Страница 41 из 75
Фелиции пришла в голову ужасная мысль, и она проглотила страх.
— Тебе… не нравится…
Боже, зачем унижаться, спрашивая, была ли она так сексуальна, как он себе представлял? У него был секс со столькими женщинами. Актрисы, модели, красавицы, как человеческие, так и волшебные. Как она могла соревноваться?
Фелиция схватилась за рубашку и прикрылась. С рычанием Харстгров вырвал одежду из ее рук. Когда ее грудь поднималась и опускалась с резкими, тревожными вздохами, она чувствовала себя более открытой, чем когда-либо.
— Не нравится то, что я вижу? Это то, что ты думаешь?
Его глаза сузились, его голос был как хлыст.
— Я, эм…
Она выдохнула, содрогнувшись от мгновенной тишины.
— Да.
— Ты сошла с ума, солнце. Я пытаюсь понять, как насытить свою огромную потребность в тебе, не наводя на тебя ужаса. Ты уже полна страха.
Да, но не по той причине, которую он себе представлял. Его соблазнение было не слишком страшным. Ее чувства к нему были страшнее.
— Я никогда не чувствовала ничего подобного, — призналась она дрожащим голосом.
Он застыл.
— Как что?
— Это… всепоглощающее желание.
Она прикусила губу, борясь со следующими словами.
— Я не знаю, как с этим бороться.
— Я не мог с того момента, как встретил тебя.
Его слова прервали ее дыхание. Подавшись вперед, она слегка прижала рот к его губам.
Затем немного сильнее. Харстгров прислонился к стене, костяшки пальцев побелели, он дрожал от усилия остаться на месте и позволить ей вести в ее собственном темпе. Его дрожь сказала Фелиции, что такая сдержанность дорого ему обошлась. Ее сердце снова перевернулось.
С каждым прикосновением их связь углублялась, их желание росло.
Сжав ее волосы в пригоршни, он откинул голову назад и накрыл ее рот, превратив поцелуй в опустошение, от которого у нее перехватило дыхание. Фелиция задрожала, когда он глубоко окунулся, его руки бродили по ее голым плечам, спине, прежде чем остановиться на креплении бюстгальтера. В следующую секунду тот упал вместе с ее рубашкой на пол.
Холодный воздух и его горячий взгляд задели ее соски. Харстгров смотрел в изумлении, как будто нашел самую красивую женщину, которую когда-либо видел. Как будто он не мог продержаться ни секунды.
— Фелиция.
Он сжал одну грудь в своей горячей ладони, лаская жесткую вершинку, и она задохнулась от горячего потока ощущений. Его прикосновение опалило ее кожу, подняв лихорадку, прежде чем его рот опустился на нее, и он сильно вобрал сосок.
С вздохом она прижалась к нему, сжимая его твердые, округлые плечи, чтобы держать его рядом.
Быстро он перекинулся на другую грудь, захватил ту между губ, сосал, щипал. Потребность увеличилась, отбросив оставшиеся беспокойство и мысли.
Она застонала. Боль внутри давила, требуя не только секса, но и его. Всего его. Опасное желание поделиться своими мыслями и сердцем, страхами и завтрашний день с ним вторглись в нее, пугающе сильные. Он был соблазнительным, сильным.
Запретным.
Задыхаясь от каждого вдоха, Фелиция расстегнула молнию, отчаянным движением пальцев стаскивая его брюки. Она обхватила рукой эрекцию Герцога и погладила ту по всей длине, удовлетворившись, когда он застонал долго и громко.
Боже милостивый, он такой твердый. И большой. Вскоре он будет внутри нее, скрепляя связь, которую, она знала, что не должна была хотеть, но больше не могла отрицать.
С мучительным стоном Харстгров схватил ее за запястья.
— Я пытаюсь продвигаться медленно, любить тебя так, как ты заслуживаешь. Ты убиваешь мои благие намерения.
Она отрицательно покачала головой.
— Они мне больше не нужны. Только ты.
Черные глаза оглядели ее, ноздри раздулись. С приглушенным проклятием он поднял ее и толкнул на диван, отбросив декоративные подушки.
Он набросился на ее джинсы, разорвав их с едва заметным усилием, стаскивая вниз по бедрам и бросая на пол.
Фелиция лежала перед ним обнаженная, отчаянно желая его прикосновения. Тлеющий взгляд Харстгрова говорил, что он никогда никого не хотел так сильно, как ее сейчас.
