Два одиночества

Я всё еще ходила в домашнем костюме, который мужчина приобрёл для меня, поэтому особо не стеснялась, пока не увидела, как трикотажные брюки облепили мои бёдра. Появилось дикое желание оттянуть тунику, чтобы прикрыться, но она была слишком короткой, и я смутилась.

— Виола, ответь честно, — Феликс, словно издеваясь, ласково убрал от моей щеки непослушный локон, заправил его за ухо и спросил так нежно, что меня будто током прошибло, — почему у тебя нет опыта общения с мужчинами? Ладно, про поцелуи мы выяснили, но ты ведь даже ни разу не сидела у мужчины на коленях. Это как-то странно. Вроде не монашка, не лесби, всю физиологию мужчин знаешь, как опытная женщина. Что в тебе не так?

Весь боевой запал тут же улетучился. Я сидела лицом к манаукцу и чувствовала себя такой беззащитной, открытой.

— А может, не со мной, а с теми, с кем я общалась? — тихо буркнула себе под нос. Вот честно, почему всегда и во всём виновата я, а не кто — то другой?

— Общалась не с теми мужчинами? Плохие парни тебя не заводят? Или, наоборот, привлекают, раз только с ними тебе доводилось общаться?

В глазах Феликса царило странное удовлетворение. Он осторожно поправил мои волосы, не предпринимая попыток пошловато подвигать бёдрами или же полапать мой зад. Мы сидели и общались как друзья. Просто поза была слишком откровенной для просто друзей. Нет, я заставила себя вспомнить, что мы сообщники. У нас одна цель — научить меня писать жаркие эротические сцены.

— Может ты и прав, и я вечно знакомлюсь с неправильными мужчинами. Но я рада, что с тобой не ошиблась.

Рука манаукца замерла в воздухе, мой малиновый локон нехотя опал. Алый взгляд вдруг стал колючим, словно заледенел, и я поёжилась. Что я сказала не так, рассердив его?

— Ты так уверена во мне? — Вызывающий вопрос утонул в тишине гостиной.

Я недоумевала, смотрела в его глаза и не понимала вопроса.

— Как и ты во мне, — шепнула, так как боялась повысить голос. — Ты же мне доверил себя и позволил делать с тобой всё-всё, помнишь? — уточнила у мужчины, вдруг он передумал. Да и его странные перепады настроения напрягали меня.

Феликс наконец отмер и вновь стал добродушно улыбаться.

— Я доверяю тебе, Виола. И ты можешь доверять мне, поверь.

— Верю, — шепнула, заворожённая его голосом, чувствуя, что это правда.

— Тогда приступим. — Манаукец чуть придвинул меня к себе ближе за бёдра, спокойно и собранно стал объяснять, что от меня требовалось, а я опять утонула в смущающих жарких ощущениях нашей близости. — Итак, раз ты никогда не сидела на коленях у мужчины, то сначала просто потрогай меня везде где вздумается. Исследуй меня всего. Обними, пусть твоё тело почувствует моё.

Я сглотнула очередной раз. Было страшно немного просто коснуться моего порочного Ангела, когда он так соблазнительно и проникновенно улыбался. Ведь знал, как мне было неуютно сидеть на его коленях. Как сложно начать. Я решила прикрыть его глаза ладонями, чтобы не видеть этот снисходительный и всё понимающий взгляд. Ласково провела пальцами по густым белым бровям и поняла что теряюсь. У Феликса удивительно горячая, но твёрдая, словно камень, кожа. Белая, как мрамор. Ничего подобного не трогала никогда.

ГЛАВА 6

Феликс

Улыбка не сходила с губ альбиноса. Идея была изумительная. Виола не подкачала — смущалась так мило. Феликс чувствовал себя героем её романа. Опытный воин Роберт и невинная принцесса Алиса. Манаукцу нравилось перечитывать, как главнокомандующий дразнил и приручал к себе робкую Алису. Однажды вечером он так же усадил к себе на колени будущую королеву, позволив ей трогать своё лицо. Теперь Феликс знал каково это, когда тонкие, холодные и слегка подрагивающие от волнения пальцы исследуют каждую чёрточку твоего лица. Безумно приятно, особенно следить за тем, как румянец на щеках Виолы переливался разными оттенками от красного до бордового и обратно. Виолетта сильно нервничала, ёрзала на его коленях. Он слышал, как гулко стучало её сердце, как тяжело и прерывисто она дышала, как, задержав дыхание, набиралась смелости коснуться его.

Альбинос не беспокоился о контроле, хотя ощущения были очень волнующие, лёгкие, чувственные. Сам того не заметив, манаукец положил ладони чуть пониже спины Виолетты и придвинул к себе ближе, заставив девчонку вспыхнуть от волнения ещё ярче.

— Говори со мной, — попросил он, не дав шанса Виоле поругаться.

Да, теперь она сидела еще ближе к его паху и пыталась натянуть тунику пониже, чтобы прикрыть свою промежность. И Феликс радовался. Да неужели у кого-то возникли проблемы с контролем? У кого — то, но не у него. Самооценка мужчины медленно стала подниматься. Правда в том, что он желал подразнить девушку, потому что она сама утверждала, что хотела раздвинуть перед ним ноги и вот наконец сделала это, а то одни пустые обещания. Как же Энтос устал от них.

— Что говорить? — сипло спросила Виола, а альбинос прикрыл глаза, почувствовав, как улыбка сильнее растянула губы.

Как же ему нравилась эта землянка, такая открытая, прямолинейная и наивная. О чём еще говорят мужчина с женщиной наедине? Обычно о сексе. И, казалось бы, эта тема стала для них обыденной, но всё не так.

— Расскажи, что чувствуешь. Ты, например, очень мягкая.

Пальцы сами сжались в подтверждении его слов. Виолетта дёрнулась и приподнялась на коленях, улизнув от его прикосновений. Когда же Феликс неохотно убрал свои руки от её ягодиц, девушка вновь опустилась на его бёдра, вернув им своё тепло.

«Контроль», — мысленно шептал себе мужчина, по венам которого прокатилась сладкая дрожь. Нужно держать себя, сдерживаться, ведь он планировал дать Виоле поскакать на его коленях, потереться о бёдра, даже о грудь. Манаукец открыл глаза, чтобы не видеть перед внутренним взором откровенную фантазию.

— Ты горячий, — облизав губы тихо шепнула Виола.

— Манаукцы все горячие, — отозвался он, желая успокоить девушку. Он не хотел, чтобы веселье быстро закончилось, видя, как тяжело переживала землянка это испытание.

— И очень твёрдый.

Феликс стиснул зубы и зажмурился от приятного жара, растёкшегося по венам. Да она просто соблазнительница! Он ведь даже не показал каким твёрдым может быть!

— Я не знала, что кожа может быть такой твёрдой, — прошептала Виола.

Её пальчики ласково гладили его скулы, а взгляд голубых глаз блуждал по лицу, не коснувшись его глаз. Она боялась столкнуться с ним взглядом, и мужчина это знал. Догадывался, какой пожар вспыхнул бы на её щеках, стоило только этому случиться. И ждал, ловил её взгляд, неотрывно наблюдал за землянкой.

Если бы она только знала, какой соблазн для манаукца. Для любого манаукца землянки больше чем просто женщины, они надежда, они шанс на выживание. Чуть опустив взгляд, Феликс не удержался и посмотрел на плоский живот. Она могла рожать, могла дарить жизнь. Любой манаукец был бы счастлив опекать её. Сглотнув непрошеную горечь, Феликс прикрыл глаза, позволив девичьим пальчикам вновь коснуться его век.

Любой манаукец был бы счастлив, и Феликс не исключение. Только это всё пустые мечты. Всё, на что мог рассчитывать Энтос, это лёгкие прикосновения землянки к своему лицу. Виола не рассматривала его в качестве покровителя даже в такой сложной ситуации, в которой оказалась. Она попросила взаймы, не потребовав решить её проблемы, как манауканки. Феликс мог бы рассказать землянке о некоторых правилах манаукского общества, даже подсказать хорошего покровителя, вот только не хотел. Сама мысль о том, что она могла уйти так скоро из его жизни, приносила боль. У него было ещё время до конца романа, и он собирался использовать его по максимуму, насладившись общением с Виолой, так не похожей ни на кого из его знакомых.

Мысли плавно текли в голове альбиноса, и он сам не заметил, как вновь стал обнимать девушку за ягодицы, медленно заставив её двигаться в плавном неспешном ритме. Вожделение постепенно всё сильнее опаляло пах. В груди ворочалось тёмное желание обладать нежным хрупким телом.