А ты не такой?

Раздался звонок в дверь. Яна удивилась. Кому она потребовалась?

– Тетя Вера, наверное. Ей одной плохо. А у меня даже ничего съедобного нет, кроме воды.

Она пошла в коридор и, не глядя в глазок, открыла дверь. На пороге, привалившись к косяку, стоял Марат, лохматый, как всегда.

– И снова – здрасте, – сказал он, коверкая слова. – Пустишь, или накинешься с обвинениями?

– Прости, Марат. Заходи, конечно.

Она вернулась в комнату и снова села на диван. Марат зашел в квартиру и прикрыл за собой дверь. Для него это тоже событие – быть там, где Яна жила одна. Это ее царство. Здесь совсем мало его брата. Нет, неправда. Здесь его женщина и их ребенок. Это главное.

Марат подошел к дивану и сел рядом с Яной, глядя на нее. Ему показалось, что она уже спокойна. Но кто ее знает? Как взорвется! А ей нельзя волноваться. Яна посмотрела на него и улыбнулась.

– Ты на меня смотришь с опаской. Боишься, что выкину какой-нибудь фортель?

– Надеюсь, что не увижу этого. Что случилось, Яна? Я понял, что Мартин признался. И что? Он тебя любит, ты его тоже. Или ты не хотела ребенка?

– Хотела… Как тебе объяснить? Вот представь: есть что-то недостижимое для тебя, невозможное. Ты абсолютно точно уверен, что этого никогда не будет. И вдруг! Ты узнаешь, что свершилось чудо – невозможное стало возможным! Ты хранишь эту тайну, оберегаешь ее. Боишься расплескать хоть капельку этого счастья. А когда, наконец, открываешься любимому человеку, говоришь – смотри, вот оно, свершилось чудо! Слышишь в ответ – для меня это не чудо.

Яна посмотрела на серьезного Марата.

– Сумбурно, да? Вот так у меня сейчас в голове.

Он молчал. Потом тяжело и глубоко вздохнул. Ему казалось, что грудь сейчас треснет от боли.

«Надо выдержать. Еще чуть-чуть, чтобы Яна была счастлива. И Мартин тоже. Надо терпеть…»

– Я не знаю, почему мой брат принял такое решение. Но я знаю другое: если он обманул, значит, не было другого выхода. Только этим путем можно было пойти. Ты просто не поняла этого. Но сейчас уже знаешь. Он все делает только для тебя. Даже то, что он приехал раньше, о многом говорит. Не совершай глупых ошибок. Ты же умная девочка.

Яна слушала его очень внимательно. То, что он говорил, она знала. Марат не открыл для нее Америку. Но то, как он говорил…

Она впервые увидела какой-то надрыв в нем, словно он находится на краю и держался из последних сил.

– Марат, а с тобой что происходит?

Он вздрогнул, будто его стеганули плетью. Поднял полные боли глаза на Яну… и отвернулся.

– Ничего не происходит. Просто устал. Все нормально, Яна. Все хорошо. А будет еще лучше, когда вы поженитесь.

– Ну, вот. И ты туда же! Мама меня клевала каждый день, теперь хоть не лезет. А тут ты решил за меня взяться, да?

Янка хотела сгладить какой-то сложный момент в их общении. Она не поняла, откуда эта боль в Марате, но она ощутила всю горечь и жгучий огонь, пожирающий его.

– Между прочим, мне никто не делал предложения.

– Тебе его сделаешь, как же, – усмехнулся Марат, – ты же чесанула во все лопатки.

– А ты думаешь, он хотел меня замуж позвать? Мне надо быстрей бежать назад?

– Думаю, ты не успеешь. Он уже передумал, – поддерживая шутливый тон, сказал Марат. – А если серьезно, надо ехать домой. Скоро к родителям собираться.

Шорох от входа в комнату привлек их внимание – там стоял Мартин.

Одет был просто, в джинсовую рубашку и джинсы, волосы растрепались. Наверное, собирался в спешке или искал ее по городу. Взгляд настороженный почти черный.

Марат встал с дивана и подошел к брату.

– Здравствуй, старший брат.

– Марат, говорили уж сегодня. Привет, малыш.

Они обнялись, похлопав друг друга по плечам.

– Мартин, тут твоя непослушная девушка решила в прятки играть. Уж прости, я ее первым нашел, пока ты собирался.

– Правильно сделал, я ее скоро привязывать буду, чтобы не бегала от меня никуда.

