Страница 138 из 152
— Глеб! — позвал папа громко. — Можно взять твою подушку, раз ты все равно спишь под диваном?
— Нет! — Рыжик тут же вылез к отцу. — Она моя!
Но смотрели маленькие, но такие большие глаза совсем не на подушку, а на меня. Виктор демонстративно закинул руку за голову и обнял меня за талию.
— Нет, она моя, — проворковал папочка.
— Моя тоже! — почти завизжал Глеб, забрался коленями на диван и принялся спихивать с моих колен темную голову, упершись в макушку отца двумя руками.
Думала, лопнет от натуги. Бедный аж сделался красным. Виктор молчал, и я ущипнула его за бок. Темная голова тут же соскользнула с моих колен и следом за телом рухнула на пол. Глеб тут же с победным видом улегся на нагретое отцом место. Виктор подтянул к носу ногу и опустил на нее подбородок. Бедный Пьеро!
Несчастнее физиономии не найдешь сейчас во всем Питере! Но меня не проведешь… Сейчас он самый счастливый, потому что видит вокруг моей талии маленькие ручки и знает, что они удержат меня куда легче, чем самые крепкие мужские объятия. Веселкин игрок, еще какой… Мне за ним не угнаться. Даже самая растакая женская хитрость вряд ли поможет в общении с самым хитрым лисом в Питере… Вот почему Глеб рыжий! В нем проявилась лисья натура отца!
— С теми, кто без пижамы, тетя Ира не обнимается, — объявил он тихо и спокойно, потому что знал, что его крик или приказной тон сейчас не нужны.
Глеб тут же оделся и забрался под одеяло. А потом неожиданно сел и припал к моему уху:
— Не читай, — его влажные губки касались моего уха, совсем как недавно горячие губы его отца. — Отдай телефон папе, пусть сам себе читает.
Вот, подрастает еще одна лиса. Пора мне не в зеленый, а в рыжий покраситься, чтобы иметь шанс вписаться в лисью семью.
— Теперь уже никто ничего читать не будет, — у папы явно вместо ушей локаторы. — Завтра я подниму всех в шесть, — Пауза… — с копейками… Завтра на работу, а папа на работу никогда не опаздывает. Давай уже отпускай тетю Иру, она единственная у нас с нечищенными зубами, а пытается кусаться…
Я уже ничего не пыталась. Я приняла его правила. Если не гладить этого кота против шерсти, он очень даже милый. И если не забираться с ним под одно одеяло, когда под боком ребенок. А если забираться, то… Я закрыла глаза, пытаясь не чувствовать ухом его ухо — почему не существует двуспальных подушек?
Мы лежали тихо, едва дыша. Глеб по обыкновению обнимал меня и жарко дышал в спину. Виктор приподнялся и осторожно снял с моего бедра руку сына: видимо, малыш наконец уснул. Затем вернулся на подушку, но его рука тут же пролезла мне под талию и накрыла живот.
— О чем ты сейчас думаешь? — спросил Виктор, осторожно касаясь губами моей щеки.
Я судорожно сглотнула, борясь с желанием повернуть к нему голову и найти губы.
— Лучше скажи, о чем думаешь ты?
Он едва слышно усмехнулся.
— О том же, о чем и ты. Что завтра этот диван будет наш, и я наконец-то смогу проверить его характеристики на собственном опыте.
Я сумела его ущипнуть, но тут же задохнулась от поцелуя. Виктор навалился на меня и вдавил голову в подушку.
— Не провоцируй меня, кошка, а то я сейчас сгоню Чихуню с его законного места… И мне будет потом очень стыдно… Но это будет потом.
Я сжала его лицо дрожащими ладонями:
— В той комнате живет не только кот…
— Я знаю, — голос Виктора перешел на сиплый шепот. — В детстве я тоже его видел временами. Сейчас, видимо, совсем ослеп. Спи, пожалуйста, а завтра я снова запру комнату на ключ. Домовой сделал свое дело. Ты — моя. Пусть посидит взаперти, покуда Глеб не подрастет.
— То есть ты не сделал ничего, чтобы завоевать меня?
— Я? Конечно, ничего. Ты сама пришла в эту квартиру. Если уж кто еще и виноват в этом, так это кот…
— То есть ты снимаешь с себя полную ответственность за наше знакомство?
— Снимаю… — Виктор снова поцеловал меня и, не убирая губ от моих губ, прошептал: — За наше знакомство я не собираюсь нести никакой ответственности. Мне хватит ответственности за наше будущее. Так что спи, ведьма, мне завтра на работу… Теперь у меня в семье добавился еще один рот… Самый сладкий, от которого невозможно оторваться.
Он снова поцеловал, и я снова ответила на его поцелуй, теряя последние капли ответственности за последствия… Что там Арина говорила про детей? Что они спят очень крепко…
— Я знаю, что это неправильно, но я не могу остановиться…
Виктор мог этого и не говорить, я была такой же неправильной, как и он… И мой стыд, как и мое желание, не мог скрыть светлый сумрак приближающихся белых ночей.
— Да чтоб тебя!
Виктор вытянул из-под меня руку и замахнулся на Чихуню, но тот удержался на его спине, намертво вцепившись когтями в футболку. Несчастному пришлось падать на пол вместе с котом.
— Ты, тварь, для себя ее, что ли, приволок сюда?! — Виктор держал серого монстра под передние лапы прямо над своей головой. — Я мало от тебя плачу, мало?
Наконец он отпустил кота, отыскал в одеяле боксеры и уже полностью одетым опустился на подушку.
— Кот прав. Не помнишь, кто в нашей семье говорил про терпение?
— Не помню, — ответила я, ища на ощупь пижамные шорты.
— Наверное, кот и говорил, — усмехнулся Виктор.
Я отвернулась лицом к Глебу. Виктор прижался спиной к моей спине и, отыскав своей пяткой мою, затих. Через много-много минут я услышала тихое: