Страница 29 из 47
— Твою то мать! — Катерина сцепила зубы и глубоко выдохнула сев прямо на пол.
— Везите их на машине, Джин, — он посмотрел на меня и покачал головой.
— Я не оставлю тебя здесь одну!
— Тогда оставайся с ней, и проведите полную дезинсекцию. Сожгите их вещи и раздайте новые. А я повезу малышей в госпиталь с остальными военными. Вернётесь как закончите.
Мы переглянулись, и каждый понимал, что другого выхода нет. Поэтому всё, что мы привезли выгрузили из одной из машин и немедля начали транспортировку детей.
— Четырехместный "хам" оставите нам. Бойцов забирайте с собой. Если они захотят напасть, то верно выберут вас!
— Слушаюсь!
Сержант быстро сел за руль, и вскоре машина уже выезжала из деревни.
— Что дальше?
Джин обернулся ко мне и нахмурился. Небо затянули тяжелые тучи и поднялся холодный ветер.
— Нужно сжечь всё, и раздать помощь женщинам!
Он кивнул и вместе мы вошли обратно в дом, к которому понемногу стекались люди. На ломанном языке Джин понемногу объяснял что нужно делать, и дело тронулось с мёртвой точки.
В овраге за одним из домов разожгли огромный костёр и начали сбрасывать туда вещи. Процессом руководил Ван Джин, постоянно оборачиваясь на скалы, что справа огибали деревню словно огромная стена.
Я же делала инъекции старикам и раздавала им небольшие пайки с едой. Одежду эти люди разобрали сразу, как и теплые пледы и спальники.
К вечеру пошёл снег, и Джин начал заметно нервничать. Уже не просто оборачиваясь и осматривая территорию. Он буквально стоял ща моей спиной, словно пытался закрыть собой от невидимой пока опасности.
— Мила! Нам пора ехать!
— Ещё несколько минут, прошу!
— Мила!
Я прислонилась к нему спиной и погладила по ладони, пока один из стариков пытался понять, как открыть наши консервы.
— Ещё чучуть!
К тому моменту, как я накормила всех, на улице началась настоящая метель. Мы попрощались с местными и быстро сели в "хаммер".
— Капитан Ван Джин штабу! Меня слышат?
Но ответом были лишь помехи.
— Вот правду кто-то придумал: "Послушай женщину и сделай наоборот!"
— Не пыхти, как сварливая бабка!
Он зло посмотрел на меня и завёл мотор, включив фары. Спустя тридцать минут они потухли, как и аккумулятор этой консервной банки.
Мы даже не успели съехать со склона, что вёл на гору, как "хаммер" встал замертво и больше не заводился.
— Это карма!
— Весьма сомнительная и плачевная, если учесть что мы на склоне в метель и с остывающей машиной!
— Всё то вы знаете, госпожа Герман!
Он отстегнулся и вышел, чтобы посмотреть где мы. Естественно нам не могло повезти настолько, чтобы рядом были люди. Но…
— Там внизу посёлок и виден свет! Я спущусь и гляну кто это. — он сел назад и достал пистолет, проверив магазин.
Я же схватила его за руку трясущейся ладонью, и уцепилась мёртвой хваткой.
— Нет! Ты останешься здесь!
— Мила!
— Я лучше схвачу воспаление лёгких, чем тебя кто-то ранит!
— Мила…
— Джин, я прошу тебя!
Я заглянула в его глаза, но не успела продолжить свое нытьё, как меня с силой схватили за затылок, и я потеряла связь с реальностью, буквально простонав остатки своей пламенной речи в его губы.
Бережно, но с тем надрывно он всё сильнее прекушивал мои губы, в попытке дотянуться до меня ближе.
Но куда уж ближе, если наши дыхания смешались настолько, что мне уже было плевать на всё! И на метель! И на то в каком месте он проводит рукой по моей шее и с силой сминает кожу. Всё сузилось до электричества, что буквально заставляло меня придвинуться ближе и расстегнуть его куртку. Пробраться руками под этот металлический ужас, чтобы почувствовать гладкость кожи под своими пальцами. Сильные и крепкие мышцы, которые двигаются синхронно с тем, как он прижимает меня к себе. Это заводило настолько, что не остановись он сейчас — мы продолжим прямо здесь.
— Я вернусь! — он оторвался от меня и посмотрел прямо в глаза. — Верь мне! И не истери больше.
