Падение Вавилона

– Карел Новак, этнический чех, проживал на территории Киргизии с семи лет. Новака проверяли на благонадежность не один раз. Это единственный инженер, который находился под наблюдением почти двадцать четыре часа в сутки.

– Почему? Вы же сказали, что он прошел все проверки, – поинтересовался Пахотин.

– На его личном деле стоят резолюции самых высокопоставленных чиновников. Тем не менее, мы точно знаем, что доклады о его передвижениях поступали с периодичностью раз в неделю.

– Его не пасли, а охраняли, – сделал вывод Вахрушев.

– Возможно, – согласился Адашев. – Такая трактовка вполне вероятна. Новак был лично знаком со многими партийными чиновниками. Как и Султанов, он контактировал с иностранными делегатами, посетившими КБ в годы разработки программы. Приезжали специалисты из Кубы, Болгарии, ГДР, Франции и Венгрии. А когда он встречал делегацию из Чехословакии, за ним попятам ходили два агента, которые подавали ежедневные рапорты о его контактах.

– Что-то вызывало подозрение?

– Нет. Новак вел себя дружелюбно, гостеприимно, много рассказывал о жизни в Киргизии, но все в рамках дозволенного. Вне стен лаборатории о программе никогда не упоминал. Даже его близкие не знали, чем он занимается.

Эксперт показал следующую партию слайдов. На экране замелькали лица еще четырех инженеров. Группа заслушала оценку их профессиональной деятельности и вклад в разработку программы.

– Выставленные хакером чертежи являются частью секретной разработки или той, что занимались остальные девять человек? – спросил Пахотин.

Адашев перевел взгляд на коллегу и отступил в сторону. Перед экраном во весь рост вытянулся Шохин.

– Мы получили скриншот трех чертежей прототипа опытного образца модульного дешифратора. Кто конкретно его разрабатывал, сейчас сказать трудно. На чертежах нет технического описания. Но кто бы это ни был, он имел доступ высшего уровня, что и пытался донести до вас коллега.

– Порядок, – Вахрушев поблагодарил экспертов.

На высоте десять тысяч километров, глядя в иллюминатор, он вспоминал последний день в родном городе. Прошло почти четверть века, детали растворились в памяти, как молоко в кружке кофе, который принесла ему улыбчивая стюардесса. Так уж совпало, что из норы, в которой его штопали, переливали кровь и вкололи не меньше сотни препаратов, он выполз именно в тот день, когда его якобы хоронили.

После очередного покушения он нанял двойника и платил ему баснословные деньги, чтобы тот мелькал в наиболее посещаемых местах с его охраной. Бродячему циркачу из Бухары некогда было вживаться в роль. Разве он мог предположить, что уже через три недели его натренированное тело прошьет автоматная очередь.

Он не справился с искушением и попросил водителя подъехать поближе к толпе. Люди, которым он помогал, прощал долги, наказывал их обидчиков, хаяли, а некоторые даже плевали вслед его приближенным, несущим тобут, накрытый его окровавленной папахой, с которой он расставался разве что летом. Лишь дед, точащий ножи перед входом на рынок, сказал: «Вот и настал конец правления Черкеса». Не было в его тоне злобы, лишь видение ситуации без прикрас.

В тот день в нем что-то надорвалось, и не потому, что оказался не понят людьми, на это он и не рассчитывал, он прочувствовал бессмысленность всего, что делал, ради чего жил и чем дорожил. Вот что значит жить среди людей и быть совершенно одиноким – не чувствовать радость, ни на кого не надеяться.

Как хорошо, что судьба даровала ему время для исправления ошибок, дала возможность побыть наедине с собой, познать внутренние страхи и подавленные обиды. Только одиночество дает человеку понимание того, кто он есть и каков его путь. Горы излечили его, сделали сильнее и мудрее.

– О чем задумались? – услышал он приятный женский голос.

Он повернулся и взглянул на стюардессу.

– Почему вы спрашиваете?

– Нет ничего прекраснее задумчивого мужчины.

В голове вертелись варианты ответа, но он решил не продолжать бессмысленный разговор.

