Страница 17 из 81
Мэндиш направился к двери. Он спешил приступить к выполнению порученной ему миссии. На выходе из кабинета Лебуол с поклоном пропустил женщину вперед, и когда за ними закрылась дверь, он прошел с Койной несколько шагов по коридору. Ему не нужна была ее компания. Однако он знал Хэнниш много лет и слишком долго пользовался ее доверием, чтобы вести себя с ней так, как Уорден обошелся с ним.
Когда они отошли от охранников Диоса и оказались вне зоны слышимости, Койна взяла Лебуола под руку.
– Хэши…
На миг она прижалась к нему, словно боялась слабости в ногах. Ее тихий голос дрожал от огорчения.
– Если я открою правду Игенсарду, это погубит Уордена. Он не устоит, и даже его честь будет повержена в прах. Максиму понадобится только несколько часов, чтобы состряпать обвинения. Нарушение долга. Должностное преступление. Измена…
Казалось, что это слово застряло в ее горле.
– Измена человечеству. Диосу повезет, если он не предстанет перед судом. Что же Он хочет?
Несмотря на шепот, голос Койны выдавал ее. Она тоже была опечалена.
Не так давно Хэнниш отказалась сообщить ему важную информацию, и теперь Лебуол отомстил ей, хотя это не принесло ему удовольствия. Уорден Диос был бы не в восторге, если бы Хэши начал болтать о своих догадках. Да и печаль Койны только бы усилилась от этого.
– Моя дорогая коллега, если я отвечу вам, вы сочтете, что мы с вами сошли с ума.
Чтобы уклониться от дальнейших объяснений, он высвободил руку и направился в сектор Бюро. Ему, как и Уордену, хотелось оставить свои эмоции при себе.
Амнионы совершили акт вторжения. Глава полиции выбрал плохой момент для сведения счетов с Драконом.
Энгус
Он не кричал. Он просто не мог кричать. Но все это время, каким бы долгим или кратким оно ни было, его тело корчилось от боли и страха.
Астероиды и разряды статических молний мелькали в пустоте, будто в безумном танце. Они сталкивались и отскакивали, разрушали друг друга или собирались вместе. За гранью зубчатых сполохов черная дыра поглощала энергию и огонь материи. Силы, которые он собственноручно спустил с привязи, разрывали его на части.
Энгуса терзали странные сотрясения: обезвоживание, невыносимое ускорение и электромагнитная буря, способная сжечь все микросхемы в его голове. Он вновь оказался в детской кроватке, где боль подавляла каждый проблеск сознания. Нервы издавали безмолвный и безответный крик.
Он не мог избавиться от своих страданий, потому что пояс его скафандра был связан с кораблем тонким тросом. Но даже если бы тот оборвался, покоя бы не наступило. Смертные кости и плоть не выдержали бы дикого перемещения сингулярных полей. Их принуждение, как мощь звезд и провалов в подпространство, в тысячи раз превосходили силы человеческого бытия.
Бесконечные потери. Полное угасание. Каждая клетка его тела стонала от близости смерти. Наверное, он корчился и извивался, пытаясь выскользнуть из-под пресса жуткого давления. Энгус этого не знал. Его тело понимало только крик.
Затем боль начала затихать, будто система, отключенная от питания. Его программное ядро, оценив размеры истощения, применило последнюю защиту: единственное средство, которое могло сохранить ему жизнь – и, возможно, разум – при таком большом ущербе. Оно ввело Энгуса в стазис. Энергия, поставляемая его телом и аккумуляторными клетками, была направлена на поддержание автономных функций – для работы сердца и дыхания. Все остальное прекратилось.
Его плоть перестала кричать, потому что он больше не был доступен боли. Энгус находился на тонкой грани между сознанием и неосознанностью – в состоянии, где такие концепции просто не имели смысла. Он пребывал вне сферы перемен и интерпретаций. Если бы давление превратило его в кровавый комок внутри скафандра, он бы этого не понял. Если бы смерть принесла ему освобождение, он не заметил бы разницы. Время и пространство скользили мимо него И рядом не было людей, которые могли бы дать команду зонным имплантам Энгуса вернуть его в активное состояние.
Пульс, дыхание и неподвижность. Больше ничего Если бы у Энгуса осталась хотя бы частица сознания, он посчитал бы это место Небесами.
В какой-то неуловимый момент – через секунду или вечность после наступившего покоя – следы осознания вернулись. На уровне, который, как казалось, не имел отношения к уму, он понял, что больше не находится в открытом космосе. На его голове не было шлема. И Энгус знал, что остался живым. Хотя этот факт не имел значения. Он ничего не прибавлял и ничего не требовал.
Когда медтехники Бюро по сбору информации вводили Термопайла на дни и недели в состояние стазиса, он слышал все, о чем они говорили в его присутствии. А когда Уорден Диос менял его программное ядро, он запомнил каждое слова главы полиции Концерна.
«Технически мы оказали тебе услугу. Это очевидно. Ты теперь сильнее, быстрее, способнее, эффективнее и умнее. Не говоря о том, что ты еще жив…»
Возможно, Диос понимал, что Энгус его слышал.
«Во всех других отношениях мы совершили преступление. Мы совершили преступление против твоей души».
Однако Энгус не мог реагировать. Восприятие информации не имело отношения к пониманию. Ему не позволялось никакой реакции.
«Это нужно остановить».
Астероиды, поля сингулярности и холодная тьма вознесли его над сознанием. Принуждения машинной логики вытолкнули Энгуса за грань его личности. Как оказалось, Небеса ничем не отличались от ада.
Постепенно он пришел к заключению, что его одиночество закончилось. Рядом с ним находились две или три темные фигуры. Время от времени они проносились через его поле зрения, словно демонстрируя свое отличие от него – словно показывая, что они не пойманы в клетку черепа.
Однако их присутствие ничего не меняло. Он по-прежнему не мог реагировать. И вряд ли ему теперь это когда-нибудь удастся. Даже небольшое усилие для фокусировки глаз было выше его сил. Процессы кибернетизации не оставили ему никакого выбора.
Совершенно незаметно, без каких-либо градаций перемен, абсолютный мрак космоса за лицевой пластиной его шлема превратился в белый стерильный свет. Сколько времени прошло? Нелепый вопрос – точнее, глупый, чтобы задавать его в стазисе. Программное ядро никогда не давало ему ответов, пока он находился в этом состоянии. Микрочипы в его голове измеряли интервалы времени с точностью до наносекунд, но хранили эту информацию при себе. Предполагалось, что в стазисе он нуждался только в дыхании, кровообращении и функциях выделения.
Рядом не было никого, кто мог бы дать команду зонным имплантам и тем самым освободить его. Энгус сам воздвиг барьеры против кодов, дающих доступ к управлению его программным ядром.
О чем говорили эти фигуры? Он не мог уловить смысла слов. Энгус слышал голоса, но еще не убедился, что они исходили от темных фигур.
– Я пытаюсь, – сказала одна из них. Энгус тут же узнал голос Мики.
– Компьютер показывает, что он не может проснуться.
Очевидно, его поместили в лазарет. Кто-то вышел в открытый космос и затащил его обратно на корабль. Но это невозможно. «Труба» находилась во власти сингулярных полей.
– Насколько серьезно он ранен?
Это был Вектор Шейхид. Спаситель человечества. Невзрачный технарь, который проанализировал антимутаген Бюро по сбору информации и сделал формулу лекарства доступной для каждого. Если только кто-нибудь примет его сообщение.
– Сильное обезвоживание, – устало сообщила Мика. – «Четверка» позаботится об этом. Плюс кровотечения. Черт, он потерял литры крови! Но хирургический стол восстановит потерю. Тем более что раны уже в основном зашиты и склеены. Вывих бедра. Наверное, он пытался использовать сопла скафандра, чтобы уменьшить притяжение черной дыры. Ерунда, вывихи лечатся.
Хирургический стол четвертого уровня сложности мог совершать чудеса – в частности, он был способен применять вытягивания в любом необходимом направлении.