— Мгм…
— Хорошо?! — он прислонился ко мне лбом и выдохнул.
— Мгм…
А что я могла сказать, если слова буквально горели в горле хриплым шопотом.
Те минуты, что я провела одна в машине, стали самыми ужасными за последнее время. Меня трясло и я постоянно всматривалась сквозь метель туда, где она его скрыла из моих глаз.
Но я пообещала себе! Я больше не буду ребенком, я больше не стану бояться! Я должна уметь ждать, если выбрала такого мужчину. Теперь ожидание и волнение стало моей судьбой. Именно в этот момент я ясно это осознала — он будет уходить, а я должна его ждать с улыбкой, чтобы ему было легче.
За этими мыслями я не заметила как с моей стороны резко открылась дверь, и Джин вытащил меня из машины, укрыв теплым пледом из овчины.
— Пойдем! Это обычная деревня скотоводов. Они овец держат, а ты боялась.
Мы аккуратно спускались вниз почти что в кромешной темноте. Единственным источником света был небольшой фонарик на навигаторе Джина, который и осветил улыбчивую старушку, которая в метель вышла нас встретить.
— Она немая. Не говорит вообще, но сразу поняла что мне нужна помощь.
Джин вёл меня за руку вслед за женщиной, которой освещение было вообще ни к чему. Она прекрасно знала дорогу, и сразу подвела нас к старому дому из камня и открыла двери.
Я попыталась поблагодарить её, но она вдруг застыла и взяла наши сплетённые руки в свои, нахмурившись.
— Что?
Я посмотрела на нее растерянным взглядом, но она лишь положила свою вторую руку мне на грудь и сжала, покачав головой.
— Она что-то показывает…
— Это всё суеверия! Не бери в голову.
Я видела, что и Джин как-то странно воспринял этот жест женщины, но последняя не унималась, и в конце сжала моё плечо сильнее и указала на Джина.
Видимо она всё сказала, потому что показала на голову, и метель.
— Сказала чтобы мы входили.
После этого я обернулась опять к ней, но женщины уже и след простыл.
— Странная…
— Они все странные в этих деревнях. Суеверные и запуганные.
Он успел зажечь пару свечей и я наконец оглянулась. Это была одна огромная комната с кроватью, и грубой, в которой уже горел огонь.
— И ещё они очень добрые… — я подошла к огню и выставила вперед замерзшие руки.
Тепло от огня согревало, и медленно успокаивало. Дерево потрескивало, и это был единственный столь громкий звук.
— Это правда.
Джин встал над столом и присмотрелся к небольшой миске в которой была свежая каша. От неё исходил пар, и запах пряностей.
— Странное место. — я сняла плед и расстегнула куртку. — Буквально рядом люди живут в холодных землянках, тогда как здесь есть хотя бы печь.
Пока я вела философские речи, мой мужчина закрыл наглухо двери, ещё и стулом их приперев, задвинул шторы, и спрятал свечи так, чтобы они не отсвечивали в окна.
Когда я стояла и наблюдала за тем, как он снимает сперва куртку, потом стягивает бронежилет и бросает его на пол. Кобуру с "глоком" кладет на стол, а затем поднимает руку и снимает наручные часы.
Словно мы дома… Словно мы живём вместе и он только что вернулся домой, и садиться ужинать.
— Я настолько красивый?
Он поднимает взгляд, и свет от свечей отбрасывает тень на рельеф его лица, тела…
— Что если я скажу, что да! Ты красивый.
Он усмехнулся и медленно подошёл ко мне. Провёл рукой по плечу и зацепился за застежки бронежилета, что всё ещё был на мне.
Быстрым и натренированным движением он отстегнул его, и я прикрыла глаза от облегчения.
— Иди сюда!
Он притянул меня и стащил мою кофту через голову, бросив её на стул, что стоял рядом.
— Я так и знал…
Он провёл рукой по моим оголенным плечам, на которых выступили рубцы от ношения мнимой защиты, которая не защитит меня от рук этого мужчины.
Джин нагнулся и провёл губами по ним, согревая мою кожу, в попытке залечить её израненые участки своей лаской. Одной рукой он обнял меня и прижал, пока другая зарылась в мои волосы, и оттянула их назад, чтобы открыть путь губам, которые от плеча медленно двигались по ключице, шее, пока не добрались до мочки уха и я не ощутила, как он ласково прикусил её зубами.