Дерзкий

– Кстати, твоя будущая сестренка очень напоминает тебя в детстве, такая же хрупкая и маленькая. – Белоснежные искусственные зубы из слоновой кости так натягиваются на его губах, что становится жутко. – Не могу дождаться, когда завершится эта волокита с документами.

– А что не так с ее родителями? – У меня нервно дергается глаз.

– Слишком напоминает усопшую мать, или потому что не все мужчины так привязаны к детям. Не знаю. Но дяде пришлось поработать над ее психикой. Бедная девочка совсем потеряна. Я сделаю ее жизнь волшебной, как и твою однажды. Омрачает то, что вы не познакомитесь, и все из-за решения учиться в такой дали. Прийдется что-то придумать. Жаль.

– Зачем тебе еще дети? – Я знаю, что за подобный вопрос могу получить выговор.

Питер смотрит на меня иначе, совсем как тогда в больнице, с долей тоски и разочарования.

– У меня есть разочарование в жизни, и одно из них невозможность иметь детей. Ты покидаешь меня, и то, насколько от меня отдалилась, заметно невооружённым взглядом, я все еще должен делиться своей нежностью. – Хлопок входной двери, виток свежего воздуха, пропитанного дождем, вызвал у меня рвотный рефлекс. – Ты побледнела. Хейли, девочка. – Озабоченно он идет ко мне навстречу, но мой желудок совсем другого мнения.

Сжимая ладонями рот, я бегу к себе в комнату, дергаю двери и влетаю в туалет, согнувшись пополам извергаю все, что только что съела. Звуки моего позора смешиваются с шумом воды, смываемой все страхи, появившиеся перед моими глазами. Выравниваюсь, включаю кран с ледяной водой, раз за разом смачиваю лицо, пока кожа не становится красной и стянутой.

Со всей злостью бью по баночкам, стоящим на полочках, они летят на пол и разбиваются об плитку, хватаю полотенца, расчёски, косметику – все, что попадается под руку, разрушается, точно так же, как однажды мое детство, юность. Вся моя ненавистная жизнь. Вылетаю из ванной комнаты, сдираю плед с кровати, достаю ножницы с полки и кромсаю его с извращенным удовольствием. Ткань никак не поддается, поэтому становлюсь на нее и тяну вверх, пока громкий треск не заполняет все мое нутро. Я чувствую себя этой тряпкой. Сшивая края, ты все равно не сделаешь так, как было в оригинале, всегда останется уродливый шов, торчащие нитки, отличающиеся по цвету. Фальшивка!

Я все еще не могу поверить, что опекун нарушил ход моего тщательно спланированного плана. С чего он взял, что продажа дома поможет ему забыть тот день, когда меня увезли на лечение? Дом, напичканный моими воспоминаниями и скелетами в шкафу! Если кто-то найдет то, что я прячу, моим планам не сбыться! Нарушив мои планы, он сейчас доволен собой и потирает ладонями. Я придумаю, как достигнуть цели.

– Ублюдок конченый, – говорю сквозь зубы, одеревенелые пальцы трясутся, желая разбить несчастную рамку и швырнуть куда подальше, но тогда он не даст мне шанс сбежать от него, и я стану свидетелем этого ужаса.

Глава 3

Чейз

Говорят, брови человеку нужны для того, чтобы пот, стекающий по лбу, задерживался на них. И все это абсолютная фигня. Проверено на себе. Бандана не спасала от палящего солнца, голову пекло будь здоров, пока мы с парнями крепили коричневый профлист к стропилам. Я держался за трубу одной рукой, второй – за штаны Ханта, закручивающего шуруповертом саморез. Терренс стоял на шаткой лестнице, грязными перчатками удерживая лист, чтобы он не съехал в сторону. Нам осталось добить буквально этот огрызок и спуститься. Но профлист гулял под порывами ветра и пугал меня до чертиков. Обувь буквально плавилась, соприкасаясь с металлом.

Капли пота стекали по моему телу, я боялся убрать руку от трубы и сорваться вместе со старшим братом на голову среднему. Глаза уже начало жечь от соли, скривившись, я пытаюсь голым плечом вытереть веко, но ничего не выходит. Под звон шуруповёрта и натяжку штанов, напрягаю мышцы. Шум в ушах так задолбал, словами не передать. Наклоняю голову и трясу ей из стороны в сторону, разбрасывая брызги вокруг себя.

– Ну, спасибо, козлина! – орет Хантер.

