Стритрейсеры: ночь – это наш день

– И зачем их рекламируют в СМИ? – пожала плечами Миронова. – Понятно же, что хулиганы, что гибнут сами и тащат на тот свет невинных, особенно если гоняют в городе.

– Адреналин, драйв, – ответила Воропаева, – вот смысл жизни! Если другого смысла нет, то смыслом становится это. А потом режут друг друга.

Майор юстиции Надежда Викторовна Артемьева в свои тридцать восемь лет всегда была окружена мужчинами и чувствовала себя в их обществе лучше, чем в компании женщин. Когда обучение в школе подошло к концу, и надо было выбирать, куда идти дальше, Надя рассудила просто: где мужчин больше, туда и надо поступать.

Не то чтобы Артемьева стремилась во что бы то ни стало выйти замуж или любила пококетничать с противоположным полом. Наоборот, кокетства она не выносила ни в себе, ни в других. Зачем кокетничать? Пустить пыль в глаза мужчине, заморочить ему голову, чтобы что-то поиметь от него в материальном плане? Сама мысль об этом была Наде противна.

Может быть, женщины, мороча мужчинам голову, с помощью этого упиваются властью над ними? Эта мысль была Артемьевой ещё более отвратительна.

Итак, где больше всего мужчин? Правильно, в серьёзных технических вузах, военном университете и в университете МВД. К технике Надю не тянуло никогда, и всякие там МИФИ, МАИ, МФТИ она отмела сразу. Что оставалось? Военный университет, куда теперь берут девушек. Но перспектива ездить по всяким гарнизонам, полигонам и учениям её не прельщала. Оставался университет МВД, куда она после школы и пошла.

Ещё в школьные годы начитавшись детективных романов и насмотревшись криминальных драм, она в красках представляла себе полную опасностей работу в полиции.

Некоторые из прочитанных ею детективов были написаны мастерски, и ей доставляло удовольствие следить за рассуждениями главного героя, распутывающего на первый взгляд рядовое и ничем не примечательное преступление.

На деле всё оказалось прозаичнее: преступники были такими же людьми, с которыми она встречалась в магазинах, в транспорте и на улицах, а из всех возможных вариантов её больше всего привлекла работа следователя.

Двигаясь по служебной лестнице, она год за годом приближалась к делу, которое её привлекало больше всего – распутывать преступления самостоятельно. Наконец, её мечта исполнилась, и она попала в Следственный комитет. Проработав здесь несколько лет в качестве помощника следователя, она, наконец, получила дело для самостоятельной работы – не очень сложное, но на нём она могла проявить приобретённые навыки расследования.

Дело было заведено по статье «нарушение неприкосновенности жилища». В общем, обыкновенная бытовуха. В суде всё прошло гладко, со стороны защиты и со стороны прокурора замечаний в отношении ведения следственных действий не поступило.

– Ну что, Артемьева, – потёр руки её руководитель полковник Привалов, – берёмся за настоящее дело!

– Я готова, Анатолий Владимирович! – выпрямилась Надя.

У Артемьевой перехватило дыхание: Следственный комитет занимается расследованием серьёзных преступлений – умышленных убийств; изнасилований и похищений людей. Скорее всего, ей поручат расследование убийства. Надя не ошиблась.

– Вот и замечательно! – обрадовался Привалов.

Что Артемьеву поражало в этом человеке – это его неиссякаемая жизнерадостность и нетерпеливость в работе. Само по себе это было удивительным. Ведь всем с детства запали в память киношные образы сыщиков из уголовного розыска – нахмуренные лица, задумчивые взгляды, сложные логические построения при анализе обстоятельств происшествия и формулировании версий.

– Значит, так, – заявил Привалов, – сейчас отправляешься в Павловскую Слободу на осмотр места происшествия. В лесу местным жителем обнаружен труп мужчины с ножевым ранением. По предварительным данным, это труп ночного гонщика. Бригада экспертов к выезду готова, по возвращении доложишь. Вопросы есть?

– Вопросов нет! – отрапортовала Надя и встала.

– Прекрасно! – снова потёр руки Привалов и потянулся к телефону. – Ты не тушуйся, Артемьева! – бросил он ей вдогонку. – Всё будет хорошо!

