Отступник

– Валька, зачем тебе там дрова? – изумился и Сережа.

– Там у меня есть печурка маленькая, – хмуро пояснил тот.

– Но ведь тепло…

– А если я замёрз? – с вызовом ответил полуголый Валяй и исчез наверху.

В ожидании, когда брат спустится снова, Сережа поставил чайник на плиту и мечтательно сказал:

– Если не обращать внимание на Валяя, место здесь все-таки чудесное! Вчера я говорил, что мне кажется, будто я тут двадцать лет не был. А сегодня мне уже кажется, словно я только вчера отсюда уехал. Ну, будто и не было двух лет отсутствия. Как в детство возвращаешься. Мы же здесь каждые каникулы проводили, пока были детьми… – рассказ снова начался от Адама.

Лида смотрела в окно, стараясь хотя бы рассеянно, но следить за надоевшим уже повествованием. А то Сергей спохватится и если заметит невнимание, обидится просто смертельно.

– … Деревня-то тогда совсем глухая была, несколько жилых дворов и все. Потом сюда хлынули дачники, пустующие дома раскупили, довели до ума, поселили тут разных бабулек, тещ и свекровей на постоянное место жительства… Теперь здесь одновременно и глушь, и народу в деревне около сотни летом живет. Валяя можно считать старожилом. Когда бабка наша умерла десять лет назад, мы с ним приехали сюда на похороны, и оказалось, что дом завещан мне и Валяю. Я оформил документы и вернулся домой, а Валяй остался на все лето, а потом совсем отказался возвращаться. Университет бросил, чудак… Так и живёт тут. Одиноко и довольно замкнуто. Удивительно, что до сих пор на человека похож… Правда, он все время норовит меня разубедить в последнем.

– На что же он живет и содержит дом в таком идеальном порядке?

– Сам не перестаю удивляться, – отмахнулся Сергей. – Он говорил, что на зиму устраивается на подсобные работы в сельсовете, это здесь, в семи километрах, в Капошицах. Плотничает там, печи топит. А летом тунеядствует. Зимой-то я ни разу здесь не был, да и летом не каждый год. А у Валяя, видно, натура такая: дикая жизнь ему в радость. Не знаю я, почему его это все устраивает, я бы и полугода здесь не протянул на его скудных грошах, с голоду бы помер. Правда, его ещё лес и огород кормит тогда, когда денег не на все хватает. Я пытался посылать ему переводы, а он все мне вернул и оскорбился, чудак… Мне, как человеку, необремененному семейством, не составляло бы труда иногда побаловать единственного братишку. Тем более, что я уверен: Валька не стал бы переводить деньги на выпивку и прочие порочные излишества. Но он не хочет ничего брать. Такой уж мой братец на редкость принципиальный субъект, до противного…

– В нашем семействе все качества развиты не слегка, а до противного! Это и к тебе относится, мой прирожденный рассказчик… – раздался сверху голос Валяя. Он сошел с лестницы и заметил: – Я сейчас ещё за дровами в сарай прогуляюсь, а вы тут не скучайте…

– Скажи лучше, какого черта ты ночью действовал Лиде на нервы? – огрызнулся Сергей, задетый тем, как поименовал его Валяй.

– Это не я… – угрюмо вздохнул Валяй. – Ко мне, видите ли, иногда наведывается полтергейст… Обычное явление в наших краях. Шалит помаленьку, но никого не трогает.

– Трепач, – Сергей сплюнул в сердцах. – Ну что ты за человек, в самом деле? Вот зачем ты давеча Лиде наплел про этого парнишку? Какой ещё, к черту, сын? – вспомнил Сергей ночной разговор.

– Почему это сразу "наплёл"? – проворчал Валяй, уже подходя к двери.

Он уже собирался выйти, но вздохнул, обернулся и спокойно подтвердил:

– Я не плёл. Все верно. Мироша – мой сын.

– Да? – Сережка явно не собирался верить брату. – Ну да, конечно. А Лидочка – моя незаконнорожденная дочь.

– Ты хотел честного ответа – получи и не ёрничай, – Валяй презрительно сжал губы.

– Ну, допустим, сын… Интересно, его тебе аист на порог принес, или ты его на капустной грядке нашел? – засмеялся Сергей.

Но Валяй в ответ на шутку так помрачнел, что Сергей сменил тон:

– Ладно, не дуйся. Ему ведь лет восемь…

– Девять, – поправил Валяй.

