Замыкание

Первый советник на какое-то время оказался опасно никому не нужен — его даже не пригласили на княжеское собрание. От Рюриковичей достаточно представителей — так ему сказали. И пусть решивший это и умрет в муках в самом ближайшем времени, в тот миг ничего изменить было нельзя. Он пытался контролировать все через зависимых людей — но этот лаг времени в лишенном сотовой связи Кремлевском дворце истерзывал нервы и не давал вмешаться немедленно. Именно поэтому, когда этот истерический неудачник Черниговский в единый момент решил потерять все, рядом не оказалось человека, заткнувшего бы ему глотку. Подумать только — самому себе накинуть веревку на шею и затянуть узел!..

Несостоявшийся заговор следовало немедленно обращать в свою пользу — уже лежали документы, показывая титаническую работу советника по пресечению и недопущению измены престолу. Задержку с докладом легко объяснить — Черниговские не тот случай, когда следует торопиться. Оставалось сделать так, чтобы опальный князь подтвердил доклад советника и выступил против трона открыто — тогда влияние на императора обязано было вернуться в полной мере. Тем более, что всех остальных, кто посмел приблизиться к венценосной персоне слишком близко, советник уже принялся аккуратно подставлять — не нужны ему слишком теплые отношения Императора с внучкой и сыном. А будут сопротивляться, так их можно будет мягко включить в круг подозреваемых, участвующих в заговоре — главное, чтобы Черниговский вовремя сдох и забрал с собой информацию сети зависимых людей и исполнителей. Эти еще пригодятся для нового кандидата в императоры.

Но князь проявил постыдное малодушие, а доклад советника подтверждался только косвенно. Советник прилюдно ошибался уже во второй раз — первый был, когда он настаивал немедленно уничтожить виновника обстрела Тайницкой башни, и вот он — следующий… Непогрешимость мыслей и решений могла быть поставлена под сомнение. И ого тогда император спросит в следующий раз?.. Ну не приближенных же князей — эти живут зарубежной войной императора, и плевать хотели на страну. Не то, что верный слуга трона…

Принцесса Елизавета не вляпалась в подставленную ловушку, хоть и лишилась владений в столице, и оставалась в фаворе у деда. Принц продолжал стоять у императора за спиной во время крупных приемов. Впрочем, этих двоих сожрут родные братья и сестры.

Главный же виновник, Самойлов Максим, он же младший Юсупов, мелким камешком влетевший в налаженный механизм и чуть не пустивший весь поезд под откос, удостоится отдельного внимания. Мальчишка нацелился на княжеский титул, и определенно его получит, став из неопределенной величины одним из девяти десятков абсолютно предсказуемых князей, связанных общими правилами и протоколом. И если простолюдин — это слишком мелко, чтобы первый советник просил кого-то об услуге… То молодого князя, вдобавок дерзнувшего замахнуться на руку и сердце принцессы, его должники уничтожат быстро и мучительно. Ошибки должны умирать, чтобы не напоминать о себе лишний раз, мельтеша перед троном.

В целом же, все становилось крайне напряженно — но решаемо. Просто требовалось личное вмешательство — к счастью, все нужные люди, как и впредь, сами шли к нему.

Холеное лицо высшего чиновника Империи тронула легкая улыбка. Левая рука, заложенная вместе с правой за спину, задела прохладный перстень с крупным алым камнем — ох сколько же уст его касалось, с ненавистью и покорностью, жаждой мести и надеждой. И сегодня, непременно, к ним прибавятся новые: кавалеры принцессы, недовольные тем, что приз уходит в чужие руки; князья, разгневанные решением общего схода. И самый важный посетитель, который будет обязан доиграть свою роль до конца.

— Как наш гость? — Обронил советник в пустоту огромного зала.

— Внутри здания, — шепнул скрытый микрофон в ухе. — Он не может идти быстро.

Атмосфера левого крыла Сенатского дворца в этот день была звеняще-пустой, олицетворяя приватность и деликатность.

Долгожданный визитер должен идти по пустующим коридорам, не встречая посетителей. Пусть настроится на доверительный характер беседы, успокоится и расслабится.

