Два одиночества

— Вы выпили, — неожиданно заявил Ангел, а я улыбнулась и честно призналась, кивнув.

Ну да, грешна я, грешна. Нажралась как свинья, но у меня повод был. Самый что ни на есть паскудный повод.

— Меня предали, растоптали мою душу, веру в светлые и чистые чувства. Унизили и дальше по списку. Так что отойдите в сторонку, дорогой мой соблазнительный ангел, я должна закончить свои страдания, ведь не зря же вы пришли по мою чёрную душу.

Горячие сильные руки на талии меня отпускать не хотели, да и я особо не торопилась с ними расставаться — пригрелась, да и ножки держать меня подустали.

— По-моему, вам не помешает ещё выпить, — предложил Ангел, и я была готова с ним на всё.

Да с обладателем такого порочного голоса невозможно разговаривать, только растекаться и соглашаться со всем, что он предложит. И мысли пошлые радостно повизгивали у меня в голове, а ведь им предложили только выпить! Нет, определённо, нужно взять себя в руки. Вот только меня и так уже осторожно держали и даже к груди широкой прижимали. Но я не забыла свои обиды и израненное сердце, мою разбитую, плачущую кровью душу. И, увы, как бы мне этого ни хотелось, сколько бы я не выпила перед отчаянным прыжком в ленту новостей станции, но в голове начало светлеть, и всё страшнее становилось смотреть вниз, а уж тем более сделать последний шаг в своей жизни.

— Да, надо ещё накатить. — Подняла взгляд на алые глаза и улыбнулась. — Жаль, что ангелы не пьют.

— Кто вам такое сказал?

Искуситель улыбался так, что я сразу поверила — врут, безбожно врут те, кто говорил мне подобное. Пьют ангелы и даже знают в этом толк.

Улыбка у манаукца была шикарная. Даже дух захватило, и я, казалось, забыла как дышать. Ну почему я никогда не писала о манаукцах? Они же такие обалденные. Высокие, мускулистые, плечистые, твёрдые. Мои руки плавно скользили по груди Ангела, прикрытой от меня какого-то кремового оттенка пиджаком и бордовой рубашкой.

— Я чувствую, как бьётся ваше сердце, — пробормотала, радуясь своему открытию. И голову приложила к невероятно горячей груди, прикрыв глаза, прислушалась. — Тук-тук, тук-тук, — с улыбкой повторяла я за сильным сердцем манаукца. — Тук-тук, тук-тук.

— М-да, — услышала я над головой задумчивое, а в следующий момент меня подняли на руки. — Пойдёмте в бар, там и расскажете мне, кто вас такую забавную предал. Вас как зовут?

— Виола Эйлонская, — с гордостью отозвалась и с затаённой надеждой спросила: — Слышали обо мне?

Я видела, как улыбка у альбиноса стала шире, и он бессовестно замотал головой, не щадя моё самолюбие, делая мне больно своим ответом. Никто обо мне не знает! Я никто! Никчёмная писака слезливых женских романов!

Феликс

Землянки — как много в этом слове! И главное — это удержаться от гомерического хохота, слушая заплетающийся язык, который с трудом выговаривал слова, скатываясь с всеобщего на земной диалект. Странно как всё обернулось: желал спасти суицидницу, а теперь нёс на руках пьяную землянку в бар, чтобы ещё больше её напоить. Манаукец знал множество историй, связанных с алкоголем и землянками, и каждый раз эти истории выходили боком для принципиальных мужчин. Землянки, одним словом, импульсивные, эмоциональные и спонтанные. Манауканки хоть и имели взрывной характер, но удивительно постоянны. Унжиркам веры нет, а вот землянки — бомба замедленного действия, и не пойми кого впору спасать: себя, окружающих или её саму. На самом деле Феликс любил землянок. Они милые, ранимые и любители экстрима. Они более живые на фоне его соотечественниц. И сам альбинос мечтал познакомиться с представительницами ущербных и даже делал попытки завести отношения с ними в сети, так как его клуб не место для сердечных дел, а время для отдыха вне его пределов выдавалось крайне редко. Правда, мечта так и оставалась мечтой. Земляне не жаловали манаукцев на своей территории. Станция «Астрея» хоть и считалась межрасовой, но принадлежала Земной Федерации, а на планеты манаукцев Феликсу путь был заказан.