Усмехаюсь, блин, я помогаю, как могу. Никто не тащил их делать крышу, выбор мог вполне пасть на готовку. Хотя и это лишнее, я покину дом. Все решили, что завершить ремонт надо обязательно именно сейчас. Я не считал эту идею хорошей по двум причинам. Первая – это солнечная погода и невыносимая жара, а вторая – опасность. Желание накопить на ремонт крыши и не лезть на высоту связано с боязнью высоты.

Шуруповёрт прекращает звенеть, Хантер поворачивается, выдергивает шнур из розетки и скидывает удлинитель с крыши. Он выпрямляется и отрывает мои намертво приросшие пальцы к шлейке штанины от себя.

– Ты в порядке? – Встревоженно он наблюдает, как я второй рукой обхватываю трубу, буквально обвиваясь вокруг нее змеей.

– Струхнул чуток, – ржет Терренс хриплым голосом, – употел сопляк.

– Да пошел ты. – Я пытаюсь сделать так, чтобы мой голос был таким же воинственным, как и у моих братьев, но выходит черте что. – Она шатается, думаю, может ее закрепить?

– Ага, ну как же. Шатается она, а тебя, лося, удерживает. Паникер, – ржет Терренс, вот за что я не перевариваю среднего брата, так это за издевки. – Представляю, как ему однажды придется сделать нечто такое для девушки. Например, забраться сделать предложение или снять ее с пожарной лестницы тридцати пятиэтажного здания.

У меня от одной мысли перехватило дыхание, чтобы не упасть в обморок, я стал наблюдать за Хантом. Он как опытный скалолаз передвигается по крыше, закрывая углы кусочками, приготовленными заранее, пока я щурюсь на солнце, напоминая сейчас сосиску на шпажке, загорающую на солнцепеке. Какое-то шевеление со стороны привлекает мое внимание. Терренс с перепуганными глазами качается из стороны в сторону, хватается руками за хлипкий прикрепленный лист, и его откидывает немного назад. Во мне борются трус и герой одновременно. Отпустив трубу, я кидаюсь помогать среднему брату, еле удерживаясь, чтобы не смотреть вниз, скатываюсь на пятой точке и протягиваю руку.

– Куда ты собрался? – басит Хантер. – Тер, идиот.

Веревка оказывается поперек моего живота, больно перетягивает кожу, но удерживает на месте. Резиновые шипы на перчатках останавливают от скольжения. Брат помогает мне подняться на ноги и возвращает к трубе.

– Стой здесь! Я помогу тебе спуститься. – Хантер с грозным видом передает шуруповерт брату. – Лестница шатается, – бубнит он, – придумал бы что-то существеннее.

– Да ему и этого хватило, – не унимается Тер. – Ладно, ладно. – Издает смешок, и его макушка пропадает из вида.

Дергаю веревку, перетягивающую мои бедра, когда он успел привязать ее ко мне? Я настолько боюсь высоты, что даже не заметил того, что брат давно позаботился о моей безопасности.

– Спасибо за заботу. – Цепляюсь за ладонь брата, делаю аккуратный шаг к лестнице.

– Будто я позволил бы тебе сорваться отсюда. Малой, ты совсем из ума выжил со своим одиночеством, – говорит он мне, пока я спускаюсь.

Как только мои ноги твердо стоят на траве, уверенность возвращается в полную силу. Глазами ищу моего придурочного среднего брата, чтобы навалять ему хорошенько. Пока он умывается, включив воду в шланге, тихо подхожу к нему сзади и обхватываю горло, сжимая его в захвате.

– Ах ты, мелкий гаденыш. – Он пытается выкрутиться, но я упираю колено ему в позвоночник и еще сильнее стягиваю шею.

Парень что-то хрипит, локоть летит мне в бок, я отпускаю его, оставшись невредимым. Выставив передо мной кулаки, Терренс с наглой ухмылкой делает выпад.

– Ой, мальчики, как хорошо, что вы закончили, время обеда, и мы уже все приготовили. Хватит ерундой заниматься. – Мы сосредотачиваемся на словах строгой Винни. – Руки мыть и за стол.

Средний брат тут же меняет тактику, облизнув свои губы, увлеченно следит за мягким покачиванием бедер длинноногой Винни, я, долго не раздумывая, бью ему подзатыльник и несусь на всей скорости к дому, опередив девушку. Захлопнув дверь, и уперевшись ногой в косяк, я удерживаю ее, пока с той стороны дергают ручку, пытаясь открыть. Маты, которыми меня покрывают братья, я оглядываюсь на тоненький смех Уиллоу, появившейся за моей спиной. В ее руках полотенце и кружка, которую она тщательно вытирает.