Падение Вавилона

– Вы знали его семью?

– Конечно! Наши жены работали в одной больнице. Что не говорил мне Карел, всплывало в женских беседах.

– При каких обстоятельствах пропал Новак?

Северцев театрально простонал, показывая, как ему больно вспоминать день исчезновения коллеги, и с неохотой поведал:

– Это было в канун 1991 года. Тогда мы базировались на окраине города. Было принято решение тридцатого числа не ехать в лабораторию, а присоединиться к остальному коллективу ОКБ ИКИ. Женщины суетились, нарезали салаты, а мы, мужчины, уже опрокинули парочку стопок и говорили о чем угодно, только не о работе. Сели за стол, а Новака нет. Все стали его искать – как без Карела за стол садиться? Он же местным заводилой был, шутником. Первый тост всегда его. Я попросил Лешу поискать Новака, – Северцев взглянул на сына так, будто обвинял его в исчезновении коллеги. – Да? Все так?

Вахрушев заметил, как побледнел Алексей. Он с укоризной взглянул на отца и включился в беседу:

– Мардарь с Новаком пошли на обед, потом по магазинам – женщины составили им список, что нужно купить для застолья, пообедали – и назад. К проходной подошли вместе, Мардарь прошел, а Новак сказал, что кажется потерял пропуск. Мардарь предположил, что, скорее всего, в пельменной. Новак кивнул и выбежал из здания.

– Больше его не видели?

– Нет. Потом нам сказали, что был звонок в секретариат и службу безопасности по поводу потери пропуска. Новак боялся, что кто-то может пройти по его пропуску, но это напрасно. Все охранники его знали. Фото сверяли с оригиналом, даже если видели тебя двадцатый раз на дню. Дежнев за этим следил, как параноик.

– Расскажите о жене Новака. Как она держалась?

– Плохо, Любе она говорила, что предчувствовала беду, – ответил старший Северцев, протирая платком очки. – Ей снились кошмары. Она думала, что непутевая дочь куда-то вляпается, но оказалось – муж.

– Непутевая?

– Да, – усмехнулся Вениамин Витальевич, – с ней постоянно что-то происходило. Такая шустрая была, как мальчишка. Карел сетовал, что хотел сына, а родилась дочь. Но как по мне, она трех непосед-пацанов стоила. Фигаро там, Фигаро тут. Скакала по лаборатории, как теннисный мячик.

– У нее был допуск в лабораторию? – удивился Вахрушев.

Северцевы хмыкнули в унисон.

– Такая и к президенту пройдет.

– А главное, никаких записей после себя не оставит, – добавил младший Северцев. – Нас без пропуска на дух не пустили бы, хоть десять лет отработай. Набычатся и орут, как глухие: «Пропуск!». А она придет, улыбнется, пощебечет с ними и проходит.

– Дежнев знал?

– Скажем так, узнавал последним. Но девчонка, если на него натыкалась, как факир, доставала из сумки временный пропуск, подписанный Султановым. Наверное, слямзила бланки и вписывала свою фамилию.

Отец и сын переглянулись и усмехнулись.

– Оторва, – резюмировал Алексей.

– Что вы можете сказать о Султанове?

– Клевый мужик был, – первым высказал свое мнение младший Северцев.

Его отец закивал.

– Азамат был очень добрым и отзывчивым человеком. Талантливый руководитель, знаковый ученый. Можно сказать, человек с большой буквы.

Вахрушев не смог скрыть своего удивления.

– Некоторые сотрудники утверждают, что он только на лаврах Новака почивал и премиальные выписывал.

Вениамин Витальевич фыркнул.

– Эти сотрудники – Дежнев? Никто кроме него так бы не сказал.

– Почему вы так думаете?

– Дежнева никто за человека не считал. Он только портил атмосферу в коллективе и своими кляузами тормозил рабочий процесс. Новака и Султанова из-за него постоянно наверх вызывали. Что они только не делали, никак не могли от него избавиться.

– Что можете сказать об остальных с допуском?

– Иванов Леня был большой души человек. Жалко, что так рано ушел. У него была ишемия сердца. Ему режим, диета и таблетки были прописаны, а он на все плюнул и жил на полную катушку. Из-за этого с женой разошелся. Правда, перед его смертью они снова сошлись. Кто там был еще?

