Страница 19 из 58
Возчик уставился на монету. Она стоила столько денег, сколько он никогда в жизни не видел.
— Не будет ли… сэр… так любезен… и запрыгнет в повозку. — ответил он, бережно забирая монету.
— И то правда, — ответил после паузы таинственный бородач. — Одну хвилиночку, то требует мальца организации… Так, вы, руки, хвать за край возка и ты, лева нога, те треба стать бочком… Ах ты, кривенс! Те сгибаться треба! Сгибайся! Ну чего те не понятно! — заросшее волосами лицо повернулось к возчику. — Прощения просим. Я тут с коленками балакаю, а они мя не слухают!
— Да что вы говорите? — пробормотал возчик. — Мне тоже коленки досаждают в сырую погоду. Их надо смазывать гусиным жиром.
— Да тьфу ты! Я ща эти коленки не только смажу, коли мне придется к ним на разборки спуститься. — сердито проворчал бородач.
До возчика доносились шум и похрюкивание, с которыми незнакомец переваливался через край повозки.
— Добре, поехали что ли. — сказал бородач. — Время не ждет. И вы, коленки, я вас увольняю! Кривенс, да я передвигаюсь, как на ходулях. Убирайтесь в брюхо, а для коленей пришлите пару справных хлопцев!
Возчик задумчиво прикусил монету, подгоняя коня. Золото было такое чистое, что на монете остались отпечатки его зубов. Это значило, что его пассажир был очень и очень богатым и это придавало ему особую важность.
Через несколько ярдов, позади него снова раздался голос — Не мог бы ты ехать мальца пошвыдче, дружище, а дружище?
— Понимаете, сэр. — ответил возчик. — Видите все эти ящики и коробки? Я везу яйца и яблоки, их надо везти аккуратно, чтобы не побить, сэр, и еще у меня там банки…
Что-то позади повозки посыпалось на дорогу с грохотом, стуком и хлюпащим звуком, который издала большая коробка яиц, шмякнувшись о землю.
— Ну как, теперя ты могешь ехать пошвыдче? — спросил бородач.
— Эй, это был мой… — начал мистер Краббер.
— А вот те еще мальца великучих золотых монеток! — тяжелая, вонючая рука опустилась на плечо возчика. С пальцев перчатки и в самом деле свисала еще одна монетка. Она стоила в десять раз больше, чем весь груз в повозке.
— Ох, ну раз так… — ответил извозчик, бережно принимая монету. — Может ведь произойти несчастный случай, а, сэр?
— Айе, могет, особливо коли мне задастся, что еду я не достаточно швыдко. — согласился голос позади него. — Мы… — я хочу сказать — я, дюже тороплюсь попасть вон в те горы, вишь ли.
— Да, но у меня не почтовая карета, сэр, — укоризненно сказал возчик, подгоняя коня в рысь.
— Почтовая карета, а? Что это за штуковина?
— Вы должны пересесть на нее, чтобы попасть в горы, сэр. Вы можете перехватить ее в Дурубахах, сэр. А я никогда не заезжаю дальше Двурубах. Но сегодня вы на почтовую карету уже не успеете, сэр.
— Почему нет?
— Я должен сделать остановки в других деревнях, сэр, а на это требуется время, и карета рано отправляется по средам, да и повозка не может ехать быстрее, сэр, и…
— Коли мы… Я не перехвачу карету сегодня, я те таку трепку задам, — зарычал пассажир. — Но коли я поспею, ты получишь еще пять гарных золотых монеток.
Мистер Краббер набрал полную грудь воздуха и завопил:
— Но! Пошел! Пошел, Генри!
В конечном счете, Тиффани пришла к выводу, что то, чем занимались ведьмы, было просто работой. Скучной работой. Мисс Левел даже на метле летала не часто.
Все это не могло не наводить тоску. Слишком уж это было… приторно хорошим. Разумеется, уж лучше так, чем злостно отвратительным, но немного… азарта, не помешало бы. Тиффани не хотелось, чтобы про нее думали, что она ожидала выдачи волшебной палочки в Первый День ученичества. Но мисс Левел говорила о магии так, что весь смысл ведовства, казалось, заключался в том, чтобы эту магию не применять.
Да чего уж там, думала Тиффани, не применять магию у меня и так прекрасно получается. А вот что мне не удается, так это сотворить хоть простейшее волшебство.
