Страница 103 из 154
В камине догорал огонь — неужели пан Драксний просидел подле меня до самого утра? В комнате полумрак из-за снега, залепившего окно, а мне душно из-за… Мои пальцы наткнулись на кожаный ошейник. Он слишком плотно стягивал шею — ни оттянуть пальцами, ни скосить глаз, чтобы убедиться, что это именно то кожаное колье, которое я видела на шее пана Драксния. Но на ощупь это оно. Другое, с шипами, красовалось вчера на Яне. Что это такое? Я даже не могла его прокрутить, и нащупать застежку тоже не получалось. Что за шуточки?
Спросить не у кого, а шастать по особняку, полному неуравновешенных представителей мужского пола, в одной рубашке, пусть и до пят, не хотелось. Я распахнула шкаф и замерла. Моя скудная одежда аккуратно развешана. Сделать это мог только барон. Он был здесь ночью? По его приказу на меня надели ошейник?
Взгляд упал вниз. Один чемодан лежал в другом. Я рванула крышку на себя — внутри оказалась… Жизель! Я схватила куклу, ощупала, нашла свежие стежки. Неровные, выполненные дрожащими руками или… В темноте. Барон полночи чинил для меня куклу. Ян… Тьфу ты… Волк явно не стал драть ее, просто выплюнул.
Я прижимала Жизель к груди, из последних сил удерживаясь от поцелуев. Взгляд снова упал вниз. И сердце остановилось в нехорошем предчувствии. На самом дне, на темной обивке белел сложенный пополам листочек акварельного листа. Я положила куклу на кровать и подняла дрожащей рукой записку. В ней было одно лишь слово. Почерк барона. Слово русское — прости. Ни точки, ни многоточия, ни восклицательного знака.
За что я должна его простить? Да за все разом! Если начать перечислять, барону не хватит целого альбома для акварели!
Я спрятала гусиную кожу в колготки, натянула брюки и свободную трикотажную футболку, а сверху — куртку, которая аккуратно висела в шкафу у самой стенки. Барон не забрал ее. Получалось одно из двух: либо я свободна уйти из особняка, либо не смогу этого сделать, по его мнению, ни в куртке, ни без нее. Узнать это можно лишь за пределами спальни.
Я выглянула в коридор. Вопроса в записке не было, и потому, наверное, барон не ждал меня у лестницы с ответом. Я вернулась за Жизель и направилась в кукольную комнату. В шкафу уже полный порядок. У всех кукол головы на месте. Я повесила на пустой крючок вагу Жизель и аккуратно всунула ее голову в промежуток между другими куклами.
— Спасибо, девочки, — поблагодарила я в голос.
Никто не отозвался. Я уже хотела закрыть шкаф, как услышала за спиной голос:
— Погоди!
Пан Ондржей прижимал к груди куклу сестры. Я молча отошла от шкафа. Он проделал то же, что я только что сделала с другой куклой. Так же осторожно. И закрыв шкаф, повернулся ко мне.
— Хорошо выглядишь!
Взгляд его покоился на кожаном колье, и потому я не обиделась на злой комплимент.
— Все хорошо, что хорошо кончается.
Голос тихий. Не его обычный.
— А что, все закончилось? — Я гордо вскинула голову. — Выходит, теперь я свободна?
На губах чешского лиса появилась знакомая усмешка.
— Нет, теперь-то ты как раз лишилась свободы окончательно. Даже Милан теперь вряд ли выторгует тебя у пана Драксния. Драконы редко… Вернее, никогда, не расстаются со своими сокровищами. Так что теперь ты в полной безопасности. От нас от всех. Навечно. Рядом с паном Дракснием.
— Я не понимаю вас…
Я действительно мало что понимала с ночи. Что правда, а что приснилось… События и кошмары еще не разложились в моей голове по полочкам. Там царил хаос. Как до появления барона — в моем чемодане.
Тут пан Ондржей схватил меня за локоть и подтащил к окну. Его ладонь растопила на стекле лед, и в круге, как в иллюминаторе самолета, я увидела кусок неба и… облако в виде дракона. Увидела… Облако… Дракона… Нет, конечно же, облако! Не дракона… Только оно вдруг начало медленно падать, неся с собой ворох снежинок. Падало, падало и упало… Прямо в огромную тень в виде ящера… Отряхнулось, явив на дневной свет яркую чешую. Зеленую…
Рядом с зимним иллюминатором образовалось еще два круга. Это я прилипла к стеклу ладонями, пытаясь удержать тело в вертикальном положении. Дракон, самый настоящий дракон, каких рисуют в книжках, выпустил из пасти облако пара. Оно взметнулось вверх и растворилось среди снежинок. Дракон повел мордой, а затем всем телом — отряхнулся, точно собака, и сделал три шага, заметая следы длинным хвостом. Потом нахохлился, сложив крылья, и начал сжиматься, пока крылья совсем не опали на снег, укрыв собой все то, что осталось от дракона. То есть, ничего. Вдруг из-под крыла высунулась тощая рука и потянула крыло на себя, точно ткань. Да, это уже был халат… Вторая рука подобрала хвост — тощую косу и, пропустив через пояс, дотянула до высунувшейся из покатых плеч головы, чтобы закрепить конец на лбу на манер чуба. Шаг, два, три… Дракон направился за угол дома, но это был уже не дракон. Это шел, сгорбившись, мой ночной сторож.
— Драк… Сний… — медленно произнес над моим ухом пан Ондржей.
Я отшатнулась от окна. В голове шумела кровь. Драк… Сний… Снежный дракон. По-чешски… Я и подумать не могла…
Коленки тряслись. На полусогнутых я сделала пару шагов от окна. И все… Оказалась на коленях. Лицом в пол.
— Верка!
На плечах появились маленькие руки. Они сильные, но сейчас никакой силы не хватит карлику, чтобы отодрать меня от пола. Я раз ударилась о половицу лбом. Второй, третий… На помощь Карличеку пришел пан Ондржей. Вдвоем они подняли меня и держали теперь за обе руки, как надувшийся на ветру парус. Зачем я рвалась от них, не знаю. Мне просто хотелось бежать. Куда? Неважно. Только бы к людям! Здесь людей не было…