Конкретно эта землянка по имени Виола покорила своей убийственной прямолинейностью. Таких откровений он не думал услышать даже от своей фаворитки, если она появится когда-нибудь. Комплиментами Виола сыпала щедро и тут же одёргивала себя, заверяя, что она приличная девушка. Забавно. Феликсу, несомненно, нравилось такое отношение к себе. Ангел! Подумать только! Феликса Энтоса назвали ангелом. Ах, как же далека была от истины землянка. Ведь альбиноса свои считали порченым. Да и когда она узнает о том, кто он на самом деле, когда он назовёт свой сетевой ник, она его точно порвёт на лоскутки, как и обещала.

Но Феликс не хотел пока думать о грустном и, шагая вдоль оживлённого коридора к лифтам, мысленно рассуждал на тему менталитета разных рас. Манаукцы хоть и модифицированные земляне, но имели мало общего с ними. Строгие нравы из-за взрывного характера запрещали мужчинам поднимать руку на женщину. Манаукцы чтили их, хоть многие уже и не могли иметь детей. Это всё манна — редкий и опасный минерал — причина всех бедствий поселенцев Шиянары и Манаука. Если бы не унжирцы, то, возможно, история сложилась бы иначе. Но об этом уже поздно горевать. Что сделано, то сделано, и теперь манаукцы выживают как могут за счёт землян.

Феликс усмехнулся, с нежностью посмотрев на малиновые кудри. Недавно он прочитал статью скандального журналиста Земной Федерации, в которой призывалось не давать манаукцам и дальше красть землянок. Поздно уже бить тревогу, когда земные женщины, вкусив прелести любви манаукцев, сами рады бежать от ленивых и невнимательных мужей.

— О, опять, — выдала Виола, воззрившись на Феликса влюблёнными глазами. — У вас такая шикарная и обворожительная улыбка. Вам надо моделью стать. Ой, а вы, кстати, кто по профессии? Чем занимаетесь?

— Зови меня Феликс. И предлагаю перейти на ты.

— У меня кота так звали, — тут же потеряла интерес к его профессии голубоглазая Виола. Приглядевшись, мужчина заметил контур контактных линз и даже не удивился, с её-то увлечением, портившим зрение.

Девушка совершенно доверчиво обнимала его за шею, прижимала голову к плечу, рассказывала истории своего детства, обдавая чуткий нюх манаукца парами алкоголя. Феликс хитро щурился, вспоминая, какими словами она его проклинала в сети. Он уже предвкушал настоящее их знакомство, чуть позже.

— Знаешь, такие роботы-коты? Живого не могла себе позволить, но и робот Феликс сломался. Я такая несчастная. Никто меня не любит.

Энтос усмехнулся. Интересно, как девчонка запоёт, когда протрезвеет. Альбинос никогда не считал себя красавцем, чтобы работать моделью. У него были иные умения, которые на публике не показывают, а если и показывают, то в закрытых заведениях.

Но Виоле явно нужна была компания для общения, жилетка, чтобы выплакаться, да собутыльник, утопить горе в вине. Необычно, что у такой коммуникабельной землянки не оказалось подруги в трудную минуту. А манаукцу нужно было успокоить совесть и исправить то, что он натворил.

Далеко Феликс решил не ходить. Спустившись на лифте на первый уровень, он вошёл в первый попавшийся манаукский бар. Уже давно на станции отменили запрет на посещение манаукцами земных баров, но модифицированные всё же предпочитали свои собственные заведения. Усадив Виолу на мягкий диван, Феликс сел напротив, разделяя их круглым столом, и вызвал меню. Голубая подсветка интерфейса смешно выкрасила рассеянное лицо землянки.

— А мы где?

Наконец-то в ней проснулось чувство самосохранения. Значит, у Виолы не всё так плохо в жизни, как казалось. И мысль покончить с собой была секундной слабостью. Манаукец настроился узнать причину, ведь не могли же и вправду его слова довести её до того состояния. Должно быть что-то ещё.

Девушка настороженно оглядывала посетителей, одновременно с этим пыталась пригладить пышные кудри короткой стрижки. Феликс смотрел на то, как землянка пыталась сделать вид, что трезва как стёклышко, и не мог подавить улыбки. Даже села прямо, сложив руки перед собой, будто прилежная школьница. Поэтому он и поспешил ответить: