Страница 50 из 81
Еще одна цепочка событий. Прямо или косвенно, Уорден был ответственным за сообщение «Трубы». Теперь, со странной смесью ужаса и надежды, он анализировал возможные последствия. Откровенно говоря, Диос не думал, что экипаж «Трубы» отважится на такой экстравагантный поступок. Несмотря на свой талант планирования, он не учел, что эти люди могли пойти на отчаянный риск, чтобы вскрыть должностные преступления полиции и Холта Фэснера.
Он содрогался от ужаса при мысли, что амнионы узнали формулу иммунного лекарства до того, как оно нашло свое правильное применение. В то же время Уорден восхищался отвагой экипажа мятежного скаута По его мнению, Холт Фэснер и Концерн Рудных компаний представляли для человечества смертельную угрозу – гораздо худшую, чем любой внешний враг. Поэтому поступок «Трубы» походил на сигнал к освобождению.
Команда скаута называла вещи своими именами и вела себя соответствующим образом. Это не был стиль Саккорсо. Так могли бы поступить родители Морн Хайленд. Значит, ее сын все же получил шифровку Уордена. Более того, трансляция сообщения Вектора Шейхида опровергала гипотезу Хэши о генетических кадзе. Если Морн и можно было считать живой бомбой, то ее нацелил Диос, а не амнионы.
Вполне возможно, что в данный момент сторожевик на полной тяге уносился в запретное пространство. В этом случае антимутаген лишь на время задержит экспансию амнионов. Человечество получит небольшое преимущество в своем противостоянии генетическому империализму. Однако амнионы были магами биохимии. В конечном счете они найдут эффективный способ для нейтрализации иммунного лекарства. И вражеский сторожевик сделает все, чтобы обеспечить быстрый реванш.
А если нет?
Логика ситуации казалась ясной. Для амнионов опасность заключалась не в формуле, а в возможности того, что человечество воспользуется временным преимуществом своего иммунитета и развяжет полномасштабную войну. Следовательно, сторожевик откажется от погони за «Трубой» и постарается предостеречь запретное пространство.
Вполне разумный аргумент. Но это было человеческое мышление. Диос ему не доверял. Страх еще глубже вошел в его грудь. Мрачные предчувствия грызли сердце, как пробравшиеся под кожу черви. Что, если он неправильно оценивал ситуацию? Что, если амнионский боевой корабль поступит вопреки человеческой логики? Что, если тщательно продуманный план Уордена рухнет именно в тот момент, когда его интриги сделали человечество уязвимым к бедствию?
Эта мысль пугала его до мозга костей. Он и без того уже сгибался под невыносимым грузом преступлений. Ему не хотелось уносить с собой в могилу новое ужасное злодеяние. Страх и служебный долг привели его в командный центр. Он, как мог, укрепил оборону Земли и станции полиции. Восемь канонерских кораблей и малых крейсеров разместились на орбитах вокруг планеты. Вся солнечная система была охвачена огромной сканерной сетью. Линкор «Кузнечный молот» находился в дальней части человеческого космоса, но через восемнадцать-двадцать часов его мощные пушки могли стать основой оборонительного кордона. Крейсер «Рискованный» – старый и маломощный – мчался к Земле. Сканерная сеть отмечала его приближение с дальней стороны планеты. Эсминец «Доблесть» на полной тяге дюз возвращался к станции. Если кризис удастся отложить хотя бы на неделю, со стапелей звездных верфей будет спущен еще один линкор, подобный «Кузнечному молоту».
К сожалению, это было все, что мог сделать Уорден. Ни одна из орбитальных станций Земли не создавалась в качестве боевой платформы. Уставы коммерческих структур запрещали использование тяжелого вооружения. А станция полиции Концерна строилась с учетом того мнения, что любое космическое сражение в непосредственной близости от Земли уже предполагало поражение в войне с амнионами.
Уорден Диос не обладал предвидением. Просто он был сильно напуган. Конечно, со стороны это никак не проявлялось. Техникам и связистам вокруг него понадобилось бы искусственное инфракрасное зрение, чтобы уловить какие-то признаки страха. Уорден неподвижно сидел за командным пультом. Его большие кулаки покоились на подлокотниках кресла. Дыхание казалось глубоким и ровным. Единственный человеческий глаз лучился мудростью, которой так безгранично доверяли его люди. Атмосфера в командном центре – и на станции полиции Концерна – приобрела оттенок выжидания. Офицеры и техники знали, что если Диос появился здесь, то следовало ожидать чего-то важного. В то же время они сохраняли спокойствие, поскольку верили, что при его поддержке справятся с любой проблемой.
