам себе вырыть яму… Иногда следовало бы удержать правду в душе и промолчать. И Ниса молчала, но всем своим нутром сопротивлялась каждому проявлению лжи и двуличия. В то время как другие соглашались признать чёрное белым и приспосабливались к обстоятельствам, она всеми своими поступками, отношением и, наконец, пером говорила этим обстоятельствам «нет». И разве не это – самое трудное?! Ведь в такие моменты ты остаёшься один на один с этим тяжким грузом на плечах. И Вселенная не слышит твоих криков и не пошлёт тебе помощи и сил. Может, потому и живут писатели так недолго, что сгорают изнутри?..
Мобильник звонил не переставая. Девчонки, видимо, уже окончательно потеряли терпение. А Ниса задержалась и в этот раз. К вечеру коридор редакции пустел, измаявшиеся за день от безделья журналисты расходились по домам, и Ниса оставалась наедине с тишиной. Как счастлив человек, сумевший хотя бы на мгновение убежать от суеты жизни. В доме у Сандугач тоже спокойно, но там донимают подруги, которые беспрестанно молотят языком. У Нисы через некоторое время перегревались уши, и она в таких случаях либо уезжала под предлогом «дело горит», либо читала книгу, забившись в одной из дальних укромных комнат. Наверно, это было наивно. Невозможно построить дворец своего одиночества посреди бурного человеческого потока, всё равно кто-то прикоснётся, проходя мимо тебя, кто-то постучит в твоё окно, толкнётся в дверь. На худой конец, птичка сядет на твою крышу и зачирикает…
Подружки уже плескались в огромном летнем бассейне, которому могло бы позавидовать даже море. Вода, целый день нагревавшаяся под горячим солнцем, была накрыта лёгким маревом и рябила в глазах.
– Прыгай! – крикнула Сандугач.
Ниса боялась воды. Из-за этого страха она и плавать не научилась. Поэтому Сандугач обычно – «по блату» – наполняла бассейн лишь наполовину. Но сегодня каменный резервуар был наполнен до краёв!
Раздевшись, Ниса осторожно, придерживаясь рукой за металлические поручни, спустилась в воду. Она даже не заметила, как поплыла. Её мысли были полностью заполнены Бахтияром Сафаровым. Похоже, этот человек пугал её даже больше, чем опасность утонуть, и совсем затмил разум.
Подруги начали энергично махать ей руками:
– Сюда, сюда плыви!
Добравшись до середины огромного, словно футбольное поле, бассейна, Ниса судорожно ухватилась за надувной мяч. Да, пока ей рано хвастаться, что она научилась плавать. Острая на язык Сандугач тут же начала её поддразнивать:
– Вы только посмотрите, она обнимает земной шар! Отпусти, а то раздавишь!
Но сегодня Ниса не была расположена к шуткам. Её мысли сейчас были похожи на бельё, высохшее на ветру, – если сейчас же не разобраться в них и не привести в порядок, они скомкаются ещё больше. Ну хорошо, допустим, она встретилась с Сафаровым. Надо сделать так, чтобы с первого же её слова он насторожился. Иначе этот грубиян вполне может заявить: «Говори по существу, у меня нет времени», – и проводить её восвояси. Какое же могущественное и особое слово она должна сказать, а?..
Появилась молчаливая служанка и поставила на плетёный столик узкогорлые чайнички. Завернувшись в уютные полотенца, женщины устроились в глубоких креслах.
– Фу, снова мята! – сказала Шакира, наморщив нос. – Сто раз было сказано, что женщинам нашего возраста полезен липовый цвет, но наша птичка, похоже, не слышит. Липа омолаживает, липа придаёт силы!
– То-то, я смотрю, в лесу все липы ободранные. Надо полагать, местные женщины постарались… – засмеялась Сандугач. Затем легонько толкнула Нису. – Послушай, товарищ главный редактор, ты язык, что ли, проглотила?.. Молчишь и молчишь…
– Писатели лишнего болтать не любят, – с авторитетным видом заявила Шакира. – Если она замолкла, значит, занята тем, что клюёт корм – собирает материал для нового произведения о нас. Это только тебе, птичке нашей, нет разницы – что пшеница, что овёс…
Ниса ещё в студенческие годы привыкла к привычкам своих подруг. Свет им становился не мил, если они не подкалывали друг друга в разговоре. Так и не освободившись мыслями от Сафарова, Ниса тем не менее наконец обрела дар речи:
– И как это можно заявиться к человеку без какого-либо правдоподобного предлога?..
Подруги с улыбкой переглянулись.
– Что за человек, скажи сначала! – И Шакира начала делить вопрос на маленькие составляющие: – Это мужчина? Женщина? Молодой, старый? Богатый, бедный?..
– Мужчина…
– Ага, да ты в него влюблена! – сказала Сандугач, и глаза у неё заблестели. – Тебе нужен наш совет, да? Значит, сделаем так…
Но Сандугач не успела развить свою мысль, Шакира перебила её:
– Сначала мы одеваем тебя в самом крутом фирменном бутике. Делаем причёску, макияж. Так чтобы этот мужик, увидев тебя, сразу упал в обморок. Ну-ка, дай я позвоню мастеру…
– Эй, дурында, помолчи! – Сандугач шлёпнула подругу по руке. – Ты, пожалуй, оденешь – с твоим-то вкусом! Сначала сама научись разбираться в тряпках. Ей твои прически и макияж ни к чему. У нашей Нисы природная красота. Это только ты привыкла с утра мазать на себя семь слоёв пудры. На брови и ресницы переводишь вёдра краски. Если тебя мужики умытой увидят, перепугаются насмерть: что за обезьяна? А тебе, Ниса, мой совет: при разговоре с мужчинами будь помягче. Вы когда познакомились-то?
– Девчонки, это совсем не то, что вы подумали. Я встречаюсь с ним по делу.
– Ин-те-рес-но! – с сомнением протянула Шакира. – Только что сама говорила, что нет повода к нему заявиться, а теперь, значит, по делу…
– Ну, дело так дело! Тогда не морочь нам голову. Пойдёшь к нему и скажешь: «здрасьте!»
Сандугач плюхнулась в воду. За нею зашевелилась и Шакира. Ниса всегда была для них словно нераскрывшийся бутон. Поэтому, попытавшись, по привычке, растормошить её и не добившись успеха, они оставили её в покое. А Ниса, наслаждаясь одиночеством, направилась в сауну. Муж Сандугач, словно не желая лишний раз утруждать ножки своей молодой жены, построил сауну возле самого бассейна. Однако не успела Ниса войти в обшитую сосновыми досками парную, как в кармане оставленного в предбаннике халата зазвенел телефон. На том конце провода послышался грубоватый голос:
– Я от Сафарова. Через час буду ждать на повороте в сторону Высокой Горы, – сказал он и так же резко, как Сафаров, отключился.
Кое-как впопыхах одевшись, Ниса устремилась наружу. Ах, если бы у неё выросли крылья, чтобы быстрее преодолеть эти километры!..
Сандугач, наполовину высунувшись из воды, с завистью проводила её взглядом. Ниса постоянно куда-то спешит, потому что она всегда нужна кому-то. Сандугач тоже рада была бы бежать, только в ней-то никто не нуждается… Она объездила весь мир. Благодаря богатому мужу побывала в самых красивых уголках мира, отдыхала в самых роскошных отелях. Муж кормил её райскими плодами, только что сорванными с ветки, поил дорогими винами, одевал её в шикарные одежды, но всё это не могло утолить её душевной жажды – тоски по родной деревне… Все эти красивые страны, восхитительная еда, высококлассные тряпки не стоили одного куста крапивы, росшей в её родном Кызыл Тау. Ведь там был её собственный рай. Эх, с каким бы удовольствием, накинув на плечи старенькую фуфайку и нацепив галоши на босу ногу, она прошла бы сейчас по улицам деревни… Искупалась бы в звёздах, заполнивших небо от края до края, опьянела бы от запаха трав на лугах… Сказать об этом она не могла никому, так как непременно услышала бы в ответ: «Что же ты так мучаешься, поезжай в свой Кызыл Тау и живи там». Но это было невозможно… Все дороги, все тропинки, ведущие в деревню, были для неё закрыты… А ведь, сказать по правде, Сандугач не должна была отдаляться от деревни ни на шаг. Потому что она всем своим нутром, всей душой была деревенской. Потому и к городу не смогла привыкнуть. А ведь сколько пыталась!.. Ну, скажите на милость, что такого хорошего в этом бассейне, например?! По сравнению с прохладным ясноглазым Лебяжьим озером, это же просто лужа! Поплывёшь направо – лбом в железку упрёшься, налево поплывёшь – снова те же границы. Наверно, только Нисе и Шакире этот бассейн кажется морем, потому что обе они – городские, и выросли в этом своём тесном и твёрдом панцире, словно черепахи.