– Но ты же никогда не говорил мне о нем?! Или я прослушал?

– Не говорил, – кивнул Валяй. – Но он почти все время живет здесь.

– Что? – Сергей развел руками. – Ты хочешь сказать, что он все девять лет жил в этом доме?

– Да, – подтвердил Валяй. – Почти всегда он со мной.

– Что ж я его не видел ни разу? – язвительно спросил Сергей.

– Ты раньше ни разу не приезжал раньше оговоренного времени! – парировал Валяй. – Так было задумано и сейчас. До вашего приезда он должен был перебраться к другим родственникам.

– Так во-о-от почему ты чуть не сожрал нас живьем за этот несвоевременный приезд… – протянул Сергей, засмеялся и замотал головой. – Ну, артист… Нагородил такой огород на пустом месте… Чего ты стесняешься? Он что, приемный или…

– Это мой родной сын. Сколько можно сомневаться, если я впрямую тебе об этом говорю? – поморщился Валяй. Он стоял, держа больную ногу на весу. Наконец, видимо, боль слишком уж досадила ему, и он, решительно шагнув к столу, присел на табурет. – Ещё вопросы будут?

– Да, будут… Ты спятил, что ли, братец? Зачем прятать от меня родного племянника? Я, что ли, нелюдь какой? – растерянно развел руками Сережа.

Валяй вздрогнул, по лицу его пробежала тень. А Сергей продолжал:

– Ну ладно, отец наш умер. Но мама все в церковь бегает, свечки ставит, молится, чтобы Бог ей внуков послал перед смертью порадоваться… А ты такого уже взрослого ребенка от всех скрываешь!… Не стыдно?

Валяй передернулся, но промолчал. Видимо, он ожидал от брата именно такой реакции, поэтому его мрачное лицо не выразило никакого удивления.

Сергей надул щеки, шумно выдохнул и уже спокойнее сказал:

– Ну ладно, лучше поздно, чем никогда… Мать-то его где? Вы с ней, как я понимаю, не расписаны?

– Мать Мироши умерла на третий день после его рождения, – ответил Валяй. – Зимой он живёт у своего дяди, брата матери… А все остальное время со мной, кроме тех дней, когда ты у меня бываешь…

– Очень мило! У одного дяди он живет, а другой дядя его до таких лет и в глаза не видел! То-то он у тебя такой смурной да трусливый!

– Это не твое дело! – резко вставил Валяй. – С тебя довольно и того, что ты узнал то, что тебе знать не следовало бы.

– Ах, мне знать не следовало?! – Сергей нетерпеливо постучал по столешнице: – Что-то тут не чисто! Ты, верно, все же врешь! Никакой он тебе не сын!

– Ну вот ещё, дожили… Ты ещё мне разные порочные страсти припиши! С тебя, мил-друг, станется, под горячую-то руку ты меня ещё извращенцем ославишь! – покачал головой Валяй и, встав, подошел к столику в углу. Порывшись в верхнем ящичке, он вынул паспорт с заложенными в него листочками и бросил на обеденный стол. – Проверяй, начальник!

Валяй взял паспорт и машинально открыл первую страницу:

– Так-так… Варзанов Валентин Михайлович, одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения… Прописан: Тверская область, Молчановский район, деревня Лешаницы… – Сережа открыл заложенную страничку. – Так-так, пока все верно… Детей нет… Как? Есть?! Хм, очень забавно… Дети: Варзанов Мирон Валентинович…

Сергей опустил руки и уже серьезно взглянул на спокойного Валяя. То, что было вложено в паспорт, оказалось картонными корочками свидетельства о рождении ребенка. Сережа раскрыл его и бегло, без нарочито-издевательского выражения, с которым он читал паспорт, проговорил:

– "Гражданин Варзанов Мирон Валентинович, родился двенадцатого мая одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года в деревне Лешаницы… Так, отец – Варзанов Валентин Михайлович… мать – Миронова Юлия Мироновна… " Валька, ты настоящий свинтус! Такие вещи не скрывают от матери и брата! – гневно сказал Сережа напоследок.

– Позволь мне самому принимать такие решения, что и кому говорить, а о чем молчать, – буркнул Валяй и протянул руку за документами. Сергей молча отдал их и страдальчески нахмурился.

Валяй убрал паспорт обратно в ящичек и молча вышел из дома. Сергей ни слова не сказал, только тоскливо подпер голову кулаком и вздохнул.