Чухонская повесть

Ольга Голубева-Сванберг родилась в Ленинграде, живет в Хельсинки, активно занимается как профессиональной, так и литературной деятельностью: пишет стихи, прозу, делает переводы с финского языка. К профессиональной деятельности как программиста, бухгалтера, переводчика, гида, модели, продюсера относится организация фестивалей, межкультурных мероприятий, музыкальных шоу, дефиле. Это четвертая книга автора. Сайт по литературной деятельности www.golubeva-svanberg.ru .

ЧУХОНСКАЯ ПОВЕСТЬ

(Вера остается)

Буду громко смеяться и песни орать,

Беспардонно пугая случайных прохожих,

Город свой на Неве вспоминая опять

И кричать, что на финку совсем не похожа…

С благодарностью Арине Энкель и Олегу Дмитриеву за поддержку как дружескую, так и лингвистическую

Вступлением перед вступлением

Эта повесть уже была опубликована в разных форматах в альманахах, посвященных Финляндии, и сразу скажу, чтобы не мучить читателя, что мой папа ее прочитал, хотя я немного боялась, что не успеет. Я решила оставить без изменений предыдущее вступление от автора, чтобы читателю был понятен побудительный мотив написания. Я оставила без изменения и остальное, хотя меняюсь я, и меняется мой взгляд на многие вещи. Для меня сейчас редактировать текст – это все равно, что вносить коррективы в свои ранние стихи: себя взрослую туда не вставишь, а если и вставишь, то разрушишь очарование простоты.

Моей автобиографией по-прежнему интересуются самые разные люди, поэтому захотелось издать ее отдельной книгой, чтобы не рассказывать всем одно и то же, а просто давать как визитку для прочтения. Прошу помнить, что это художественное произведение: имена персонажей и некоторые обстоятельства изменены.

Вызывало вопросы название: что такое чухонская? Если руководствоваться википедией, чухна – это карело-финское население окрестностей Петербурга, «приют убогого чухонца» находим еще у Александра Сергеевича Пушкина. Когда я захотела перевести название книги финнам и ввела слово «чухонский» в гугле, переводчик выдал два финских слова, которые на русский можно перевести как «питерский финн». Я поняла, что это идеально про меня. Я даже хотела дать второе название книге – «Петербургская финка», но решила все-таки остановиться на подзаголовке «Вера остается»: я совсем не случайно выбрала для героини это имя. Название получилось не однозначное, читатель поймет почему.

Книга для моего отца

От автора

Так часто бывает: победы, награды, звания, призы, медали – ради одобрения или внимания единственного человека. Вроде бы для всех, а на самом деле для него…

Мою первую книгу мой отец не осилил, вторую, заинтересовавшись тем, что распродана первая, – прочитал и даже сказал, что написана хорошо, только «не для него». И тогда мне стало интересно: а что для него? Я не пишу исторические романы и детективы – то немногое, что он читает. И все-таки мечтаю написать книгу для своего отца.

Папа любит меня, а моя жизнь очень тесно связана с Финляндией. Я живу здесь уже 25 лет, а отец по специфике своей работы – невыездной. Он никогда не был у меня в гостях, как, впрочем, и заграницей вообще. Теперь уже понятно, что никогда и не приедет. На девятом десятке люди не очень рвутся путешествовать по миру. Он даже никогда не держал в руках свой загранпаспорт, потому что его просто никогда не существовало. Бывает же такое. А мой финский паспорт пестрит отметками не только российской таможни, но и других государств мира. Мне легче перечислить страны, где я не была, чем те, где была.

Отец никогда не прогуливался даже до ближайшего приграничного города Лаппеенранта, до которого рукой подать и который не посетил только ленивый петербуржец. Папа не знает, что это за страна, в которой живет любимая дочь, он никогда тем не был и не будет. Конечно, лучше один раз увидеть, чем прочитать. Но другого выхода нет.

Жили-были в краю Тысячи Озер…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. УГОЛ ЗРЕНИЯ.