Мисс Левел терпеливо показывала ей, как можно делать запутку из практически чего угодно, если оно кажется тебе подходящим, с условием, что в нее вплетается что-нибудь живое, например, жук или свежее яйцо.
Но Тиффани никак не могла освоиться с плетением. Это было просто… обидно. Разве не была она обладательницей воображаемой остроконечной шляпы? Разве не было у нее Первого Взгляда и Второго Помысла? Мисс Тик и мисс Левел могли спелсти запутку за несколько секунд, но у Тиффани получался спутанный клубок, с вытекающими из него остатками яйца. Снова и снова.
— Я знаю, что все делаю правильно, но она лишь перепутывается! — пожаловалась Тиффани. — Что мне теперь с этим делать?
— Может нам приготовить омлет? — бодро предложила мисс Левел.
— Ох, мисс Левел, прошу вас! — воскликнула Тиффани.
Мисс Левел похлопала ее по плечу. — Все получится. Может ты чересчур сильно стараешься. Придет день, и у тебя все получится. Знаешь, сила вдруг приходит. Тебе надо лишь оказаться у нее на пути…
— Не могли бы вы сделать запутку для меня, чтобы я потренировалась?
— Боюсь, что нет. — ответила мисс Левел. — Запутка — вещь очень прихотливая. Ее даже нельзя переносить с места на место, разве что как украшение. Ты должна сделать ее сама, там и тогда, где и когда ты хочешь ее применить.
— Почему? — спросила Тиффани.
— Чтобы уловить момент. — сказала вторая половина мисс Левел, подходя к ним. — Способ завязывания узлов…
— … свежесть яйца и, возможно, влажность воздуха… — продолжила первая мисс Левел.
— … упругость прутиков, а также какие вещи оказались у тебя в кармане в эту минуту…
— …даже то, в какую сторону дует ветер. Все вместе создает что-то вроде сиюминутного образа действительности. Надо лишь правильно потянуть запутку. — закончила первая мисс Левел. — И я даже не могу объяснить тебе, как ее надо тянуть, потому что я сама этого не знаю.
— Но вы тянули ее, — сказала совершенно запутавшаяся Тиффани. — Я сама видела…
— Да, тянула, но я не знаю, как я это делаю. — ответила мисс Левел, беря в руки пару прутиков и длинный отрезок нитки. Мисс Левел сидела за столом напротив себя самой и плела запутку всеми четырьмя руками.
— Помню время, когда я работала в цирке. — сказала она.
— За мной тогда ухаживали Марко и Фалько, Летающие Братья Пастрами. — продолжала другая часть мисс Левел. — Они могли делать…
— … тройное сальто на высоте пятьдесят футов без страховочной сетки. Какими лихими парянми они были! Похожи друг на друга, как две…
— … горошины, и Марко мог поймать Фалько с завязанными глазами. Помню, я тогда еще подумала, если бы они были такими же, как и я…
Мисс Левел замолчала и обе ее части покраснели и закашлялись.
— Ну да ладно. - продолжила она. — Однажды я спросила у них, как им удается балансировать на тонкой проволоке и Фалько ответил — «Никогда не спрашивай канатоходца, как он держит равновесие. Стоит ему остановиться, чтобы подумать об этом, как он упадет». Вообще-то, на самом деле…
— … он произнес это так, — «Никагда нэ спрашивай, да?…», потому что ребята выдвали себя за уроженцов Бриндисии, представляешь. Они думали, что это производит впечатление, потому что звучит по иностранному, и еще они боялись, что никто пойдет на акробатов, по имени Летающие Сидней и Франк Картрайт. Тем не менее, это хороший совет, от кого бы он не исходил.
Руки споро плели запутку. Мисс Левел больше не была суетливой одинокой леди, она была полноценной мисс Левел, работающей всеми двадцатью пальцами.
— Конечно, — сказала она. — Полезно держать в карманах разные штучки, подходящие для запуток. Я всегда ношу с собой блестки…
— … ради приятных воспоминаний, которые они пробуждают. — сказала мисс Левел с другой стороны стола, снова краснея.
Она держала в руках запутку. В нее были вплетены блестки и куриная косточка. Свежее яйцо покачивалось в маленьком плетенном мешочке и еще много всяких разных штучек свисало с нее, поворачиваясь на длинных нитках.