Страница 12 из 17
Маша и компания дружно ворвались в просторное помещение, оказавшееся замковой кухней. Тимон был разочарован несбывшимися надеждами, фейки учуяли любимые сладости, а Марья просто во все глаза разглядывала это великолепие. Настоящие, похожие на русские печи соседствовали с магическими плитами. Огромная каменная жаровня с массивным вертелом располагалась рядом с каким-то странным сооружением из кипящих горшочков размером с куриное яйцо, висящих гроздью. Гигантские кастрюли и крошечные мисочки, грубые горшки и резные хрустальные розетки, а также баночки, мешочки, коробочки и связки трав, груды овощей и кучи мясных ингредиентов — чего здесь только не было! А уж о столе с готовыми или почти готовыми блюдами и не говорим. Пахло там умопомрачительно.
Сначала компанию замершей у двери малышни никто не заметил, но потом раздался трубный рев разъяренного повара:
— Мое суфле! Какая гадина не закрыла двери?! Кто еще не понял, что кулинария — это искусство и надо бережно относиться к шедеврам, особенно если ваши кривые руки не в состоянии их сделать даже через тысячу лет! Как я теперь подам на стол лорда вместо воздушного облака десерта эти сплюснутые кривые блины! — И тут он, развернувшись и подойдя ближе к дверям, наконец увидел причину своего кулинарного фиаско.
— Чей это ребенок? Кто пустил сюда ребенка, да еще и с выводком питомцев?
Надо сказать, что повар был слегка подслеповат. В свое время, чтобы получить должность и показать себя высококлассным профессионалом, он принял парочку полулегальных эликсиров для усиления обоняния и осязания. Как всем известно, это не проходит бесследно и всегда имеет обратную сторону. В случае с поваром всё, что находилось дальше двух-трех метров, принимало слегка расплывчатые очертания. На работе, впрочем, это не отражалось, вблизи он прекрасно видел. Своих работников узнавал в любом углу кухни и по запаху и движению сразу определял, помешивают ли они соус, чтобы не пригорел, или нагло подъедают хозяйскую еду.
Марью он идентифицировал сразу: маленькая девочка, явно не из прислуги. А вот маленькие фейки и Тимон были восприняты как какие-то экзотические зверьки. Тем более его занимали более важные вопросы: как девочка прошла на кухню и что делать с погубленным суфле. Но то, что он принял за одного из зверьков, вдруг, подлетев ближе и оказавшись шикарно одетым маленьким скелетом с крыльями и тростью, предъявило претензии:
— Я не понял, уважаемый, где вы увидели выводок питомцев? У вас принято оскорблять гостей, сравнивая их с животными, если они отличаются от обычных габаритов вашей расы? Мы личные гости лорда советника! Мария Спиридоновна, феи Ниле и Эм, а я родственник этих дам и господина, костяной полуфей Тимон. — В замке, дабы не упасть в грязь лицом перед дамами, а особенно перед женщиной мечты, скелетик решил быть предельно вежливым и блистать манерами. Сейчас, представляя всю компанию и не зная, как назвать себя, он изящно вывернулся, замяв степень родства и придумав себе новую расу.
Главный повар служил у советника давно и понимал, что такое личные гости! Он раскланялся самым куртуазным образом, складываясь чуть ли не пополам, и весьма изысканно попросил простить его.
— Поймите меня правильно, когда твой кулинарный шедевр вдруг превращается вот в это… — Он с видом, достойным главного героя какой-нибудь драмы, показал им то, что когда-то было воздушным десертом. — На кухню могут пройти только хозяева, управляющий, экономка и работники кухни. Или стража, но у них должен быть личный приказ лорда советника, но лучше бы стража сюда не ходила. — Он вспомнил последний налет этих мужланов, оставленный ими бардак, поломанную мебель и конфискацию половины мясного запаса кухни. Причем когда им вернули мясо, то только сырое. Готовое, вкусное и прекрасно прожаренное, как он подозревал, исчезло по дороге в чьих-то бездонных желудках.
— Ну еще кто-нибудь может не закрыть дверь, — резонно заметил Тимон.
— Нет, это практически исключено! — Все знают, что это первое правило. — Разве что леди Серина. Она такая, — повар слегка замялся, — рассеянная. Но она давно не появлялась на кухне.