Надя спускалась по лестницам к выходу на улицу и думала о том, как ей повезло с начальником.

– Ну что, Артемьева, мы в одной упряжке? – догнал её Алексей Яковлев – оперуполномоченный, с которым Наде предстояло работать в одной команде.

– Попробуем! – улыбнулась она.

– Что значит «попробуем»? Всё будет чики- пуки, вот увидишь! – подмигнул ей Лёша.

Алексей Васильевич Яковлев относился к числу людей, которые жили профессией. Понятно, что работа в органах требует полной самоотдачи, и через короткое время общения с преступными элементами человек начинает смотреть на жизнь и на людей под определённым углом. Происходит так называемая профессиональная деформация. Хорошо это или плохо – вопрос философский.

Капитан Яковлев к своим сорока пяти годам был убеждён в том, что никакой деформации не происходит – просто человек готов к профессии или не готов. Например, можно ли говорить о профессиональной деформации водителей-дальнобойщиков? Если бы они не были внутренне готовы к своей работе, то они не пошли бы в эту профессию.

Точно так же обстоят дела и с профессией опера. Капитану Яковлеву нравилось, как он выражался, «бежать по следу», общаться с большим количеством людей, и он искренне сочувствовал следователям, работа которых состояла в тщательном анализе событий, сопоставлении улик и допросах подозреваемых.

– Если я не найду человека, следователь его не сможет допросить, – сказал он как-то раз. А потом добавил: – Следак работает в основном с тем, что ему подгонят судмедэксперт и оперы.

В чём-то Яковлев был прав. Действительно, работа следователя состоит главным образом в обдумывании, а работа опера – в беготне.

– Садись, Надежда, – Яковлев широким жестом распахнул дверь перед Артемьевой, когда она садилась в служебный автомобиль. – Сегодня твоё боевое крещение – настоящее.

– А ты что, крёстный? – парировала Надя.

– Можно сказать и так, – не обиделся опер и сел рядом с ней на заднее сиденье.

– А Жорик где? – спросила Надя.

– Потом подгребёт своим ходом, не беспокойся, – отмахнулся тот.

Труп мужчины лежал метрах в пятнадцати от дорожного полотна в небольшой низинке. Возле трупа уже суетились эксперты.

– Ну что там, Рома? – поинтересовалась Артемьева у судмедэксперта.

Роман Евгеньевич Нечаев, невозмутимый сорокалетний мужчина с глубокими карими глазами, снимал резиновые перчатки.

– Ну что можно сказать? – ответил он. – Под ногтями чисто, смерть наступила мгновенно.

– Когда? – спросила Надя.

– Около двух часов ночи. Рана колотая, входное отверстие небольшое. Похоже, ударили отвёрткой.

– В сердце? – спросил Яковлев.

– Как ты догадался, Лёш? – с улыбкой глянул на него Нечаев. – Тебе надо не опером работать, а предсказателем.

– Ага, – кивнул Алексей, – сейчас найдём убийцу и подамся в Гидрометцентр или в бюро прогнозов.

– Что можешь ещё сказать о характере раны? – спросила эксперта Артемьева.

– Мало что можно сказать, – ответил Роман. – Чтобы отвёрткой попасть в сердце, много сил не надо, такую рану мог нанести и подросток. Но высокий подросток.

– Высокий? – заинтересовалась Надя.

– Посмотри сама, – Нечаев присел на корточки возле трупа. – Удар пришёлся в сердце, но снизу вверх, причём угол вхождения отвёртки в тело был не очень острым.

– Если учесть рост убитого, то убийца может быть или рослым подростком…

– … или низкорослым взрослым человеком, – продолжил Роман.

– Возможно, даже женщиной, – добавил стоявший рядом Яковлев.

– Всё возможно, – согласился Нечаев.

– Есть какие-то другие характерные детали? – спросила Артемьева.

– Других деталей пока назвать не могу. Может быть, вскрытие даст что-то ещё, но сомневаюсь, – покачал головой эксперт. – Судя по всему, Наденька, это обычная бытовуха. Орудие преступления не найдено.