Она не надеялась, что так будет всегда.
Герцог накрыл ее тело своим. Горячая кожа обжигала ее, когда он целовал шею и жадно сосал соски, затягивая невидимые тиски внутри нее.
Она застонала, капитулируя.
Неутомимо он сжимал ее тело, целуя нижнюю часть груди, живот. Фелиция схватилась за его плечи, ногти погрузились в кожу, когда он обвел пупок языком, пробуждая нервные окончания, о которых она не знала.
— Вот так, солнышко. Вонзи в меня эти миленькие ноготки. Как только я проникну глубоко в тебя, дай мне еще. Обещай.
Его слова жгли ее изнутри.
— Да.
С легкой триумфальной улыбкой он спустился еще ниже. Фелиция раздвинула для него бедра. Ее голова кружилась, кружась от желания, пока его дыхание трепало ее влажные кудри. Его намерения мгновенно стали ясными.
— Харстгров, я никогда, ммм…
Он застыл и уставился на нее.
— Саймон. Ты собираешься это сказать. Кричи это. Снова и снова, пока не сделаешь все правильно.
Ее живот сжался, как только сердце взлетело. Она пыталась обуздать это. Не получилось.
— Мне сложно достичь оргазма, — мягко призналась она.
— Не теперь.
Его обжигающие руки шире раздвинули ее бедра. Мышцы растянулись со сладкой болью. Она дрожала, когда он опустил голову, покусывая ее бедра, проводя языком по одному из них, пробуждая так много нервных окончаний.
Неутомимо она в безмолвной мольбе приближалась к нему. Он сжал ее бедра в руках и задержал.
— О, я собираюсь попробовать тебя на вкус. Запах твоего возбуждения сводит меня с ума со вчерашнего вечера.
Герцог почувствовал ее запах? Прежде чем она успела это понять, он провел пальцами по ее щелочке, застонал, когда ощутил ее скользкую плоть. Она ахнула, когда ощущение и боль свернулись спиралью прямо там, где он коснулся.
— Такая мокрая, — похвалил он, проведя пальцем по ее клитору.
Она вновь ахнула, напряглась. С улыбкой он повторил движение, сильнее надавливая, кружа, замедляя движения. Кровь ревела в ее ушах. Затем он добавил язык, омывая маленький бутон, всасывая его в рот, кружась, пока все ее тело не стало дрожать.
Фелиция беспокойно двигалась, хныкала, тонула в их связи, которая углублялась и бросалась через каждое из ее чувств. С голодным прикосновением он ласкал ее, как будто точно знал, чего она хочет. Она энергично реагировала.
Давление возросло. И удовольствие тоже. Головокружение захватило ее, когда он работал языком и пальцами в настойчивом ритме, который заставлял ее задыхаться. Удовольствие текло по ее венам, сжимаясь, пока взрыв не перехватил дыхание.
Он казался изголодавшимся, засасывая ее клитор себе в рот. Пальцы затрагивали чувствительное местечко глубоко внутри. Фелиция не думала, что это возможно, но удовольствие поднялось снова, опасно балансируя на краю чего-то прекрасного. Она мчалась за ним, напрягаясь. Так близко…
Вдруг Харстгров отступил.
— Когда ты кончишь, кричи мое имя.
— Другие услышат, — возразила она.
— Тогда они будут знать, кому ты принадлежишь, как и следовало бы. Сегодня, завтра. Всегда.
Одержимость звенела в его тоне, вселяя в нее радость и панику. По его мнению, это было не одноразовым событием. Он хотел брать ее тело снова и снова.
И ее сердце в том числе.
Страх и чертова радость вселились в нее тотчас же.
— Нет. Это… Это всего лишь на один раз.
Он пронзил ее обжигающим взглядом.
— Черта с два.
Прежде чем она успела сказать еще одно слово, он снова скользнул по ней языком, усиливая ощущение дразнящими пальцами. Он читал ее тело, как книгу, точно знал, что ей нужно и когда.
Ее голова сказала ей, что она должна возражать. Это жаждущее наслаждение поглощением вышло за рамки простого секса. Демонстрация потребности ее мокрого эпицентра не была необходима. Он заставил ее пальцы сжаться, мышцы напрячься. Он держал ее на краю, не применяя достаточно трения, чтобы отправить ее в экстаз. Она испустила пронзительный крик.