Фантош для оборотня. Посвящение, или Игры насмерть!

– Добрый, – отозвался с показной бесстрастностью Шлёма. Встал и чуть склонил голову: – До встречи, Милена. Надеюсь, завтра вы будете в более приподнятом настроении.

– Спасибо, – пробормотала, ещё пока не зная, как поведу себя дальше.

Только Эпштейн покинул палату, под неусыпным контролем врача, Роберт Евгеньевич вновь заулыбался:

– А я считаю вам сегодня уже гораздо лучше. В плане здоровья, – пояснил ровно.

– Вашими стараниями, – нахмурилась и сложила руки на груди.

– Ну-ка дуться перестали, – с наигранной суровостью потребовал врач. – Вам ещё жить да жить.

– Это правда, что вы не можете в моей голове ковыряться?

– Нет, – уже без юмора отозвался Роберт и тоже присел на стул около меня. – А что вам сказал Эпштейн?

– Что мой разум теперь навсегда закрыт для других, но при этом остаётся одержимым хозяином.

– Боюсь, это так…

– Вот же тварь! – обронила устало. – Я умоляла меня оставить, и он оставил, зная, что поработил до конца жизни.

– Милена, мне жаль, что с вами такое произошло, – виновато сокрушался Роберт.

– Да неужели?! – вспылила. – Хотите сказать, никогда подобным не развлекались?

– Не буду врать, – без тени улыбки отозвался врач. – Но не все такие. Мы разные, Милен, так же как и различны люди. И, так же как и у людей, чем больше у нас власти и силы, тем больше это развращает.

– Значит, вы тоже… слабы? – прищурилась, впервые услышав о такой точке зрения на силу тварей.

– Да, мы, как и люди, подвержены слабости к власти, деньгам…

– А лично вы!?

– Я не так силён как некоторые моего вида, – признался с явной неохотой врач. – Балансирую где-то посередине, но рад этому.

– Но, если развлекались фантош, значит, и вы…

– Да, – с нескрываемой болью кивнул Роберт Евгеньевич, – но дело прошлое. Я положил свою жизнь и знания на алтарь врачевания. Для меня это – жизнь! Поэтому, всё остальное больше не существует. С тех пор как понял чего хочу – я стал тем, кто спасает и помогает, а не убивает и порабощает.

– Жаль, что вы не встретились на моём пути раньше, – сожалела, рассматривая свои руки.

– Не говорите так. У каждого из нас есть своё место и предназначение. Моё – лечить, ваше – любить, Демьяна – управлять.

Даже при звучании его имени сердце пропустило удар, а тело пробило мелкой дрожью. Предательская реакция, мерзкая правда.

– Вы тоже знаете, кто меня искалечил? – изумилась очередной истине, как оказалось, очевидной другим и сокрытой до сих пор от меня.

– Да, – кивнул врач и тоже уставился в пол.

– Вспомнила, – осенило меня. – Я вас вспомнила! На улице, – затараторила. – Мне стало плохо, а вы меня на остановку отнесли.

Мужчина поднял на меня извиняющийся взгляд, и новая догадка резанула, словно нож масло:

– Вы следили за мной?

– Простите, но был должен…

– Почему?

– Демьян знал, что вам плохо, а так как я его друг, он попросил за вами приглядывать. Это было совершенно неудобно. Я едва успел, а когда убедился, что с вами всё в норме… физически, быстро ретировался – не хотел светиться сильнее, чем уже.

– Какое ему дело до того, что со мной? – осторожно уточнила, пиля врача пристальным взглядом.

– Это сложно объяснить, – тряхнул головой Роберт. – Да и не мне об этом вам рассказывать.

– А кому? – не поняла юмора. – Демьяна не видела больше года. Да и не знаю, где его искать. Да и не хочу! Боюсь… – уже перешла на позорное бормотание.

– Я искренне сочувствую вашему состоянию, но считаю, вам нужно поговорить с Демьяном. Расставить все точки над i.

– Мы уже всё обсудили! – отрезала испуганно и поспешно, чем следовало, чтобы убедить в своей адекватности в этом вопросе. – Он меня отпустил… – частила, презирая себя за слабость и тщедушность, – хоть так, но больше не суется со своими репликами и влиянием. Я сама по себе, он сам.