– Тороненко, – подсказал полковник.

– Я его не знал. Леша, а ты? – отец перевел взгляд на сына.

Тот прочистил горло и сказал:

– Он дружил с Ячиным. Вроде футболом вместе увлекались.

– А Володин?

Северцевы переглянулись.

– Что? – подметил их замешательство полковник.

– Ну, знаете, захочешь и не сможешь его охарактеризовать.

– Вот как?

– Мутный был, – вставил Алексей.

– Подробнее можете сказать?

– Мне кажется он с дуринкой был, – выдал старший Северцев и посмотрел на сына. – Да?

– Не кажется, а был. Он даже в психушке лежал в середине девяностых. Но к утечке он точно не причастен. Он был чем угодно увлечен, только не работой. Еще и пяти нет, а он уже зевает и на часы посматривает. Сверхурочно никогда не работал. В выходные тем более. Если субботник – он срочно заболевал. Если митинг или демонстрация – улетал в Москву.

– Он москвич?

– Нет. Вроде он самарский… – неуверенно произнес Вениамин Витальевич и взглянул на сына.

– В Москве у него был кто-то… – вид у младшего Северцева был такой, будто его поймали на чем-то противозаконном.

– Кто-то? По мне так вы знаете кто.

– Не знаю, нужно ли сейчас о таком говорить, тем более человек умер.

– Вы уже начали, так что…

Алексей закатил глаза к потолку и нехотя выдал:

– Он был из этих… ну… голубых.

– А может, имел проблемы с потенцией…

Вахрушев обвел Северцевых пристальным взглядом и впервые за время разговора ощутил какой-то подвох – то ли сработало чутье, то ли Северцевы намеренно его дезинформировали.

– На внешность был вполне приятным парнем, – поведал свою версию старший Северцев. – Дамочки за ним так и вились, а одна преследовала на каждом шагу. Его это очень смущало. Бледнел и потел. Без боли не взглянешь.

– Из одной поездки он привез фото красивой девушки и поставил в рамку на столе, – Алексей усмехнулся, – потом выяснилось, что это прибалтийская актриса.

Полковник мысленно пометил себе тщательно проверить Володина и резко сменил тему:

– Где сейчас жена Новака?

Старший Северцев дернулся, оторопело уставился на полковника.

– Не знаю.

По реакции сына, который отвел глаза и сделал вид, что происходящее его не волнует, Вахрушев понял, что наткнулся на намеренное противостояние. Несмотря на создавшуюся ситуацию, Северцевы защищали вдову Новака.

– Нам необходимо поговорить с вдовой и дочерью Новака.

– После переезда мы не общались.

Отец перевел на сына полный мольбы взгляд, но тот нахмурился и отвернулся. Тогда старший Северцев пошел ва-банк:

– Леша, ты должен знать хоть что-то о Злате.

– Откуда? – возмутился сын.

– Ты же общаешься в этих… социальных сетях, ее там нет?

Алексей сощурился и оставил вопрос отца без ответа.

– Когда вы последний раз общались с вдовой и дочерью Новака? – спросил полковник у младшего Северцева.

– После аварии мы уехали из Киргизии и больше их не видели.

– Какой аварии? – Вахрушев изобразил удивление.

– Родители попали в аварию в Казахстане в 1992 году, – пояснил Алексей. – Папа почти год пролежал в больнице в Москве.

При упоминании Казахстана Вахрушев нахмурился.

– При каких обстоятельствах произошла авария?

– Папа не помнит. После этого у него начались проблемы со здоровьем.

– Ничего не помню о том дне, – замогильным голосом изрек Северцев.

– А мама помнит? – спросил Вахрушев у Алексея.

Тот заерзал и натянуто выдал:

– Она погибла в той аварии…

– Примите мои соболезнования, – участливо отозвался полковник и после минутной паузы спросил у старшего Северцева: – А что вы делали в Казахстане?

– Я был на запуске. С первой площадки Байконура стартовал спутник «Союз». На борту было наше оборудование. Это я точно помню, а вот что было после, не помню.

Основной вопрос Вахрушев оставил напоследок. Уж больно заинтриговал его таинственный куратор.