– Ты чего? – спросил его один из телохранителей, как только девушка удалилась на мини-кухню. – Когда ты был с женщиной в последний раз? Дамочка сама к тебе в руки падает.

– Выпей стопарь и расслабься, – подначивал его второй.

– Ты что, монахом заделался? Типа целибат?

Обсуждение личной жизни даже для них, кто прикрывал ему спину больше десяти лет, было под запретом, о чем он тут же напомнил им в резкой форме. Секьюрити мгновенно подобрались и сменили тему.

После ужина, который прошел в столовой при штабе, Вахрушев собрал команду в конференц-зале, чтобы раздать поручения. Но едва начав, замолк, разглядывая вошедшего офицера лет тридцати. Он видел его пару раз в приемной Масличенко.

– Капитан Савельев, – пожал он руку полковника. – Иван Алексеевич послал меня к вам в помощь.

– Помощь какого рода? – осторожно поинтересовался Вахрушев.

– Связь с другими департаментами.

Вахрушев и Пахотин переглянулись. Делать нечего, приказ есть приказ.

– Присоединяйтесь, – он жестом показал Савельеву на свободный стул. – По ходу работы познакомитесь с группой.

– А можно сразу вопрос? – поднял руку один из аналитиков и, переведя игривый взгляд на новичка, лихо салютовал и представился: – Игорь Дудкин.

– Не дуди в дуду, – одернул его Пахотин.

– Пусть спрашивает, – Вахрушев подбоченился. – Ну? Игорь?

– А с какого перепуга мы на казарменном положении?

– Дык в управлении знают, что ты без бабы трех дней прожить не можешь, и умышлено лишили тебя доступа, – съязвил Пахотин и навис над коллегой. – Только так можно заставить твои мозги вращаться по-быстрому.

– Типа ты так шутишь?

– Довольно, – остудил их пыл Вахрушев и сел во главе стола.

С угрюмым видом Пахотин сел рядом и сложил руки на груди.

– Дело, что нам поручили, пропахло нафталином и обросло территориальными границами. Шеф намекнул, что половина свидетелей на пенсии, другая – на кладбище. Так что работать будем ювелирно, мне здесь сердечные приступы не нужны. Всем понятно? Рома, – обратился Вахрушев к заместителю, – займись поиском шестерых разработчиков. Установи местонахождение и посылай за ними группу сопровождения. Лежачих и хворых опроси сам, остальных ко мне.

– Что спрашивать?

– Для начала пусть расскажут все что помнят. Изъять весь материал: чертежи, наброски, фотографии лаборатории, если таковые имеются. Беседы записывай на диктофон, записи отдашь Козыреву, – полковник указал на худощавого парнишку. – Адам разберет все по косточкам и сверит показания. Докладывать обо всех нестыковках. Адам, составь на каждого досье, запроси распечатки мобильных и домашних телефонов. Проанализируй на предмет зарубежных контактов.

– А если кто-то остался в Киргизии?

– Специалисты такого уровня? Навряд ли, если только Султанов.

– И все же?

– Сначала дайте мне информацию. Решать будем на ходу. Выполняйте!

Пахотин и Козырев засели в оперативной комнате.

– Костя, – обратился полковник к Юрасову, коренастому насупленному аналитику, – установи за всеми шестерыми наблюдение. Прослушка, камеры. Игорь, завтра утром поедешь в Академию наук. Шохин сказал, что все материалы были переданы им в 1991 году. Уточни, у кого возникал интерес к программе. Сними копии всего, что у них есть. Необходимо обеспечить материалами вторую группу. Им предстоит просчитать риски. К тому же, если хакер выложит что-то еще, мы должны подтвердить подлинность или опровергнуть. Уточни, кто занимался передачей материала. Как проходила процедура, могла ли пойти утечка во время передачи? Были еще подобные программы? Мог ли кто-то использовать разработки «Аркана» в дальнейшем? Особое внимание удели дешифратору! Потом езжай в министерство обороны. Те же вопросы. Ищи след шести разработчиков, не засветились ли они в других проектах, не применяли ли частично или полностью технологии «Аркана». Может, утечка пошла вовсе не из ОКБ ИКИ, а гораздо позже. На этом пока все!