– Вы уверены? – с сомнением глядел врач. В этот миг точно осознала, что Роберт Евгеньевич знал меня и мои страхи даже лучше самой меня.

– Более или менее, – призналась нехотя, прикусив губу, изучая одеяло.

– Что случилось? Что толкнуло вас на самоубийство? – врач не прекращал попыток узнать истинную причину моего проступка.

– Твари нашли нас с детьми, – прошептала через не хочу. – Они сказали, чтобы я кое-что передала кукловоду.

– Значит, я правильно понял, когда увидел укус на вашем ухе, – кивнул своим мыслям врач. – Не знаю, важно ли вам, но того зверя больше нет, – выглядел виноватым Роберт Евгеньевич. – Я дал наводку и его уничтожили.

– Конечно, мне плевать! – брякнула зло. – Проблема-то осталась! Он же не один был. Не он, так другие меня достанут.

– Плохо дело, – бурчал врач задумчиво.

– Конечно, плохо. Они угрожали убийством детей. Вот и рассудила, что если меня не станет, никто на них не будет покушаться. Они без меня, точно шашки в шахматной партии. Вроде как доска одна и та же, да только ими бессмысленно ходить!

– Интересная мысль, – поджал губы мужчина. – Вы должны увидеться с Демьяном и всё ему рассказать! – огорошил ни с того ни с сего и так решительно, что испуганно вздрогнула.

– Если бы он желал меня увидеть – уже нашёл.

– Вы категорически запретили ему к вам приближаться. Демьян умыл руки. Какой бы он ни был тварью – никогда не нарушает слова!

– Хотите сказать, что он не в курсе, где я сейчас и что со мной?

– Не в курсе, – признался стыдливо Роберт. – Ни я, ни Эпштейн ему не сообщили, что на самом деле случилось, а те, кто был к вам приставлен, проинформированы, как и ваши родители – что у вас курс лечения. Да и нет его в городе уже неделю, дела важные… – это добавил мрачно с нескрываемым отвращением.

– Если за мной следили, что меня совсем не радует,то как допустили нападение?

– У нас тоже случаются всякие нештатные ситуации.

– Я заметила, причем пугает их периодичность, – не сдержала холодного сарказма.

– Если скажу, что приглядывающих за вами нашли мертвыми, это хоть немного смягчит вашу праведную злость?

В горле затянулся узел, а сердце неприятно заныло.

– Убитыми? – повторила эхом. Могла злиться сколько угодно, но совершенно не желала смерти невиновным.

– Они были вашей тенью всё это время. А несколько дней назад, как понимаю, в тот день, когда на вас напали, они не вышли на связь. Их обнаружили за городом. Поверьте, Демьян дорожит вами.

– Не смешите, – аж перекосило от услышанного бреда.

– Милена, я бы вам подобного не говорил, если бы не хотел счастья Демьяну.

– Очень рада, что у него есть такой человечный друг, но не понимаю, как его счастье связано со мной?

– Сложный вопрос…

– Да и ситуация,не находите ли, тоже не из лёгких.

– Несмотря на то, что вы человек, вы подходите ему. Поэтому и говорю, я ему желаю счастья.

– Счастья… – горько усмехнулась глупой связки и такому непривычному слову в контексте я – Демьян – подходить – человек – оборотень.

– Вы должны разобраться между собой, а потом он образумится и решит некоторые проблемы внутри нашего общества.

– А вот это вообще не должно меня касаться, – очнулась от вязких мыслей, куда неумолимо затягивало.

– Уже коснулось, и я уверен, Демьян пойдёт на конфликт и устранит проблемы.

– Какие у вас могут быть проблемы? – насторожилась, хотя не очень-то хотела слышать очередную новость.

– Разобщенность, разгул свободных. Много, поверьте, и, если Демьян станет главой, он сможет решить…

– Он против общности, если мне не изменяет память, – добавила чуть погодя.

– Да, потому что одиночка. Потому что не верит в то, что мы можем не только вредить, но и помогать людям. Потому что у него нет вас!

– Это вы сильно загнули, – опешила настолько, что не могла слова сказать несколько секунд. – Не поняла логической цепочки, и каким образом в ней опять оказалась я.

– С той, как оказались связанной с Демьяном.

– Связанной… Это не связь, а психологическое и физическое рабство. Абсолютное! Пожизненное. Причём, одностороннее.