Вера часто вводила людей в заблуждение своей внешностью. "Блондинка и дурочка", – думали про нее. А что еще можно думать про девушку с натуральным окрасом светлых, как белая ночь в Петербурге, и длинных почти до пояса волос, с лебединой шеей, ногами, бесконечными, как автомагистрали ночью, и стройными, как портик Эрмитажа, с золотым сечением во всех возможных и невозможных пропорциях тела? Вряд ли, сразу придет на ум физико-математическая школа и красный диплом института.

Однако Вера была одной из лучших учениц с аналитическим умом и развитым воображением, побеждала на районных и городских олимпиадах по физике и математике, на конкурсах чтецов, танцоров и художников.

Сейчас, глядя на традиционный финский пейзаж за окном, Вера высчитывала, насколько изменился угол зрения на него по сравнению с десятью прошедшими годами. "Градусов 30? 40? Да нет, все 50, а то и 60 будет. Это все-таки был соседний дом".

Вера занималась сейчас геометрией совсем не от страстной любви к ней, а чтобы справиться с навернувшимися непонятными слезами, мешающими смотреть на эту повзрослевшую на десять лет березу, погрузневшую тропинку к озеру, поседевший берег в камышах… Много долгих томительных лет в самом разном настроении изучала она этот пейзаж за окном, он то радовал ее, то наводил тоску, он стал желанным и надоевшим, как дальний родственник. А потом больше десяти лет она не видела его, не вспоминала и не скучала. И вот сейчас смотрела на него из окон соседнего дома, и воспоминания захлестнули ее, как одинокую лодку в бурную штормовую ночь…

Глава 1

Обычную восьмилетку Вера закончила в Ленинграде. Учиться было легко. Особенно хорошо ей давались точные науки. Учительница математики вообще души в ней не чаяла, Вера говорила ответ, едва преподаватель успевала дочитать до конца условие задачи. Учительница бы с удовольствием отпускала бы Веру со своих уроков, но боялась директора, поэтому просто разрешала брать Вере с собой на уроки рукоделие. С физикой тоже все было замечательно, и Вера уже привыкла к своему статусу «одного из лучших аналитических умов школы». Поэтому после обычной восьмилетки она понесла документы в физико-математическую школу.

Там все оказалось не так просто. Четверок и пятерок больше не было. Понятно, что в этой школе собрались лучшие аналитические умы района, и ко всем требования были жесткие, если не сказать жестокие. Самой строгой была физичка. У нее на первом году обучения высшей оценкой была «три с минусом». Когда в конце первого полугодия Вера получила, наконец, эту вожделенную оценку, она радовалась ей, как новогоднему подарку. Во втором полугодии Вера вышла на твердую тройку, а в конце девятого класса даже стали проскальзывать «четверки с минусами». В десятом классе за первое полугодие Вера получила твердую «четверку», а за годовую контрольную – даже «пять с двумя минусами». К экзаменам Вера готовилась более чем тщательно. Для поступления в институт очень желателен был красный диплом, а для этого надо было получать «пятерки». Просмотрев все экзаменационные билеты, Вера поняла, что знает материал довольно твердо по всем билетам, кроме трех. Именно с них и начала. Она настолько тщательно их проработала, окончательно поняв этот материал, что уже стала мечтать об одном из них на экзамене. Мечты сбываются. Та-да-да-да. Она вытащила именно один из этих трех билетов и получила заслуженную «пятерку», так что, в диплом пошло «пять», и он покраснел от удовольствия.

Надо сказать, что Вера была одаренной девочкой во многом. Пожалуй, единственное, что ей не давалось, это география и ориентация в пространстве. А со всем остальным было хорошо. Еще в первом классе Вера участвовала в конкурсе художественных работ и рисунков ко Дню космонавтики. Верин папа был связан с космосом, Вера любила этот праздник и с упоением, высунув язык, наклеивала на синюю бархатную бумагу вырезанные из конфетной фольги золотистую и серебристую ракеты. В конкурсе участвовали все, даже старшеклассники, а первое место заняла Вера.