Ведь его уже приняли и ждут — весь кошмар поисков и попыток решить свои проблемы завершился. Можно умерить шаг, ступать спокойно и привести свои мысли в порядок.

Скоро можно будет попросить и отчаянно верить, что ему помогут. Не важно, какой ценой, и на какие преступления потом придется пойти — ведь это будет сделка между ним и советником, о которой никто никогда не узнает…

Микрофоны, камеры, артефакты — все будет записано. И еще одна покорная кукла пополнит коллекцию.

Тяжелая двустворчатая дверь приоткрылась под давлением чужой руки. Первый советник императора с отеческой улыбкой принялся наблюдать, как первой в помещение неуклюже юркнула трость, не давая створке закрыться.

Затем внутрь шагнул немолодой господин на шестом десятке лет — в тяжелых очках на переносице, с некрасивой сединой на висках; в дорогом костюме что смотрелся жалко на чуть перекосившихся плечах; с протезом вместо правой ноги, очерчивающимся через штанину при движении. Проигравший, общество вокруг которого внезапно вспомнило, что у него есть имя.

Больше не было князя Черниговского, но был «Иван Александрович», проговариваемое с лицемерным уважением.

Бедный, лишённый ноги, ковыляющий на палке.

Княжество — отнято. Финансы. Титул. Уважение. Ничего не осталось.

Чего он желает истово — очевидно.

Что у него есть, чем он готов платить?

Может, плоть и кровь?

Мало.

Первый советник дружелюбно улыбнулся и чуть повел руками, обозначая дружеское объятие.

Ну же, иди ко мне. Я верну тебе власть и твое княжество, верну деньги и влияние.

Цена в этот раз будет огромна.

Но никто в мире не в силах будет предложить лучше.

Глава 1

Пустующую комнату деловито наполняли коробками с одеждой, складывая вдоль стены напротив витражного окна. Где-то рядом гулко звучали молотки — собиралась мебель в соседних помещениях.

А в окружении нескольких объемистых чемоданов стояла хрупкая рыжеволосая девушка в наброшенном на плечи пальто.

— И мне тут жить десять лет? — Потерянно смотрела Ника через окно на заснеженный город.

То, что было не единожды обговорено, смотрелось совсем иначе в плену стекол и железобетонных стен.

Да, свобода не ограничивалась одной комнатой — в ее распоряжении было целое здание: двенадцать этажей, все кабинеты, комнаты, помещения. Но знать, что за окном всегда будет один из четырех столичных видов, а за порог нельзя ступить и шага. Сила запрета — не в том, что можно, а в том, чего нельзя.

— Это было главное условие соглашения. — Произнес я, вставая рядом.

— Или родить тебе ребенка, — покосилась она на меня с сомнением.

— Смею заметить, мои люди встали и готовы были уйти, если бы эта поправка не была принята. — Ответил я суровым тоном. — Ты за кого меня принимаешь? Чтобы я позволил держать взаперти беременную супругу?!..

Ника смягчилась и положила свою ладонь мне на локоть.

— Просто… — виновато выдохнула она. — Десять лет…

— Зато будет княжеский титул, — аккуратно обхватил я пальцами ее ладонь и поднес к губам.

На мгновение почувствовал, как внутри Ники вспыхнул и тут же исчез явно ощутимый порыв отказаться, выбросить или хотя бы для красного словца сказать, что никакое княжество ей не нужно. Воспитание не то.

Вперед эмоций всегда будет ответственность. Нет романтики в том, чтобы сказать «мы будем счастливы и без княжества!», есть только подлость и эгоизм.

Тяжелая задача — принять под свою руку восемь миллионов населения. Защитить связями, влиянием и именем — пусть пока не столь звонким и известным, но мы только начали. Или наших новых подданных разграбят и убьют за грехи прежних хозяев.

— Будешь княгиня Черниговская. — Одобрительно добавил я.

— Мне твоя фамилия больше нравится. — Деликатно намекнула Ника на некоторые обстоятельства, из-за которых это звучание терпеть не могла.