Уорден держал свои страхи при себе. Он должен был оправдать ожидания тех, кто полагался на него. Он не мог подвести людей полиции Концерна и Руководящего Союза, команду Морн и в конечном счете все человечество. Диос многие годы прикрывал преступления Фэснера. Он принимал в них непосредственное участие. И теперь ему следовало покончить с этим раз и навсегда. Если все получится, как он планировал, – и если его не подведет «Труба» – Уорден компенсирует вред своих ошибок.
Услышав обращение связиста, он хмуро поднял одну бровь.
– Директор, вам звонят из домашнего офиса Концерна. Это генеральный директор Фэснер.
Уорден молча кивнул в ответ. Он немного поразмышлял над тем, стоит ли ему переходить в отдельный кабинет или нет. Если разговор будет приватным, его люди не услышат, как Дракон обращается с ним – своим слугой. И они не услышат того, как он ему отвечает. Пришло время прояснить позицию.
– Выведите сигнал на динамики, – сказал он технику. – Я буду говорить с директором по громкой связи.
– Да, сэр.
Техник нажал на несколько кнопок, и динамики командного центра, ожив, издали мягкий хлопок. Уорден повернулся к микрофону.
– Холт, – сказал он, – если можно, будем краткими. У меня на руках куча дел.
– Краткими? – сердито фыркнул Фэснер.
Он полагал, что беседа носила приватный характер. Хотя, возможно, это его не волновало.
– Я твой босс, Уорд. Ты будешь говорить со мной столько, сколько я захочу. И когда захочу.
– Это неправильное отношение к ситуации, – возразил Уорден. – Если я буду тратить время на разговоры с вами, то не смогу выполнять свою работу.
Он делал вид, что не обращает внимания на взгляды техников и связистов.
– Послушай меня, Уорд.
Под показным гневом Холта кипела и прорывалась наружу глубинная страсть.
– Отчет передо мной и есть твоя работа. Ты мой подчиненный. И в данный момент ты висишь на ниточке. От тебя столько неприятностей, что я уже не могу с ними справиться.
Не так давно Норна Фэснер сказала Уордену, что ее сын одержим страхом смерти. Этот страх искажал его мысли. Холт хотел жить долго. Он хотел жить вечно. В тот раз Уорден получил лишь проблеск понимания, но теперь ему стала ясна суть Дракона. В голосе Фэснера слышался голод жизни – желание достичь этой невозможной цели.
Долгие годы Холт всеми правдами и неправдами поддерживал нестабильный мир с амнионами. Такое положение дел способствовало торговле и накоплению богатства. Если бы мир стал стабильным и безопасным, то наступило бы благодушие. Полиция – а значит, и Концерн рудных компаний – потеряли бы авторитет и значимость. Власть Дракона над человеческим космосом уменьшилась бы, что, в свою очередь, лишило бы Холта влияния на амнионов – возможности выжимать дополнительные прибыли. Он добился акта преимущественного права по той же причине, по которой санкционировал сокрытие (и, к счастью, только сокрытие) иммунного лекарства «Интертеха». Удерживая нестабильный мир, Фэснер манипулировал и человечеством, и амнионами.
Кто получал от этого выгоду? Только Холт и Концерн. Но возникал вопрос: отчего Фэснер был так озабочен? Он стал самым богатым и влиятельным человеком в истории планеты. Что побуждало его к еще большему накоплению богатств и власти?
Диос пришел к выводу, что Холт домогался особой выгоды. Норна намекнула ему, в каком свете следовало рассматривать амбиции Фэснера. Генеральный директор Концерна Рудных компаний приказал Уордену сообщить Нику Саккорсо приоритетные коды Энгуса. В обмен на корабль и раба-киборга Нику велели уничтожить весь экипаж, кроме Дэйвиса Хайленда. Холту был нужен сын Морн. Если амнионы сумели принудительно вырастить юного Дэйвиса, наделив его воспоминаниями Морн, то что им мешало проделать то же самое с другим утробным плодом, которому они передали бы ум Холта? Разве это не продлило бы жизнь Фэснера?