Страница 5 из 11
В номере полулюкс шел иной разговор. Ульяна задергивала шторы пяти окон полукруглой стены. Занавеси еще двух, возле объемистой белой ванны, стоявшей у входа в комнату, и в душевой оставались закрытыми постоянно. Она засмотрелась на вереницу автомобильных огоньков, рекой бежавших по Виа Гранде, и, не оборачиваясь обронила:
- Миш, а ты действительно не запомнил нападавшего?
Муж ничего не ответил, лениво щелкая телевизионным пультом.
- Ты, что не слышишь? - повысила она голос.
- Слышу, но не охота отвечать на дурацкий вопрос. Если я сказал, что не запомнил, значит - не запомнил.
- Ты стал таким грубым, - в голосе Ульяны зазвучали слезы.
Муж поморщился:
- Ну, хватит, я неважно себя чувствую, не до разговоров. Лучше позвони на рецепшен, дверца душевой не закрывается.
- Ты теперь всегда себя плохо чувствуешь, - жена взяла себя в руки, но чувствовалось, в ней закипает гнев.
- Разумеется. Все хорошее теперь не в счет. Зачем вспоминать, как еще вчера ты радовалась, что постарался тебе угодить и заказал такой хороший номер. Разве стоит ценить возможность не слишком считать деньги, шопинговать напропалую, - обиженно процедил Михаил.- Как видишь, ты сделала серьезную ошибку, выйдя за меня. В свое время, помнится, ты дурела от Игнашки. Вот и нужно было вцепиться в него посильнее. Правда, с баблом было бы поплоше.
- А на тебя Сонька вешалась. Спала с тобой, небось, когда они с Игнатом до женитьбы на два года разбежались...
Михаил закрыл глаза и не видел презрительного, полного ненависти взгляда, которым окинула его супруга.
Неприятный диалог прервал звонок мобильника.
- Все в порядке, Захарка! - стараясь звучать оптимистично, сказал Михаил и шлепнул по руке Ульяну, тоже потянувшуюся было к телефону.
...Вешая одежду на плечики, висящие неудобно ( поперек) в стеклянной коробушке шкафа, Соня чертыхнулась, захлопнула хлипкую дверцу и пожаловалась:
- Как все здесь не по делу! Тоже мне четырехзвездочный отель!
- Еще вчера ты писалась от восторга по поводу этого номера, - Игнат меланхолично листал потрепаный путеводитель.
- Что-то друг у тебя нет настроения в последнее время. А тут еще и новая Жекина любовь. Кажется она на тебя произвела впечатление. Хотя, как по мне, невзрачная особа. Уж лучше по-прежнему пялься на Ульянку. По крайней мере, соответствует твоему возвышенному художественному вкусу.
- Достала ты меня своей ревностью, я же не устраиваю тебе таких сцен, хотя для этого, возможно, тоже есть поводы. Неужели нельзя просто радоваться жизни на отдыхе?
- Конечно, можно, только вот, если тюкнут тебя по голове в подворотне...
- О чем это ты?
- Да ни о чем, - Соня свернула шарфик розочкой и положила на полочку. - У Мишки с Ульяной отношения давно уже скверные. Она говорит, что подумывает о разводе. Хотя сомневаюсь, что решится на это. Он сейчас неплохо раскрутился. Помнишь, Славка рассказывал, как Белкин на прошлой неделе в казино кутнул.
Муж только хмыкнул:
- Привычка к казино - не к прибыли, а к убытками.
- Не будь таким завистливым, - ощерилась жена, - я о другом говорю. Ульянке сейчас неплохо бы от Мишеля избавиться без развода.
- Ну и?
- А может это она его, того, выследила, в подворотню затащила и по голове тюкнула. Она же все-таки тренер по карате, баба физически крепкая, сильная, а Мишка вон какой тощий и хлипкий.
- Да! Фантазия у тебя, что надо! Тренер детского кружка в изящном прыжке пришибла собственного мужа. И он ее, конечно же, не узнал?
- А даже, если узнал, зачем ему шум поднимать? Он с ней потом втихую разберется. Не удивлюсь, если в ближайшие месяцы с Улькой чего-нибудь приключится. Понимаешь, так надежнее, чем все эти тары-бары с полицией...
- Хватит, - разозлился Игнат, - достала ты меня своими выдумками. Считал тебя поумнее... Может это ты свои мечты мне расписываешь? Может, подруга, у тебя на меня зуб имеется и прикидываешь, как тихо пристукнуть меня в подворотне?
- Бывает и такое, - мстительно ответила Соня.
Он стоял прислонившись к дверному косяку, ошарашенно глядя на картину, разрозненные части которой время от времени закрывали головы любителей живописи и туристов, просто ставящих для себя " "галочку". Его толкнули разок-другой, протискивающиеся мимо посетители. Потом негромко, но настойчиво, перекатывая "эр" и смягчая все мягкими знаками, вежливо-строгий служитель не только словами, но и жестом посоветовал освободить проход.
Слегка протрезвев, Он шагнул внутрь и поискал Ее взглядом. Однако Она уже растворилась в иных измерениях дальних залов. Здесь остался лишь жест, ударом "под дых" сказавший все о Ее сущности. Малолетняя инфанта, не глядя небрежно протянула руку к кувшину с водой, преподносимому фрейлиной. Эта девочка знала, то, что ей нужно, само собой опустится в ладонь.
А Она тем временем уже стояла среди странных мрачных полотен, на которые перенесли фрески депрессивного Гойи и, разглядывая мерзкого Сатурна, пожирающего собственного младенца, размышляля о Нем. Одна из ее спутниц (кстати, Его жена) тихо охнула:
- Чем-то напоминает "Крик" Мунка!
- Вернее, Мунк написал свой "Крик" под влиянием этого, - прошелестела вторая.