Страница 17 из 64
А Иннокентий просто потянул Настю от двери и, находясь не в меньшем шоке, чем сестра, даже не подумал убрать руку из-под ее груди. Пришлось Насте самой изворачиваться, чтобы получить свободу.
— Что вы тут делаете? — спросила Лида злобным шепотом.
Но Иннокентий не думал отвечать на заданный сестрой вопрос. У него имелся наготове свой:
— Ты почему не в цирке? Где Тим?
— Тимоша в цирке, с мамой, — ответила Лида уже спокойнее, сканируя Настю взглядом от макушки до пят и наоборот. — А я не очень хорошо себя чувствую… Но тут, кажется, никому до этого нет дела. Как это понимать? Почему не предупредил?
Она в упор смотрела на брата, и тот выпрямился.
— Хотел сделать Тимке сюрприз…
От улыбки брата Лида побледнела еще сильнее. Схватилась за косяк и тут же почувствовала на плече чужую руку.
— Вам плохо?
Ответить подскочившей к ней девушке не получилось, ее тут же заменил брат, а его, в свою очередь, очень быстро сменил диван.
— Тебе воды дать? — поинтересовался Иннокентий, и Лида едва заметно покачала головой.
С закрытыми глазами, с рукой на животе, она выглядела в глазах брата живым трупом.
— Кешка, я не доеду до дачи, — произнесла она вымученно, решив не выяснять никаких отношений до поры до времени. Учить в таком возрасте человека элементарным правилам приличия уже поздно. — Я еле двадцать минут в такси выдержала, — проговорила она и снова закрыла глаза.
— Что значит, не можешь? В моей машине не укачивает. Сядешь вперед, а можешь вообще лечь и смотреть на звезды. Я тебе крышу открою.
Лида чуть приподнялась на локтях и уставилась на брата туманные взглядом.
— Ты у нас такой дурак только сегодня или вообще? Мне плохо. А вы езжайте на дачу. Вдвоем. Без нас вам даже лучше будет. Банька и все дела…
Она испытующе глядела на брата, так нагло извратившего ее эсэмэску. Просила без любовницы — вот, получай! Спасибо, что не Монику притащил. Все же немного такта в нем осталось. Хотя это еще хуже: выходит, у него их две, или даже больше: куклы-недельки. Стоит, и хоть бы смутился. Какое там… Он ведь воспитанник своего дяди. А малолетнюю дуру мать забыла научить ценить себя дороже ресторана или айфона.
— Какие дела? — Иннокентий сложил на груди руки. — Эта девушка — художница…
Лида даже села от неожиданности. Почувствовала лёгкое головокружение, но не стала ложиться. Только глаза прикрыла. В ушах продолжал громыхать голос брата:
—… которая будет расписывать в выходные Тимкину комнату.
Он наклонился к ней и заговорил тише, но даже шёпот его звучал сейчас для чугунной головы Лиды гонгом:
— … поэтому соберись, выдохни и поехали на дачу. Здесь ты оставаться все равно не можешь. Здесь будет пахнуть краской.
Лида рывком открыла глаза, чувствуя, что проваливается в зловещую пустоту.
— Какую комнату? — голос дрожал. — Ты вообще о чем?
Иннокентий еще сильнее улыбнулся, краем глаза ловя силуэт Насти, которая осталась в коридоре, досадуя, небось, на задержку и на открывшиеся обстоятельства ее найма на работу. И то, и другое следовало исправить безотлагательно. Иначе ему даже случайно больше не удастся обнять Настю — из-за шока он не мог вспомнить, как оно было — чувствовать ладонью трепещущее сердце.
— Сказал же, сюрприз, — голос непроизвольно сел, но Иннокентий не решился откашляться в надежде, что никто не заметил его состояния. — Тимка вернется, а у него супер-пиратская комната. Понятно?
Пока из всех присутствующих в квартире «понятно» было только ему одному. Лида, все еще бледная, упиралась ладонями в валик дивана и буравила брата вопрошающим взглядом.
— А ты меня спросил?
— О чем я тебя должен был спрашивать?
Он снова смотрел на Настю, но видел лишь рюкзак: девушка стояла к ним спиной, но все прекрасно слышала. Надо взвешивать теперь каждое слово, чтобы это слово, точно воробышек, возомнивший себя орлом, не выклевало ему сердце вместе с печенью.
— Про роспись комнаты, — прошипела Лида.