Весь этот легкий треп был направлен специально на Яну, чтобы сгладить тот грустный настрой, в котором она покидала пару часов назад квартиру Мартина. Марат показал глазами брату, что уходит. Тот согласился.

– Яна, мне пора. Думаю, Вы сами доберетесь. А я поеду пораньше тогда, отцу там помогу с шашлыками.

– Спасибо тебе, Марат, – сказала Яна.

Она тоже встала с дивана, подошла к нему и, встав на цыпочки, поцеловала в щеку.

– Что я делала бы без тебя, самый лучший в мире брат?

Он усмехнулся, потрепал ее по макушке и сказал, уже выходя в коридор:

– Не за что, обращайтесь, если что.

И ушел.

Яна стояла рядом с Мартином, в шаге от него. Он не двигался с места. Тогда, вздохнув, она повернулась назад, к дивану. Мартин стремительно придвинулся к ней, обнял со спины, целуя в затылок, шею, ухо.

– Янка, я не знаю, как выразить…

Она развернулась в его руках к нему лицом и прикрыла ладонью такие пухлые любимые губы.

– Не говори ничего, сначала я, – проглатывая подступивший к горлу комок, прошептала Яна. – Я была не права. Прости меня.

Она почувствовала, как он хочет что-то сказать, и еще сильнее прижала его губы.

– Я поняла, почему ты так сказал. На то у тебя были причины. И я даже признаю, что ты или хороший психолог, или шаман… Знаешь, что меня… задело, зацепило? То, что я хотела обрадовать тебя, сказать, что чудо свершилось, и ты станешь отцом, несмотря ни на что. А оказалось, что чуда не было. И ты знал, что детки у тебя могут быть.

Он, наконец, отодвинул ее ладонь и заговорил:

– Я хочу детей только от тебя. Только твоих, таких же внешне или характером, таких же добрых и светлых. Если бы по какой-то причине у нас их не было, тогда в моей жизни была бы только ты. А все остальное, как решишь сама. Ты и есть мое чудо.

Они так и стояли, обнявшись посреди комнаты, даже не замечая этого. Были только их глаза, руки, дыхание, биение сердец.

– Ты не все мне рассказала о себе, и я вижу, что не хочешь этого делать. Это твое право. Я не требую. Может, когда-нибудь ты пересилишь себя и откроешься мне. А может, это забудется со временем рядом со мной и детьми. Я не священник, чтобы отпускать грехи или слушать исповеди. Просто мне показалось, что тебе мешает жить полной жизнью страх. И этот страх как-то связан именно с детьми. Я сначала спросил у тебя, хотела бы ты стать мамой? И только после твоего утвердительного ответа я солгал тебе. Прости. Но тут Марат прав, я не видел другого выхода. Можно было, конечно, подождать какое-то время, как сейчас многие делают. Но мы же с тобой поняли, что вместе навсегда? Так зачем откладывать такой счастливый момент? Вот я и принял решение, и взял на себя ответственность. Прости меня, Янка.

Она замотала головой.

– Все! Хватит просить прощения друг у друга! Все же хорошо! Ну, пробежалась я немного по свежему воздуху. Это даже полезно. А то все время на машине и на машине. Так и облениться можно.

Мартин смотрел на свою росинку и чувствовал, что кризис миновал, и она снова будет улыбаться и радоваться каждому дню рядом с ним.

– Господи! Янка, я тебя так люблю! Когда ты ушла, я даже двинуться с места не мог. Как парализованный стоял. Пока кот не укусил меня за палец. Больно так цапнул! Как будто прогонял меня. Я достал из чемодана, что было. Весь мятый, чуть босиком на улицу не выскочил.

Она погладила его по спутанным волосам, что укрывали плечи, грудь. Шелковистая черная красота и гордость. Янка надеялась, что ребенок «возьмет» себе папины волосы.

– Мартин, Орка, любимый… Я так ждала тебя, люблю тебя, живу тобой. Разве я могла представить в школе, что самый таинственный старшеклассник будет рядом со мной? Защитник, опора… И для меня навсегда – ты не такой, как все. Ты только мой и самый лучший.

Она прижалась к его груди щекой, слушая, как мощно бьется сердце ее любимого мужчины. Мартин гладил ее по волосам, нежно прижимая к себе.

– Давай не будем больше ссориться? – спросил или попросил он. – А то это очень больно.