И тут всех отвлекла наконец решившая задать вопрос Мария Спиридоновна. До этого она долго разглядывала всё и с наслаждением принюхивалась к кухонным запахам, наблюдала за работниками, косящимися в их сторону, но продолжающими выполнять каждый свою работу. Но когда повар драматическим жестом предъявил им то, что осталось от его суфле, она не выдержала:
— А можно попробовать?
Сдувшееся суфле продолжало вкусно пахнуть и выглядело хоть и плоским, но весьма аппетитным. Круглый такой блинчик слегка неравномерной толщины.
Удивленный повар пытался объяснить, что всё испорчено и это можно только выбросить.
Марья не терпела пустой траты продуктов и как настоящая русская женщина знала, что если из «какули» конфетку делать бесполезно, то из чуть неудачного, но хорошего продукта вполне возможно сотворить приемлемое блюдо. Блинчик видом и запахом говорил в свою пользу, надо было попробовать кусочек.
— Только маленький кусочек, ну пожалуйста.
Повар пытался предложить малышке уже готовые свежайшие пирожные, воздушные безе и мороженое из надерна, но упрямая девочка настаивала на «испорченном» продукте. Пришлось подчиниться.
Был освобожден угол стола для готовых блюд, поставлены сладости и налит чай. Фейки вились над безе, как пчелы над медом, они такого еще не пробовали. Хрупкие, сахарные, похожие на комья снега пирожные привели их в восторг.
То, что когда-то было суфле, положили на десертную тарелку и поставили перед Марьей. Повар лично преподнес милой малышке десертную вилочку и нож. Отрезав кусочек, Мария Спиридоновна поняла, что на вкусе исчезновение воздушности практически не отразилось.
— А у вас есть какие-нибудь ягоды, фрукты, сиропы?
Главный повар только обиженно взмахнул руками. Перепробовав кучу разноцветного фруктово-ягодного разнообразия, Марья решительно выбрала несколько видов мелких ягод и похожий по вкусу на персик фрукт, только нежно-голубого цвета. Насыпав ягодки на «блинчик» и добавив уже порезанный недоперсик, она полила всё это понравившимся сиропом с любимым шоколадным вкусом. Потом сложила всё пополам, добавила шарик мороженого и несколько ягодок. И, немного подумав, нарисовала пару зигзагов сиропом, обмакнув в него вилку.
Повар с интересом разглядывал яркое сооружение на тарелке. Когда он еще учился, то много путешествовал для изучения кулинарного искусства разных народов и бывал у северян. Там пекли из жидкого теста блины, и в первоклассных тавернах их подавали похожим образом. Но то блины, а это было только с виду похоже на блин.
Марья, отрезав кусочек и постаравшись зацепить вилкой всё, отправила это в рот. И сразу же маленькую порцию подтаивающего мороженого. Довольно прижмурилась и предложила повару попробовать. Тот, достав персональные приборы, аккуратно тоже подцепил себе кусочек.
Блинчик из суфле был достаточно нежным, вкус ягод и фруктов прекрасно сочетался, давая к сладости сиропа освежающую кислинку, а мороженое смягчало своим молочным вкусом яркую нотку шоколада.
— Очень вкусно, — вынужден был признать он.
— Не обязательно портить суфле, но если оно не удалось, то можно попробовать исправить, — объяснила ему Марья. — Если пострадал внешний вид, а сам продукт хорош, то выкинуть — это неуважение к вашему же труду. Очень много новых рецептов как раз рождались из таких, казалось бы, неудач!
Слышать такое от крошечной девочки было странно и немного неприятно, всё же когда тебя, кулинарного гения, пытается учить готовить ребенок… это бьет по самолюбию. Но Тимон, который не мог питаться в силу своих особенностей, пояснил:
— Наша бабуля много всего знает! — И, видя удивление повара, вкратце пересказал ему превращение бабушки.
У повара слегка отлегло от сердца: все-таки слушать поучения от пожилой леди вполне приемлемо.
А Тимон тем временем решил поинтересоваться, что еще интересного есть на нижних этажах. Ну чтобы зря не ходить. Помимо винных погребов и кладовых там еще были старые оружейные хранилища, пару помещений занимали фамильные ценности типа портретов очень дальних предков, свадебного платья пятиюродной бабушки, колыбели первенца прапра…прадедушки советника. Короче, все те вещи, что не пригодятся, а выкинуть жалко.