— Слушай, это я могу решить как-нибудь уж без тебя, — голос непроизвольно перешёл в рык. — Ребята классно расписали нам офис. И я подумал, что будет здорово сделать Тиму пиратскую комнату.
Иннокентий дотронулся до плеча сестры, чтобы убедиться, что Лида его слушает. Взгляд-то блуждающий, точно у пьяной.
— Знал же, что будешь бухтеть. Вот ничего и не сказал, — повысил он голос еще на тон, и Лида наконец вскинула голову. — Ну чего ты так на меня смотришь? Ребенок будет счастлив, в чем проблема? Я все подготовил. Сейчас вынесу игрушки и порядок… Когда вы вернётесь с дачи, здесь будет чисто и хорошо. И главное, будет сказочно.
— А зачем нам все это надо?
— Просто так, — Иннокентий от злости сунул руки в карманы джинсов. — Чего ты прицепилась?! Я так захотел. Тебе этого мало? Давай уже приводи себя в чувства. Я провожу Анастасию до метро и вернусь за тобой.
— Я никуда не поеду! — теперь уже Лида кричала. — Мне плохо! И мне нафиг не сдалась эта комната!
— Она сдалась мне! — перекричал сестру Иннокентий и снова заговорил тихо. — И ты сделаешь то, что я тебя попросил. Умирать будешь на даче перед мамочкой. Вернусь через десять минут… Будь готова.
Он уже шагнул к двери в коридор, когда услышал громкое:
— Ты что, не слышишь? Я никуда не еду!
Иннокентий обернулся.
— А ты не слышишь меня! Ты едешь, потому что Настя будет здесь рисовать. Понятно?
— Я могу прийти в другие дни, — послышался из прихожей тихий голос художницы. — Или… Я вообще-то никому не помешаю. Я из комнаты выходить почти не буду… А окно можно держать открытым. Да и акриловые краски не пахнут так, как масляные.
— Скажи ей, что я беременна и не собираюсь дышать никакими её красками…
— Скажи ей? — Иннокентия покоробило обращение к Насте в третьем лице. — Она не глухая и все слышит. Так что я лучше скажу тебе! — теперь он совсем перестал следить за громкостью своего голоса. — Настя начинает работать завтра. Тимка едет с бабушкой на дачу. Лето еще на дворе, а ты держишь ребёнка в городе. А ты делай, что хочешь. Только под ногами у Насти не путайся…
Лида поднялась на ноги и даже отошла на пару шагов от дивана.
— Мне нельзя дышать краской… И на дачу в таком состоянии я ехать не могу.
— Все ты можешь! — А вот сам Иннокентий больше не мог говорить тихо. — Просто не хочешь. Пытаешься из вредности испортить мне все планы. Черт тебя дери! Я ушел с работы, я в пробке готов тащиться в Репино! Ты нихрена не ценишь, что я для тебя делаю! Зато сразу замечаешь, если я что-то сделал не так, как твоей душеньке угодно…
— Кешка, да уймись ты! — Лида нервно дернула головой в сторону прихожей. — При постороннем человеке можно вести себя не как маленький ребенок? И вообще все сделать по-взрослому, слабо? Мне-то ты зачем сюрпризы устраиваешь? Я не маленькая девочка, мне не четыре года, мне не нужна комната принцессы…
— А что ты сама заводишься? — У Иннокентия точно камень с груди свалился. — Ну не сказал. Ладно, каюсь. Но сейчас-то можешь встать и пойти? Тебе ж не на электричке ехать, в чем проблема? Остановлюсь, если что…
— Кеша, мне сейчас не до дачи. Мне к врачу в понедельник, а ты же уедешь, а я за руль не в состоянии сейчас. Мне с Тимкой так плохо не было…
— Так, может, это знак, что это все нафиг тебе не нужно? — Иннокентий спрятал руки в карманы, почувствовав, как задрожали от нервного напряжения пальцы. — Может, тебе, наконец, к другому врачу пойти? Валерия дала проверенного…
Лида побледнела, но не села обратно на диван.
— Кеша, ты охренел в конец? Ты чего с этой дурой меня обсуждаешь? Я даже просила ничего не говорить пока дяде Серёже, но ты же сказал всем! — И тут Лида открыла рот еще шире. До неё будто издалека дошёл смысл только что сказанной братом фразы. — Какой ещё другой врач?